не мог скрыть мучительной растерянности. Перегнувшись через стол, он свирепо прошипел:
— Изволите развлекаться?
Таппенс, хоть и была захвачена врасплох, сохранила ясность мысли. Она понятия не имела, что он имел в виду, но мигом сообразила, что расслабляться ей в любом случае не следует. А Виттингтон продолжал:
— Решила со мной поиграть, точно кошка с мышкой? С самого начала знала, зачем мне понадобилась, и разыгрывала дурочку? Знала? — Он постепенно успокаивался, лицо его обретало обычный цвет.
— Кто проболтался? Рита? — Он буравил ее взглядом.
Таппенс покачала головой. Она понимала, что нечаянный розыгрыш долго длиться не может, но все равно не стоило впутывать в игру еще какую-то Риту.
— Нет, — честно сказала она. — Рита обо мне ничего не знает.
Его глаза все еще сверлили ее точно два буравчика.
— А ты что знаешь? — выпалил он.
— Собственно говоря, ничего, — ответила Таппенс и с удовольствием заметила, что тревога Виттингтона не только не уменьшилась, но и возросла. Похвасталась бы, что знает все, у него бы возникли сомнения.
— В любом случае, — рявкнул Виттингтон, — ты знаешь достаточно, чтобы явиться сюда и брякнуть это имя.
— А если меня и в самом деле так зовут? — заметила Таппенс.
— Да уж, рассказывай, чтобы этакое имечко — и у двух девиц?
— А может, я назвала первое попавшее? — продолжала Таппенс, опьяненная собственной невероятной честностью.
Мистер Виттингтон ударил кулаком по столу.
— Хватит чушь молоть! Что тебе известно? И сколько ты хочешь?
Последние слова воспламенили фантазию Таппенс, чему немало способствовал скудный завтрак и вчерашний ужин из плюшек. Она явно чувствовала себя авантюристкой, а не новоиспеченным сотрудником фирмы, но и эта роль открывала определенные возможности. Поведя плечами, она многозначительно улыбнулась.
— Дорогой мистер Виттингтон, — проворковала она. — Давайте-ка раскроем карты, и прошу вас, не сердитесь так. Вы ведь слышали, как я вчера говорила, что собираюсь жить своим умом. По-моему, я сейчас доказала, что у меня есть ум, которым можно жить. Не отрицаю, мне действительно известно некое имя, но, возможно, этим все мои сведения и исчерпываются.
— А возможно, и не исчерпываются, — съязвил Виттингтон.
— Вы упорно не желаете меня понять, — сказала Таппенс с легким вздохом.
— Повторяю: хватит молоть чушь, — сердито сказал Виттингтон. — Перейдем к делу. И можешь не разыгрывать передо мной невинность. Ты знаешь куда больше, чем говоришь.
Таппенс помолчала, восхищаясь своей находчивостью, а потом сладким голосом произнесла:
— Мне очень неприятно раздражать вас, мистер Виттингтон.
— Итак, вернемся к главному вопросу: сколько? Таппенс растерялась. До сих пор она очень ловко водила Виттингтона за нос. Но если она назовет явно неподходящую сумму, у него сразу же возникнут подозрения. И тут ее осенило:
— Предположим сначала небольшой аванс, остальное обсудим потом, идет?
Виттингтон прожег ее свирепым взглядом.
— Шантаж, так?
Таппенс кротко улыбнулась.
— Ну что вы! Просто предоплата будущих услуг.
Виттингтон буркнул что-то невнятное.
— Видите ли, — объяснила Таппенс все так же кротко, — деньги — моя страсть.
— Нахалка ты, и больше ничего, — проворчал Виттингтон с невольным одобрением. — Ловко ты меня провела. — Думал, тихоня, у которой мозгов ровно столько, сколько мне нужно.
— Жизнь полна неожиданностей, — назидательно изрекла Таппенс.
— И все-таки, — продолжал Виттингтон. — Кто-то трепал языком. Ты говоришь, не Рита. Так, значит… Войдите!
Тихо вошел клерк и положил перед начальником какой-то листок.
— Передали по телефону, сэр.
Виттингтон схватил листок и, прочитав, нахмурился.
— Хорошо, Браун, можете идти.
Клерк удалился, прикрыв за собой дверь. Виттингтон взглянул на Таппенс.
— Приходи завтра в это же время. А сейчас мне некогда. Для начала вот тебе пятьдесят фунтов.
Быстро отсчитав несколько банкнот, он подтолкнул пачку к Таппенс и нетерпеливо поднялся, ожидая, когда та уйдет.
Таппенс деловито пересчитала деньги, спрятала их в сумочку и встала.
— Всего хорошего, мистер Виттингтон, — сказала она вежливо. — Или мне следовало бы сказать — au revoir [17].
— Вот именно, au revoir! — Виттингтон вновь обрел благодушный вид, и в душе Таппенс шевельнулось дурное предчувствие. — До свидания, моя умненькая очаровательная барышня.
Таппенс единым духом одолела ступеньки лестницы. Ее распирало от восторга. Уличные часы показывали без пяти двенадцать.
— Устроим Томми сюрприз! — пробормотала она, останавливая такси.
Когда машина подкатила ко входу в метро, Томми был на месте. Вытаращив от удивления глаза, он кинулся открывать дверцу. Ласково улыбнувшись, Таппенс бросила с нарочитой небрежностью:
— Уплати по счетчику, старичок, ладно? А то у меня нет ничего мельче пятифунтовых бумажек.
Однако торжество было чуть-чуть испорчено. Наличность в карманах Томми была определенно ограниченна. В конце концов леди пришлось извлечь из своей сумочки плебейский двухпенсовик и вложить в ладонь шофера, уже полную разнообразной мелочи, и таксист, возмущенно ворча — что, мол, это ему насовали, — полез в машину.
— По-моему, ты заплатил больше, чем следует, — невинным голоском заметила Таппенс. — Он, кажется, хочет вернуть лишнее.
Вероятно, это ее замечание заставило таксиста окончательно ретироваться.
— Ну, — сказал мистер Бересфорд, получив наконец возможность дать волю своим чувствам. — Какого дьявола… тебе вздумалось брать такси?
— Я боялась, что опоздаю и заставлю тебя ждать, — кротко ответила Таппенс.
— Боялась… что… опоздаешь! О, Господи, у меня нет слов! — воскликнул мистер Бересфорд.
— И честное-пречестное слово, — продолжала Таппенс, округлив глаза, — меньше пятифунтовой бумажки у меня ничего нет.
— Ты отлично это сыграла, старушка, но он ни на секунду тебе не поверил. Ни на одну.
— Да, — сказала Таппенс задумчиво. — Не поверил. Такая вот странность: когда говоришь правду, тебе никто не верит. В этом я убедилась сегодня утром. А теперь пошли питаться. Может, в «Савой»?
Томми ухмыльнулся.
— А может, в «Ритц»?
— Нет, пожалуй, я предпочту «Пикадилли». Он ближе, не надо брать такси. Пошли!
— Так теперь принято шутить? Или ты действительно свихнулась? — осведомился Томми.
— Второе твое предположение абсолютно верно. На меня свалились деньги, и я не выдержала такого потрясения! Для исцеления такого рода заболеваний некий светило психиатрии рекомендует набор закусок, омаров по-американски, котлеты де-валяй и пломбир с персиками под малиновым соусом! Пошли, приступим к лечению.
— Таппенс, старушка, все-таки что на тебя нашло?
— О, неверующий! — Таппенс открыла сумочку. — Погляди вот на это, на это и на это!
— Тысяча чертей! Девочка моя, поменьше размахивай фунтиками.
— Они вовсе не фунтики. Они в пять раз лучше фунтиков. А вот эта так в десять!
Томми испустил глухой стон.
— Видимо, я нализался, сам того не заметив! Таппенс, я брежу? Или действительно созерцаю неисчислимое количество пятифунтовых банкнот, которыми размахивают самым непотребным образом?
— Твоими устами глаголет истина, о повелитель! Ну, теперь-то ты пойдешь завтракать?
— Пойду куда угодно, и тем не менее, что
