— Вы намереваетесь сообщить миссис Рук, что вы здесь, в этом доме? — спросила миссис Дельвин.
— Конечно.
— Вам лучше прежде посоветоваться с моим братом, а не брать ответственность на себя.
Эмили преодолела свой гнев.
— Позвольте мне напомнить вам, — сказала она, — что мистер Мирабель не знает миссис Рук — а я ее знаю. Если я сама поговорю с ней, я многое сделаю для выявления истины, прежде чем он вернется. С этой женщиной справиться не так легко…
— И следовательно, с этой женщиной следует обращаться осторожно, — перебила миссис Дельвин, — и это может сделать только такой человек, как мой брат — человек знающий свет.
— А я осмеливаюсь думать, что мне надо видеть эту женщину как можно скорее, — настаивала Эмили.
Миссис Дельвин легла на кушетку. При состоянии ее здоровья беспокойство было нелегко переносить. Письмо миссис Рук и упрямство Эмили сильно раздражали ее. Но как все люди с характером, она была способна в важных случаях к большому самообладанию. Эмили нравилась ей, она восхищалась ею; и как пожилая женщина и хозяйка, она подала пример снисхождения и добродушия.
— Я не могу отослать вас тотчас в Редвуд. Из моих трех лошадей теперь осталась только одна, та самая, на которой ездил мой брат туда сегодня утром. Поездка составляет туда и обратно двадцать миль. Я уверена, что вы позволите лошади отдохнуть.
Эмили извинилась очень любезно и чистосердечно.
— Я не имела никакого понятия о том, что расстояние так велико. Я подожду, любезная миссис Дельвин, сколько вам угодно.
Они расстались такими же добрыми друзьями, как прежде — однако с некоторой сдержанностью. Энергичную Эмили приводила в уныние и раздражение попытка хозяйки остановить ее. С другой стороны, преданная интересам брата миссис Дельвин возлагала надежды на препятствия: лошадь могла оказаться неспособной к езде в этот день, пасмурная погода могла кончиться бурей.
Но часы проходили — небо прояснилось — и лошадь оказалась в силах для нового пути. Судьба пошла против хозяйки башни. Ей ничего больше не оставалось, как покориться.
Миссис Дельвин только что послала сказать Эмили, что экипаж для нее готов, когда кучер, отвозивший Мирабеля в Белфорд, вернулся. Он привез известие, которое приятно удивило обеих дам. Мирабель опоздал к поезду на пять минут. Кучер оставил его ожидающим прибытия следующего поезда. Он теперь получит телеграмму в Белфорде, и может вернуться немедленно на лошади грума. Миссис Дельвин предоставила Эмили самой решить — ехать ли ей в Редвуд, или подождать возвращения Мирабеля.
При этих изменившихся обстоятельствах, Эмили поступила бы невежливо, если бы настаивала на своем первом намерении. Она согласилась ждать.
Море оставалось спокойно. В тишине на западной стороне «Грохота» послышался быстрый топот лошади. Эмили выбежала в сопровождении осторожной миссис Элмазер, ожидая встретить Мирабеля.
Она обманулась в ожидании; это возвращался грум. Когда он остановил лошадь и спрыгнул, Эмили приметила, что он взволнован.
— Случилось что-нибудь? — спросила она.
— Случилось несчастье, мисс.
— Не с мистером Мирабелем?
— Нет, нет, мисс, с бедной сумасбродной женщиной, ехавшей из Ласведа.
Эмили взглянула на миссис Элмазер.
— Неужели с миссис Рук?! — вскрикнула она.
— Именно так ее называли, мисс! Она вышла, прежде чем поезд остановился, и упала на платформу.
— Она ушиблась?
— Опасно ушиблась, как я слышал. Ее отнесли в ближайший дом и послали за доктором.
— Не был ли мистер Мирабель в числе тех, кто помогал ей?
— Он был на другой стороне платформы, ждал лондонского поезда. Я приехал на станцию и подал ему телеграмму именно в ту минуту, как случилось это несчастье. Мистер Мирабель тотчас передумал возвращаться и пошел в тот дом, куда ее отнесли.
— Его впустили?
— Доктор не хотел об этом слышать. Он осматривал больную и не позволил никому быть в комнате, кроме ее мужа и хозяйки дома.
— Мистер Мирабель остался ждать?
— Да, мисс. Он сказал, что будет ждать целый день, если нужно; и приказал мне отдать эту записку миссис Дельвин.
Эмили обернулась к миссис Элмазер.
— Невозможно оставаться здесь, не зная, останется ли жива миссис Рук. Я немедленно еду в Белфорд.
— Извините, мисс, — вмешался грум. — Мистер Мирабель желал, чтобы вы не ездили в Белфорд.
— Почему?
— Он не сказал о причине.
Эмили взглянула на записку в руке грума с основательным недоверием. По всей вероятности, Мирабель поручал своей сестре удержать девушку от поездки в Белфорд. Экипаж ожидал у двери. Со своей обычной быстротой Эмили решила, что она имеет право воспользоваться экипажем, который отдан в ее распоряжение.
— Скажите вашей госпоже, — обратилась она к груму, — что я еду в Белфорд, а не в Редвуд.
Через минуту, она и миссис Элмазер уже ехали к Мирабелю на станцию.
Глава LIX
За дверью комнаты
Эмили нашла Мирабеля в зале белфордской станции. Ее внезапное появление, конечно, могло удивить пастора; но его лицо неожиданно выразило такое серьезное волнение, что Эмили испугалась.
— Вам разве не передали моего поручения? — придя в себя, спросил он. — Я просил вас подождать моего возвращения. Я послал записку моей сестре, в случае, если грум перепутает.
— Он ничего не перепутал, — ответила Эмили. — Я так торопилась, что не успела видеть миссис Дельвин. Неужели вы предполагали, что я буду в состоянии вынести неизвестность и ждать, пока вы вернетесь? Неужели вы думаете, что я не могу быть полезна?
— Вас не пустят к ней.
— Почему? Вы же ждете, чтобы видеться с нею.
— Я жду возвращения белфордского пастора. Он в Бервике; за ним послали по неотступной просьбе миссис Рук.
— Она умирает?
— Она боится умереть. У нее сделалось какое-то внутреннее повреждение от ушиба. Я надеюсь видеть ее, когда придет пастор.
— Я рада, что вы так усердно хлопочете об этом.
— Я всегда усерден ко всему, что касается ваших интересов.
— Не считайте меня неблагодарной. Миссис Рук меня знает; и если меня пропустят, мы увидимся до возвращения пастора.
Мирабель вдруг встал между Эмили и дверью.
— Я должен просить вас отказаться от этой мысли, — твердо сказал он. — Несчастная женщина ужасно мучается. Зрелище, вне всякого сомнения, будет для такого чувствительного создания, как вы, Эмили, непереносимым.
Его обращение заставило Эмили подумать, что он действует по причине, в которой не хочет признаться.
— Если вы очень желаете, чтобы я не видела миссис Рук, — сказала она, — объясните свое истинное намерение.
Мирабель, по-видимому, не знал, что ответить. Пока пастор колебался, станционный смотритель прошел в дверь. Эмили попросила его указать дом, в который отнесли миссис Рук. Он повел Эмили к концу платформы и указал на дом. Мирабель пошел за Эмили и служанкой.
Дверь отворил старик. Он с упреком взглянул на бледного пастора.
— Вам уже сказали, что никто из посторонних не должен видеть мою жену.
Узнав, что перед ними мистер Рук, Эмили назвала себя.
— Может быть, вы слышали обо мне от миссис Рук, — прибавила она.
— Она часто говорила о вас, — откликнулся старик.
— Что сказал доктор?
— Он думает, что она может поправиться. Она не верит ему.
— Не потрудитесь ли вы сказать ей, что я желаю видеть ее, если она чувствует себя в состоянии принять меня?
Мистер Рук взглянул на миссис Элмазер.
— Вы обе желаете пройти к моей жене? — спросил он.
— Миссис Элмазер подождет здесь, — ответила Эмили.
— Она может подождать в гостиной, добрые хозяева этого дома хорошо знают меня.
Старик указал на дверь гостиной, приглашая следовать за ним. Мирабель настойчиво шел за Эмили.
Мистер Рук отворил дверь в комнату, где лежала его жена, и, обернувшись к Эмили, заметил Мирабеля, стоявшего позади нее. Старик властно указал пастору на выход. Его решимость, очевидно, была неизменна. Мирабель обратился к Эмили с просьбой помочь.
— Она примет меня, если вы попросите ее, — умоляюще сказал он.
Немедленно последовал крик из спальни — крик ужаса, — миссис Рук увидела, кто стоит у порога.
Мистер Рук поспешно вошел в спальню и затворил за собой дверь. Менее чем через минуту он появился. Он подошел к Мирабелю — оглядел его чрезвычайно внимательно и отступил с видом облегчения.
— Она ошибается, — сказал он, — вы не тот человек.
Такое странное обращение удивило Эмили.
— Как вас понять? — спросила она.
Мистер Рук не обратил внимания на вопрос. Не спуская глаз с Мирабеля, он отрицательно покачал головой. На этот раз Мирабель молча послушался.
Старик обратился к Эмили:
