– Но даже если все обстоит так, как вы говорите, – загундосил Биб, – разве это не против всяких правил?
– Если вы хотите сказать, что наша встреча носит несколько необычный характер, то это так. Если же вы усматриваете в ней нарушение законов, я с вами не соглашусь. Никто не приказывал вам прийти. Я просто вас попросил, и вот вы здесь. Хотите уйти?
Очевидно, они этого не хотели. Или хотели не настолько, чтобы открыто взбунтоваться. Обменялись взглядами, что-то пробормотали и затихли. Один только Биб не удержался от замечания:
– Мы, безусловно, оставляем за собой право в любой момент покинуть этот дом.
– И вам никто не будет в этом препятствовать, – заверил его Кремер и, заняв свое обычное место, предложил Вульфу: – Приступайте.
Вульф повертелся в кресле, устраиваясь поудобнее, повел глазами слева направо и обратно, оглядев присутствующих, и заговорил:
– Мистер Кремер заверил, что вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Я могу избавить вас от ненужных опасений. Вряд ли у меня найдется хотя бы один вопрос к каждому из вас. Хотя, возможно, позднее такая необходимость возникнет в отношении одного лица. Я просто намереваюсь обрисовать положение вещей, каким оно мне представляется, и предлагаю меня опровергнуть, если я окажусь в чем-то не прав. Не исключено, что я вообще ничего от вас не услышу.
Он переплел пальцы рук на вершине своего необъятного живота.
– Известие о том, что мистер Карноу убит, вчера днем принес нам мистер Стеббинс. Но первоначально я не проявил особого интереса к данному делу. И лишь сегодня в полдень, когда сюда приехала миссис Карноу и поручила мне заняться расследованием, я серьезно задумался над сложившейся ситуацией, взвешивая все имеющиеся в моем распоряжении данные. В конце концов я решил, что совершенно очевидный мотив для убийства у миссис Севидж, ее сына, мистера и миссис Хорн не является все же достаточно весомым. В свете того, что мне рассказала клиентка о характере и темпераменте мистера Карноу, представлялось маловероятным, чтобы кто-то из вас мог настолько бояться его поспешных и безотлагательных требований, чтобы решиться на опасный, чреватый страшными последствиями акт убийства. Вы же все получили наследство законным путем, не подозревая, что Карноу жив, и, разумеется, сперва попытались бы воззвать к его рассудительности и великодушию. Так что у одного из вас должен иметься более веский мотив.
Вульф остановился, чтобы откашляться.
– Эти рассуждения завели меня в тупик. Ведь имелось двое людей с куда более убедительными мотивами. Это мистер Обри и миссис Карноу. Им грозила не только утрата куда более солидной суммы денег, но и совсем уж непоправимое несчастье: он потерял бы ее, а она – его. Неудивительно, что мистер Кремер и его коллеги подпали под влияние такой яркой мотивации. Возможно, и я бы пошел по неверному следу, если бы не два обстоятельства. Первым был мой собственный вывод, что ни мистер Обри, ни миссис Карноу не совершали преступления. На чем я его основывал? Если бы они убили мистера Карноу, то разве явились бы ко мне сразу после этого страшного акта? Разве просили бы от их имени вести переговоры с человеком, которого кто-то из них только что застрелил? Можно, конечно, предположить, что это делалось с дальним прицелом – создать впечатление, будто они не знали о его смерти. Тогда выходило бы, что я сидел тут и разговаривал с ними на протяжении часа с лишним и в мою душу ни разу не закралось подозрение, что они обманывают меня. Но это невероятно. Так что я был вынужден либо отказаться от официальной версии, либо согласиться с нелестным выводом о моей наблюдательности и знании человеческой природы. Сделать выбор мне было несложно.
– Тем более что миссис Карноу являлась вашей клиенткой! – не преминул подколоть моего босса инспектор Кремер.
Вульф даже не взглянул в его сторону, посчитав ниже своего достоинства реагировать на недостойные выпады извечного противника. Он продолжал ровным голосом:
– Вторым обстоятельством послужила подсказка о возможности существования другого мотива для убийства. Подсказка содержалась в письме, которое миссис Карноу показала мне вчера. Это последнее письмо, полученное ею от мужа из Кореи почти три года назад.
Вульф выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда несколько листков бумаги.
– Вот это письмо. Сейчас я прочитаю вам только относящийся к делу отрывок.
Кстати о смерти: если кто-то подстрелит меня, вместо того чтобы подставиться под мою пулю, кое-что сделанное мною незадолго до отъезда из Нью-Йорка тебя потрясет. Мне бы хотелось находиться поблизости, чтобы посмотреть, как ты это воспримешь. Ты неоднократно заявляла, что деньги тебя не волнуют, они того не заслуживают. Ты также говорила мне, что, хоть мои слова всегда звучат сардонически, у меня не хватит духу, чтобы сардонически действовать. На этот раз ты увидишь. Признаю, что мне придется умереть, дабы получить возможность «смеяться последним». Но какой это будет сардонический смех! Иногда меня берет сомнение, люблю ли я тебя или ненавижу. Эти два чувства трудно разделить. Вспоминай меня в сновидениях своих.
Вульф снова спрятал листки в ящик и запер его.
– Миссис Карноу предположила, что ее муж составил новое завещание с целью лишить ее наследства. Но против этой теории можно выдвинуть два возражения. Во-первых, состоятельный человек не может столь грубо, из непонятного каприза, вычеркнуть из завещания имя жены. Во-вторых, такой поступок был бы просто жестоким, но отнюдь не сардоническим. Но, думаю, вы должны согласиться, что выражение «кстати о смерти» указывает на связь между его поступком и завещанием. Сам собой возникает вопрос: каким образом человек подобного склада мог изменить свое завещание, чтобы заставить жену переживать из-за денег? А о том, что его намерения были именно таковы, свидетельствует письмо. – Вульф развел руками. – При данных конкретных обстоятельствах напрашивается весьма правдоподобное и убедительное предположение: Карноу на самом деле составил новое завещание, в котором оставил все свое состояние жене. Тем самым он, безусловно, обрек бы ее на неизбежные переживания и неприятности из-за денег, какие испытывал сам. Ведь ему приходилось потакать прихотям родственников, которые фактически находились на его иждивении. А поскольку это были его деньги и его родственники, то для миссис Карноу возникшие денежные недоразумения оказались бы куда более болезненными, чем для него самого. Такое решение я бы назвал сардоническим. Впрочем, им в равной мере могли руководить и другие соображения. Например, нежелание по доброй воле оставлять родственникам большие суммы денег. Хотя миссис Карноу и не сочла возможным откровенно высказаться на сей счет, я понял, что ее покойный супруг не считал свою родню образцом для подражания в том, что касается бережливости и разумного отношения к финансам. Справедливость его суждения подтверждается тем, как легкомысленно они распорядились наследством.
Энн Хорн повернула голову и кислым тоном произнесла:
– Большое спасибо, дорогая Лина!
Кэролайн промолчала. Судя по напряженному выражению ее лица и позе, сейчас она была способна дать ответ, который вызвал бы настоящий взрыв негодования.
– Поэтому, – невозмутимо продолжал Ниро Вульф, – высказанное миссис Карноу предположение о том, что ее муж составил новое завещание, заслуживало проверки. Расспрашивать об этом кого-либо из вас я посчитал элементарной глупостью. Резонно было предположить, что к исполнению своего намерения Сидни Карноу привлек друга и поверенного, мистера Биба, но я признал невежливым обращаться к нему по данному поводу. Не знаю, слышал ли кто-нибудь из вас такое имя – Сол Пензер?
Ответа не последовало. Никто не кивнул. Возможно, все они впали в транс.
– Я обычно возлагаю на мистера Пензера, – пояснил Вульф, – самые серьезные поручения. Мистер Пензер наделен необычайными качествами и способностями. Я сказал ему, что если мистер Биб и составил для мистера Карноу новое завещание, то эту бумагу наверняка печатала секретарша адвоката. Мистер Пензер встретился с ней и попытался войти в контакт, не вызывая подозрений. Такое деликатное дело я не мог бы поручить никому, даже мистеру Гудвину. Мистер Пензер явился к ней после полудня, представившись служащим Федерального страхового агентства, которому якобы необходимо прояснить неточности, вкравшиеся при оформлении ее страхового полиса.
– Он осмелился изображать слугу закона! – возмутился мистер Биб.
– Возможно, – равнодушно согласился Ниро Вульф. – Если служащий страхового агентства действительно является «слугой закона», то мистера Пензера ожидает заслуженная кара. Во всяком случае, через десять минут он получил кучу сведений. Секретарша мистера Биба, Вера О’Брайен, работает у него два с половиной года. Ее предшественница Элен Мартин уволилась от мистера Биба в ноябре пятьдесят первого года, когда вышла замуж за некоего Артура Рэбсона. Вместе с мужем она уехала на постоянное место жительства в город Флоренцию, штат Южная Каролина, где ее супруг владеет автомастерской. Таким образом, если Карноу составил новое завещание до своего отъезда из Нью-Йорка, и если для этого он прибег к услугам мистера Биба, и если новое завещание печатала секретарша этого последнего, это могла быть только миссис Артур Рэбсон.
