— Ты ведь ее знаешь?
— Немного. Пару раз танцевал с ней.
— Тогда, может, поедем на твоей машине, ты не против? Один я не решусь все это ей выложить.
— Ладно, ладно, — успокоил его Джимми. — Я и сам собирался тебе это предложить. Пойду прогрею свою колымагу.
Он был рад чем-нибудь заняться. Но поведение Ронни сильно озадачило его. Он что-то знает и кого-нибудь подозревает? Почему же тогда он ничего не сказал доктору?
Вскоре приятели мчались в машине Джимми, не обращая внимания на такой пустяк, как знаки ограничения скорости.
— Джимми, — наконец произнес Ронни. — Теперь ты мой лучший друг.
— Ну и что? — отрывисто спросил Джимми.
— Я хотел бы тебе кое-что рассказать. Ты должен это знать.
— О Джерри Уэйде?
— Да, о нем.
— Что же ты молчишь? — немного подождав, рискнул спросить Джимми.
— Только не знаю, имею ли я право тебе это рассказать, — засомневался Ронни.
— Почему?
— Я связан чем-то вроде обещания.
— Тогда, может, не стоит… И оба замолчали.
— И все-таки мне бы хотелось… Понимаешь, Джимми, у тебя голова работает лучше.
— Ну, это небольшая заслуга! — довольно бесцеремонно заметил Джимми.
— Нет, не могу, — вдруг заявил Ронни.
— Нет так нет. Тебе видней.
После долгого молчания Ронни спросил:
— Какая она?
— Кто?
— Эта девушка, сестра Джерри.
Джимми сделал паузу, потом неожиданно пылко произнес:
— По правде говоря, она девушка что надо.
— Знаю, Джерри был очень привязан к ней, часто о ней рассказывал.
— И она тоже была к нему привязана. Это известие будет для нее тяжким ударом.
— Да, неприятная миссия.
Больше они не проронили ни слова.
Служанка сообщила им, что мисс Лорен сейчас в саду, но если они хотят увидеть миссис Кокер… Джимми пришлось употребить все свое красноречие, дабы втолковать ей, что им вовсе не нужна миссис Кокер.
— Кто такая миссис Кокер? — спросил Ронни, когда они обходили дом, чтобы попасть в довольно запущенный сад.
— Старая грымза, которая живет с Лорен. Но вот они вышли на дорожку, в конце которой увидели девушку с двумя черными спаниелями. Невысокого роста, белокурая, одетая в старенький твидовый костюм — совсем не такую девушку ожидал увидеть Ронни. Она не была похожа и на девушек, которые обычно нравились Джимми.
Придерживая собаку за ошейник, Лорен направилась к ним навстречу.
— Здравствуйте. Не обращайте внимания на Элизабет, она недавно ощенилась и стала очень подозрительной.
Лорен держалась очень естественно. Когда она с улыбкой взглянула на них, на ее щеках еще ярче вспыхнул густой румянец. Внезапно темно-голубые, точно васильки, глаза расширились — в них промелькнула тревога. Неужели она догадалась, что что-то не так?
— Это Ронни Деверукс, мисс Уэйд. Вы, должно быть, слышали о нем от Джерри.
— Да, конечно. Вы оба гостите в Чимнизе, правда? А почему вы не захватили с собой Джерри?
— Мы.., э-э.., не смогли, — ответил Ронни и замолчал.
И снова Джимми заметил страх в ее глазах.
— Мисс Уэйд, боюсь… Да нет, что я говорю… Мисс Уэйд, у нас плохие новости.
— Джерри?
— Да, Джерри. Он…
Внезапно она нетерпеливо топнула ногой.
— Да говорите же! — Она неожиданно повернулась к Ронни:
— Ну тогда, может, вы скажете?
Джимми почувствовал укол ревности. Он вдруг понял то, в чем раньше не решался себе признаться. Он понял, почему и Элен, и Нэнси, и Лакомка были для него просто знакомыми, и только. Он как бы издалека услышал мрачный голос Ронни:
— Хорошо, мисс Уэйд, я скажу. Джерри мертв. Лорен держалась на редкость мужественно. Правда, в первый момент она, судорожно глотнув воздух, пошатнулась, но потом взяла себя в руки и принялась нетерпеливо расспрашивать — как, когда?
Ронни постарался отвечать как можно осторожнее.
— Снотворное? Джерри?!
В ее голосе слышалось явное недоверие. Джимми посмотрел на нее, как бы предостерегая от чего-то. Ему вдруг показалось, что сейчас Лорен по своему простодушию скажет то, о чем потом пожалеет.
И он поспешил мягко предупредить, что ее, вероятно, вызовут на допрос. Девушка вздрогнула. Ехать с ними в Чимниз она отказалась, сказав, что приедет чуть позже — у нее есть машина.
— Мне бы хотелось.., мне нужно немного побыть одной, — слабым голосом попросила она.
— Понимаю, — сказал Ронни.
— Конечно, — согласился Джимми. Они беспомощно посмотрели на нее.
— Огромное спасибо, что приехали.
Обратно ехали молча, как бы стесняясь друг друга.
— Боже мой, какая мужественная девушка! — воскликнул Ронни, когда они уже приближались к Чимнизу.
Джимми кивнул.
— Джерри был моим другом, — сказал Ронни. — Я должен позаботиться о ней.
— Да, пожалуй… Разумеется. Больше они не разговаривали. Первой, кого Джимми увидел по возвращении в Чимниз, была рыдающая леди Кут.
— Бедный мальчик, — без конца повторяла она. Джимми произнес все подобающие случаю слова. В ответ, успокоившись, леди Кут принялась вдруг подробно описывать все случаи безвременной кончины ее дорогих родственников и друзей. Джимми изо всех сил старался показать, как он ей сочувствует, пока, наконец ему не удалось под благовидным предлогом улизнуть.
Когда он поднялся наверх, Ронни как раз выходил из комнаты Джерри Уэйда. Джимми понял, что застал его врасплох.
— Я хотел посмотреть на него, — объяснил Ронни. — Ты не пойдешь?
— Да нет. — Джимми, как и все молодые люди, инстинктивно избегал всего, что связано со смертью.
— А мне кажется, друзья обязаны с ним проститься.
— Правда? Ты так думаешь? — Джимми отметил про себя, что Ронни Деверукс ведет себя чертовски странно.
— Конечно, это дань уважения умершему. Джимми тяжело вздохнул, но уступил.
— Ладно. — Стиснув зубы, он вошел в комнату. На покрывале лежали белые цветы, кругом было прибрано. Джимми быстро, как бы украдкой, посмотрел на застывшее белое лицо, на неподвижное тело. Неужели еще вчера это было розовощеким, ангелоподобным Джерри Уэйдом? Джимми вздрогнул и направился к выходу. Он машинально скользнул взглядом по каминной полке и замер от удивления. На ней аккуратным рядком стояли купленные накануне будильники. Он поспешно вышел из комнаты. Ронни ждал его.
— Все выглядит так мирно. Чертовски не повезло старине Джерри. Послушай, Ронни, ты не знаешь, кто это так расставил наши будильники?
— Откуда мне знать? Наверное, кто-нибудь из слуг.
— Но их почему-то семь, а не восемь. Ты заметил? Куда делся еще один?
Ронни пробормотал что-то себе под нос. — Семь вместо восьми, — нахмурился Джимми. — Хотел бы я знать почему.
— Бестактность, вот как я это называю. Лорд Кейтерэм говорил мягким, немного жалобным голосом и, похоже, был очень доволен найденным точным словцом.
— Бестактность вопиющая. Я давно заметил — все эти выскочки патологически бестактны. Может, именно поэтому они и делают такие сумасшедшие деньги.
Лорд скорбным взглядом окинул из окна просторы родового поместья: с сегодняшнего дня оно вновь находилось в его распоряжении.
Дочь лорда Кейтерэма, леди Эйлин Брент, которую в кругу друзей и знакомых называли просто Бандл, взглянула на отца ироничным взглядом и рассмеялась.
— Тебе уж точно не сделать сумасшедших денег, — сухо заметила она. — Впрочем, сдать Чимниз этому Куту — весьма недурная сделка. Кстати, что он за человек? Солидный?
— О, человек он основательный. — Лорд Кейтерэм слегка поежился. — Красное квадратное лицо и серо-стальные волосы. Сильная личность, как это принято теперь называть. Представь себе паровой каток в образе человеческом — вот тебе и мистер Кут.
— Зануда? — сочувственно спросила Бандл.
— Зануда редкостный; сплошь добродетели — одна другой хуже — трезвость, пунктуальность… Уж и не знаю, кто страшнее — “сильные личности” или “серьезные политики”. Лично я предпочитаю жизнерадостных шалопаев.
— Жизнерадостный шалопай вряд ли заплатил бы тебе столько, сколько ты заломил за этот наш пантеон, — резонно заметила Бандл.
Лорд Кейтерэм поморщился.
— Я же просил тебя, Бандл, не употреблять таких слов. Мы же только отвлеклись от этого ужаса.
— Не понимаю, почему ты так близко принимаешь это к сердцу. В конце концов, людям надо же где-то умирать.
— Не понимаю, почему это должно происходить в моем доме, — возразил лорд.
— А почему бы и нет? Тут столько народу перемерло — все эти бабушки, прабабушки.
— Ну, это совсем другое. Когда здесь умирает кто-то из рода Брентов — это вполне естественно. Но я категорически возражаю против чужаков. А особенно — против всяких там дознаний в моем доме. А то это становится уже дурной традицией: второй случай. Помнишь, какой тарарам тут устроили четыре года назад? Кстати, тогда всю кашу заварил Джордж Ломакс. Это целиком на его совести. Если, конечно, она у него есть.
