— Да, — согласился Питт, наблюдая за ним. Неужели Реджи притворяется, сохранив самообладание, чтобы вести себя столь натурально? Казалось, что он в шоке. — Убийство всегда ужасно, — продолжал он. — Так или иначе. Конечно, многие из убитых приблизили собственный конец своими поступками.
— Что вы, черт вас побери, имеете в виду? — Отяжелевшее лицо Реджи побагровело. — Я нахожу, что ваши намеки абсолютно неуместны! Чертовски плохой вкус! Бедный старина Фредди лежит где-то, а вы здесь стоите и утверждаете, что он это заслужил!
— Нет, — аккуратно поправил его Питт. — Это вы пришли к такому заключению. Я сказал, что некоторые люди, которые были убиты, навлекли свою смерть сами. Шантажисты и им подобные.
Он наклонился немного вперед, все время наблюдая за Сотероном. И увидел то, что хотел увидеть: краска отхлынула от его лица, оно перекосилось.
— Шантажисты? — хрипло повторил Реджи, его глаза были расфокусированы, как у тряпичной куклы.
— Да. — Питт пододвинул кресло и сел. — Шантажистов часто убивают. Их жертвы находят единственно возможный выход. Шантажисты зачастую не понимают, что они достигли критической точки. Все требуют новых платежей.
Реджи судорожно глотнул воздух, его глаза остановились на Питте, будто он желал загипнотизировать инспектора. Казалось, он не способен говорить.
Питт понимал, что рискует.
— Это и случилось с доктором Больсовером, не так ли, сэр?
— Доктор… Больсовер?..
— Да, Больсовер. Он шантажировал вас, да?
— Нет… нет! Я говорил вам! Это… это была Джемайма, гувернантка. Я сказал вам об этом раньше.
— Да, вы говорили мне, что гувернантка шантажировала вас, зная, что вы имели любовные связи со своими горничными. Я не думаю, что надо было платить, сэр. Потому что я знал об этом, и слуги тоже знали. Я буду очень удивлен, если соседи не догадывались об этом. Подозреваю, что и ваша жена тоже в курсе, даже если предпочитает делать вид, что ничего не знает.
— Какого дьявола! Что вы имеете в виду? — Реджи попытался изобразить оскорбленного человека.
— Не более того, что сказал, сэр. Мне трудно поверить, что вы поддались шантажу, опасаясь раскрытия того, о чем знают все, хотя и не упоминают об этом в разговорах. Конечно, такой поступок оскорбителен, но едва ли это преступление.
— Я… Я говорил вам… конечно, не преступление! Но сейчас это могло быть неверно понято! Люди могли бы подумать…
— Вы имеете в виду, что полиция могла бы подумать?.. — Питт сардонически поднял брови.
Волна краски залила лицо Сотерона, когда до него дошло, что его ложь была нелепостью. Питт мысленно представил себе, какая сумятица мыслей носится в его голове. Должен ли он поймать Реджи сейчас, когда тот в панике, или позволить его языку выдать его чуть позже?
— Э… — Сотерон пытался заполнить паузу, изобретая какой-то ответ. — Ну… да… Это звучит…
— …немного грубо, — закончил за него Питт. — Я полагаю, вы расскажете мне правду.
— Э… только правду.
— Да, сэр. Почему доктор Больсовер шантажировал вас?
— Я… — Казалось, что Реджи окоченел.
— Если я должен буду опрашивать других, чтобы узнать правду, то для вас это будет более унизительно, — заметил Питт. — Если вы расскажете мне все и с вашей стороны нельзя будет усмотреть ничего преступного, то я, насколько смогу, не буду разглашать ваши секреты. Время не ждет. Где-то поблизости разгуливает убийца, и он, возможно, еще не закончил свои грязные дела.
— О боже!
— Почему доктор Больсовер шантажировал вас?
Реджи задыхался и с трудом глотал ртом воздух.
— Я имел еще одну связь. — Его глаза покраснели, он чувствовал себя очень скверно и искал хоть какой-нибудь поддержки от Питта. — Женщина была замужем. Муж — очень важная персона и мог бы принести мне много вреда, если бы узнал. Вы понимаете?
Питт долго смотрел на него. Сотерон врал.
— Как узнала гувернантка? — спросил инспектор.
— Что? — Голова Реджи дернулась вверх. — О… э…
— Вы говорили, что она тоже шантажировала вас, — напомнил ему Питт. — Вы хотите изменить ваши показания?
Внезапно глаза Реджи просветлели.
— Нет! Нет, она тоже шантажировала. Очень жадная молодая женщина. Вот, возможно, почему Фредди был убит! Да. Все сходится, разве вы не видите? — Он немного привстал. — Они, должно быть, ссорились из-за денег! Она хотела больше, чем была ее доля, он отказывался, и она убила его. Все сходится!
— Как гувернантка узнала о вашей связи? Вы приводили женщину в дом?
— О боже, конечно нет! Что вы обо мне думаете?
— Тогда как она узнала, сэр?
— Я не знаю! Фредди, наверное, что-то ей сказал!
— Зачем он это сделал? Почему необходимо было делиться добычей? Это кажется невероятным.
— Откуда я знаю! — Сотерон был в ярости. — Может, он был с ней в любовной связи, сказал хвастаясь или как-нибудь еще… Мы теперь никогда не узнаем. Бедняга мертв.
— Но гувернантка жива.
— Вряд ли вы можете ожидать, что она расскажет правду! — Реджи перешел на повышенный тон, он явно паниковал.
Инспектор снова рискнул:
— Я думаю, сэр, более правдоподобно для меня звучала бы следующая версия. Женщина, с которой вы были в любовной связи, была не женой какого-то важного человека, а простой служанкой.
Глаза Реджи засверкали.
— Вы только что сказали мне, инспектор, что вряд ли стоит платить за молчание в этом случае.
— Не стоит, если дело только в этом, — возразил Питт, ухмыляясь. Он не сводил немигающих глаз с лица Сотерона. — А если там было еще что-то — например, ребенок?
Реджи стал совершенно белым. В какой-то момент Питту показалось, что тот может упасть в обморок.
— Одна из ваших горничных умерла, не так ли? — Инспектор говорил медленно, взвешивая каждое слово.
У Реджи перехватило дыхание.
— Вы не убивали ее. Правильно, мистер Сотерон? — спросил Питт.
— Боже! О боже! Нет, я не убивал. Она умерла. Фредди был с ней. Мы позвали его. Должны были позвать. Вот откуда он знал.
— Отчего она умерла?
— Я… я не знаю!
— Мне придется поговорить с женщинами…
— Нет! — На мгновение наступила тишина. — Нет, — повторил Реджи, понизив голос. — Она сделала аборт. Он закончился неудачно. Вот почему она умерла. Я не знаю ничего об этом. Я не смог спасти ее. Вы должны поверить.
— Но это был ваш ребенок?
— Откуда я могу знать!
Наконец-то Питт позволил себе показать свое отвращение:
— Вы хотите сказать, что делили ее с кем-то еще? Со слугой, может быть, или с мальчиком на побегушках? — резко спросил он.
— Как вы смеете! Я должен указать вам на ваше место!
— В данный момент, мистер Сотерон, — вспылил Питт, — ваше собственное место чрезвычайно неприятное! Горничная вынашивает вашего ребенка и умирает в вашем доме от неправильно сделанного аборта. Ваш доктор шантажирует вас, зная об этом. Затем его убивают неподалеку от вашего дома. Какое очевидное заключение вы можете вывести из всего этого?
— Я… я говорил вам, — Сотерон не мог найти слов и задыхался, — гувернантка! Она была с ним заодно. Он, наверное, спал с ней и все рассказал! Именно она пришла ко мне за деньгами. Она, должно быть, поссорилась с ним… среди воров такое случается… Вот вам очевидный ответ! Кому вы собираетесь верить? Мне, который не сделал ничего плохого, или служанке, которая лжет и шантажирует и, наконец, убивает своего любовника и соучастника? Я спрашиваю вас!
Питт вздохнул и встал.
— Я никому не верю, мистер Сотерон, до тех пор пока у меня не будет определенных доказательств. Но я запомню, что вы сказали. Каждое слово. Благодарю вас за потраченное вами время. До свидания, сэр.
Как только он ушел, Реджи ощутил, насколько обессилел от этого разговора. Все было ужасно! Один бог ведает, где лежит конец этой истории. Кошмар! Крушение! Он почувствовал себя больным. Комната поплыла перед ним, и все потемнело от видения нищеты… видения смутного, поскольку он никогда не знал настоящей нищеты, но ничуть не менее пугающего.
Он все еще сидел, ссутулившись, за столом, когда вошла Аделина.
— Ты выглядишь больным, — заметила она. — Ел слишком много?
Ее холодное спокойствие было подобно горсти соли, высыпанной на его раны.
— Да, я болен! — сказал он сердито. — Полиция только что была здесь. Фредди Больсовер убит. — Он наблюдал за ее реакцией и про себя остался доволен, что она была шокирована.
— Убит? — Она быстро села. — Как ужасно. За что? Его ограбили?
— Ничего не знаю! — огрызнулся он. — Его просто убили.
— Бедная Софи. — Она пристально смотрела за стол, мимо супруга, вдаль. — Она будет совершенно потеряна.
— Неважно, что случится с Софи! Что будет с нами? Он был убит, Аделина, ты понимаешь? Это означает, что кто-то убил его. Подкрался к нему в темноте и всадил нож. Или ударил его чем-то по голове. Или как-нибудь еще…
