Я уселся, но почти сразу же встал, потому что появилась Энн Хорн, которая позволила мне пожать ей руку.
– Нам нужно спешить, – объявила она. – С минуты на минуту может возвратиться мой муж. С чего вы начнете? С резинового шланга?
На ней было премиленькое, хоть и незатейливое синее платьице, не то шелковое, не то прикидывающееся таковым. Она успела поработать над собой перед зеркалом после возвращения с улицы и выглядела сногсшибательно.
– Не здесь, – ответил я. – Крепитесь! Я отвезу вас в подземную тюрьму.
Она опустилась на кушетку.
– Садитесь и опишите мне все подробно. Крысы, я полагаю?
– Нет, нам не удалось удержать крыс в темнице. Скверный воздух.
Я сел.
– По правде говоря, я пришел к убеждению, что физические меры воздействия для вас не годятся. Более целесообразен психологический прессинг. А это сфера деятельности мистера Вульфа. Но он никогда не покидает пределов своего дома. Вот я и пришел, чтоб отвезти вас туда. Можете написать мужу записку, чтобы и он присоединился к нам.
– Это мне совершенно не по вкусу. Психологически я уже развалина. В чем дело, вы опасаетесь, что я не выдержу физической обработки?
– Наоборот. Опасаюсь, что не сумею ее применить. Природе пришлось много потрудиться над вами. Было бы преступлением портить то, что ей удалось сотворить. Вы будете в восторге от встречи с Ниро Вульфом. Он вообще боится женщин, а вы напугаете его до потери сознания.
Мне нравилась ее изобретательность. Зная, что, если возьмет в руки сигарету, я должен буду подняться с места, чтобы поднести ей огонь, она сначала щелкнула зажигалкой, а потом уже потянулась к пачке сигарет. Неплохая идея.
– А в чем, собственно, дело? – спросила она, затянувшись и медленно выпустив струю дыма.
Я объяснил:
– Пола Обри обвиняют в убийстве. Мистер Вульф может заработать хорошие деньги, если сумеет его вытащить. А мистер Вульф не из тех, кто упускает большой гонорар. Так что обвинение с Обри будет снято. И мы с радостью позволим вам разделить с нами лавры, но не денежки. Так что давайте незаметно отсюда ускользнем и поедем.
– Вам невозможно отказать… Бедняга Пол, мне его безумно жаль!
– Почему? Когда он выйдет из тюрьмы, то сможет снова жениться на собственной жене и вторично отпраздновать свадьбу.
– Если выйдет… Вы помните детские песенки?
– Я сам их сочинял.
– В таком случае вы должны знать эту:
Иголки, булавки,
Булавки и спицы.
Если убил,
Тебе уж не скрыться.
– Знаю, конечно. Это одна из самых моих любимых. Только ведь Обри-то не убивал.
Она кивнула:
– Естественно. Такова ваша линия, и вы будете ее гнуть.
Миссис Хорн потянулась к пепельнице, чтобы затушить окурок, затем быстро повернулась ко мне, сверкнув глазами:
– Все разговоры о том, что жизнь каждого человека священна, пустая болтовня. Для каждого священна только его собственная жизнь. И это всем известно. – Она приложила руку к груди: – Для меня – моя. Для Сидни священной была его жизнь, но он умер. Так что мне очень жаль Пола.
Я не уловил связи, но на всякий случай сказал:
– Раз так, вам следует помочь ему выкарабкаться.
– Помогла бы, если бы знала как.
– Может, я подскажу вам. В прошлую пятницу вы все собрались в офисе Джима Биба. Обри оставил у него на столе свою визитку. Зачем вы ее забрали и что с ней сделали?
Какое-то мгновение она внимательно смотрела на меня, потом покачала головой:
– Нет, вам все же придется где-то раздобыть резиновый шланг и клещи, чтобы с их помощью вырвать мне ногти. Но даже в этом случае я могу ничего не сказать.
– Вы не брали его визитку?
– Нет.
– Кто же ее взял?
– Понятия не имею. Если она вообще была.
– Разве вы не помните, как Обри положил ее на стол? Вы ее там не видели?
– Нет. Но это уже начинает походить на настоящий допрос. Вы ведете расследование?
Я кивнул:
– Это называется «двойным скрытым прессингом». Сначала я вынуждаю вас отрицать, что вы дотрагивались до визитной карточки, что я и проделал. Затем предъявляю визитку Обри в целлофановом конвертике, сообщаю, что на ней имеются отпечатки чьих-то пальцев, скорее всего ваших. Так не позволите ли вы откатать ваши пальчики? Вы боитесь отказать и…
– Покажите же мне скорее, как берут отпечатки пальцев! Со мной никогда ничего такого не делали.
Сознаюсь, мне стало любопытно. Что это было: желание физического контакта, попытка обольстить меня или же просто позабавиться от безделья?
Пытаясь найти ответ, я поднялся и подошел к ней. Положил ее протянутую руку на свою, ладонью вверх, и наклонился, чтобы рассмотреть подушечки. Казалось, ее рука заверяет меня, что не имеет ничего против. Кончиками пальцев левой руки я раздвинул ее фаланги и склонился еще ниже. Разумеется, мое внимание было полностью поглощено этим занятием.
То ли наружная дверь квартиры открылась совершенно бесшумно, то ли мои уши уловили слабый скрип, но я проигнорировал их предупреждение. Так или иначе, мое исследование было прервано тем, что Энн неожиданно стиснула мою руку, выпрямилась и завопила:
– Не надо! Вы же делаете мне больно! Ох, Норман, слава богу!
Я не смог быстро обернуться, потому что она не отпускала меня. Для женщины ее сложения она была необыкновенно сильной.
Полагаю, Норману Хорну, подошедшему сзади, могло показаться, что это я держу ее, а не она меня. Но даже если так, все равно было ясно, что я сейчас повернусь к нему лицом. А потому он мог бы сдержать свой порыв до того момента, когда я смогу встретить удар.
Куда там! Он самым предательским образом заехал мне сбоку под челюсть. Я потерял равновесие и растянулся на полу. К тем четырем очкам в матче Йеля против Принстона теперь прибавилось еще одно.
– Он пытался заставить меня… – жалобно ныла Энн, очевидно давая выход своему специфическому чувству юмора.
Возможно, мне удалось бы просто встать на ноги и ретироваться, раз уж Вульф не одобряет, когда я отпускаю на волю чувства при исполнении служебных обязанностей, но Хорн не оставил мне такого шанса. Он с яростью таращился на меня, сжимая кулаки, и было сомнительно, что разгневанный супруг не пустит их в ход, как только я встану на колени.
Поэтому я дважды боком перекатился в противоположном от него направлении и вскочил на ноги к нему лицом. Он бросился на меня, не думая о защите, и дорого заплатил за беспечность.
Я точно рассчитал силу своего фирменного удара по почкам. Воздух вырвался со свистом у него из груди, и он бесформенной кучей рухнул к ногам очаровательной супруги. По всей вероятности, так ему было удобнее, чем лежать распластавшись.
Красотка Энн шагнула было к нему, но тут же остановилась. Лицо ее приняло насмешливое выражение, и она растерянно протянула:
– Вот это да, будь я проклята!
– И будете, если хотите знать мое мнение! – изрек я с чувством, повернулся и вышел вон.
Спускаясь вниз на лифте, я прежде всего ощупал свою челюсть, потом с опаской глянул в зеркало и решил, что жить буду.
Я вернулся домой к ужину, в половине восьмого. И поскольку лишь землетрясение могло оторвать Вульфа от приема пищи и за столом строго запрещалось упоминать о делах, мой подробный отчет о событиях дня, само собой, был отложен.
Если бы основным блюдом оказался гуляш или телячьи мозги, мое увечье вообще могло остаться незамеченным. Но Фриц подал голубей, мясо которых надо обгрызать с косточек, так что, когда Вульф покончил с шестой птицей, а я едва управился с первой, он недовольно спросил:
– Какого черта! Что с тобой приключилось?
– Ничего особенного. А что?
– Ты же не ешь, а клюешь.
– Ну да. У меня сломана челюсть. С наилучшими пожеланиями от Энн Хорн.
Вульф вытаращил глаза:
– Как? Женщина сломала тебе челюсть?
– Извините, но никаких посторонних разговоров за столом. Позднее я все вам расскажу.
И я действительно все ему рассказал после обеда в кабинете, а затем занялся одним небольшим дельцем, которое не давало мне покоя.
Еще до обеда Вульф поручил мне позвонить Солу Пензеру и срочно вызвать его к нам.
Я это сделал. Сол обещал приехать в половине третьего. Но к этому времени я успел уйти. Позднее, по дороге из столовой в кабинет, я спросил Вульфа, приходил ли Сол, и услышал лаконичное «да», говорящее о том, что все остальное меня не касается.
Решив, что дополнительные сведения мне ну никак не повредят, я вытянул из сейфа блокнот. Иногда помимо имени, числа и суммы Вульф указывает статью расходов. Но на сей раз он этого не сделал. Была указана только дата, инициалы «С. П.» и сумма – 1000 долларов. Разумеется, это не удовлетворило мое любопытство, а, наоборот, только сильнее его разожгло, заставив ломать голову над тем, что же такое Сол должен приобрести за целую штуку баксов.
