Роковая ошибка - Найо Марш

рядом, за грядками спаржи. На пороге сарая они чуть не споткнулись о кирку, валявшуюся на полу перед дверью – единственная нотка хаоса в безупречном порядке. Брюс содержал свои инструменты так, как до́лжно их содержать: начищенными, заточенными и разложенными по полкам. Рядом с киркой стояли прислоненные к скамейке легкая лопата и лом. На всех этих инструментах остались следы недавнего интенсивного использования.

Аллейн наклонился и осмотрел их, не прикасаясь.

– Поцарапаны, – сказал он. – Затуплены. Их засунули сюда в спешке. И взгляните – след от каучуковых подошв на дорожке.

– Значит, дело в шляпе?

– Если вы хотите сказать, что Клод Картер пришел на конюшенный двор, как только Брюс и мы с вами покинули его, разворотил очаг и вернул инструменты сюда, в сарай, то да. Но если вы спросите, означает ли это, что Клод Картер убил свою мачеху, я не скажу, что это взаимосвязано.

Аллейн протянул руку внутрь и снял ключ с гвоздя, потом закрыл и запер дверь, а ключ положил в карман.

– Бейли и Томпсон смогут забрать его в участке. И лучше бы им поторопиться.

Он направился обратно к машине, но на полпути остановился.

– Вот что я вам скажу, Фокс. У меня такое ощущение, что мы все время отстаем на два корпуса и рискуем проиграть, хоть и с минимальным счетом.

– Что это могло быть? – следуя за ходом собственных мыслей, вслух произнес Фокс. – Что это было? Вот о чем я себя спрашиваю.

– И как вы себе отвечаете?

– Никак. Я не знаю ответа. А вы?

– Ну, можно, конечно, строить любые дикие предположения. Мистер Маркос, например, пошутил насчет спрятанного сокровища. Но может статься, что он был прав.

– Закопанное сокровище, – презрительным эхом отозвался Фокс. – Ну и что это за сокровище?

– Что вы скажете насчет марки «Черный Александр»? – поинтересовался Аллейн.

После отъезда Аллейна мистер Маркос пробыл в Киз-хаусе совсем недолго. Он заметно притих, и Верити спросила себя, не превращается ли она в одну из тех занудных старых дев определенного возраста, которые воображают, будто каждый мужчина, выказывающий по отношению к ним малейшую любезность, пытается с ними заигрывать.

Он попрощался с чрезвычайно озабоченным видом, задержав на ней взгляд своих черных влажных глаз словно в раздумье. Казалось, он хотел спросить ее о чем-то, но лишь поблагодарил за терпение, с каким она «перестрадала» им же навязанный визит, поднес к губам ее ладонь, поцеловал собственный большой палец и отбыл.

Верити срезала розы и поставила их на полчаса в горячую воду. Потом привела себя в порядок и поехала в Сент-Криспин.

День клонился к вечеру, когда она добралась туда. Удлинившиеся тени доходили до могил, разбросанных тут и там, одни в тени, другие на солнце. В воздухе стояли запах сырой земли и пчелиный гул.

Поднимаясь с розами по ступенькам церкви, Верити услышала, как лопата размеренно и глухо вреза́лась в землю. Звуки доносились из-за церкви, и она поняла, что это Брюс выполняет свою скорбную работу. Ее вдруг наполнило чувство симпатии к садовнику – за прямоту, с которой он говорил о смерти Сибил, и желание сослужить ей эту последнюю службу. Его склонность к проявлениям сентиментальности больше не имела значения, Верити пожалела, что насмехалась над ним, и подумала, что из всей компании окружавших Сибил людей, включая даже Прунеллу, он один, вероятно, искренне скорбел о ней. «Не буду увиливать, – решила она, – как только покончу с цветами, несмотря на всю свою нелюбовь к могилам, пойду и поговорю с ним».

Жена викария, миссис Филд-Иннис и вся Женская гильдия, в том числе и миссис Джим, были на месте и уже весьма продвинулись в украшении церкви цветами в медных вазах. Верити присоединилась к миссис Джим, та отвечала за лилии Брюса, привезенные из Квинтерна.

Пустая каталка стояла в поперечном проходе в ожидании гроба. Дамы из гильдии, сновавшие взад-вперед с кувшинами воды, обходили ее стороной и как будто, показалось Верити, не замечали. Поприветствовав мисс Престон, они продолжили переговариваться особыми голосами.

– Ну, миссис Джим, – бодро сказала Верити, – давайте вместе расставим наши цветы. – Обойдя поперечный проход, они поставили лилии и красные розы в две большие вазы по обе стороны алтарных ступеней. – Здесь они будут смотреться нарядно и оптимистично, – заявила Верити. Несколько дам посмотрели на нее так, словно она употребила неуместные эпитеты.

Когда миссис Джим вставила в вазу последнюю лилию, они с Верити убрали кувшины в кладовку.

– Снова полиция, – со свойственной ей лаконичностью пробормотала миссис Джим. – Те же двое. Сегодня два раза.

– В какое время? – так же лаконично спросила Верити.

– Приблизительно в два. А потом снова незадолго до половины четвертого. Подвезли меня на своей машине. Попросили впустить в дом, потом здоровяк отвез меня обратно. Я должна сказать мисс Прунелле, да?

– Да, думаю, должны.

Они вышли из церкви, заходящее солнце светило золотистыми лучами прямо им в лица.

– Я пойду поговорю с Брюсом, – сказала Верити. – Вы со мной?

– Мы с ним уже виделись. Не очень-то я люблю могилы. Меня от них в дрожь бросает, – ответила миссис Джим. – Тем не менее он хорошо делает свою работу. Джим будет доволен. Он все еще согнут пополам и ворчит. Не думаю, что он сможет пойти на похороны, хотя с этим люмбаго никогда ничего нельзя знать заранее. Ну, мне пора идти.

Участок Пасскойнов представлял собой солнечную полянку, окруженную деревьями. На ней стояло довольно много надгробий, некоторые из которых такие старые, что разобрать надписи было почти невозможно. Трава вокруг была скошена, но сами надгробные плиты не ухожены. Однако Верити они нравились такими, какими были. Когда-нибудь последняя из них раскрошится и рухнет. Земля к земле.

Брюс выкопал уже довольно глубокую яму и сидел на краю нее, разложив на коленях красный носовой платок, а на нем – хлеб и сыр, рядом стояла бутылка пива. Верити он показался некой фигурой вне времени, и ей припомнились полузабытые нескладные вирши могильщика:

Лопата была воткнута в горку выкопанной земли, а за спиной у Брюса высилась аккуратная кучка клейких сосновых веток с заостренными концами. В воздухе ощущался их смолистый запах.

– Вы немало потрудились, Брюс.

– Пр-ришлось. Тут глинистая жила в земле, ее тр-рудно копать. Вот, сделал пер-р-ер-рыв, чтоб поесть и гор-рло промочить, сей момент пр-родолжу. Пр-ридется копать до