– Порядок. Только вы не подкачайте, а то я ей такого наговорил. От Элен Вельц ни слова. Стеббинс тупо задал пару вопросов и получил на них заслуженный ответ.
Он выбрался из машины, и мы пошли к дому. Этот дом был меньше и еще элегантней – даже ковролина не было. Швейцар был вылитый Лоуренс Оливье, а лифтер – его старший брат. Держались они строго, но ничего личного. Высадив нас на шестом этаже, лифтер еще постоял с открытой дверью, пока мы не звонили, дверь в квартиру не открылась и нас не пригласили войти.
Впустившая нас женщина была не вылитая актриса Филлис Джей, а просто она самая. Не раз выкладывая по четыре сорок, а то и по пять с половиной долларов, чтобы посмотреть на нее из партера, я при иных обстоятельствах высоко оценил бы бесплатный просмотр с близкого расстояния, но тут мысли были заняты другим. Да и у нее тоже. Разумеется, она работала на публику – актрисы иначе не могут, но без гламура, поскольку по роли он не полагался. Она играла верного друга, опору в беде – и, не выходя из образа, приняла у Вульфа шляпу и трость, проводила нас до большой гостиной, миновала ее и ввела нас через арочный проем в комнату поменьше.
Робина Кин сидела на кушетке и поправляла прическу. Вульф остановился в трех шагах и кивнул. Она взглянула на него, мотнула головой, как будто отгоняла муху, провела пальцами по глазам и снова посмотрела на Вульфа.
– Я буду в студии, Робби, – сказала Филлис Джей, точно выдержав паузу для просьбы остаться и не услышав ее, после чего развернулась и вышла.
Миссис Эш пригласила нас сесть, и я, пододвинув стул для Вульфа, уселся неподалеку.
– Я смертельно устала, – сказала она. – Вокруг пустота, полная пустота. Кажется, никогда еще… Но в чем дело? Конечно, это как-то связано с мужем?
Либо знаменитые переливы ее голоса были врожденными, либо она использовала их так давно и так часто, что не могла говорить по-другому. Судя по виду, ей здорово досталось, а голос звучал с переливами.
– Постараюсь быть предельно кратким, – сказал ей Вульф. – Вы знаете, что я встречался с вашим мужем? Что он заезжал ко мне как-то в июле?
– Да, знаю. Теперь мне об этом известно все.
– Для дачи показаний о нашем тогдашнем разговоре я был вызван в суд прокуратурой штата. Сегодня в зале, когда я ждал своей очереди, мне пришла в голову одна мысль, которая, по-моему, достойна проверки, а поскольку она может послужить на пользу вашему супругу, проверка не терпела отлагательств. Поэтому я покинул суд вместе со своим помощником мистером Гудвином и посвятил этой мысли весь день.
– Что это за мысль? – Она сжала руки в кулаки и уперлась в кушетку.
– Об этом позже. Мы продвинулись вперед и, возможно, вечером добьемся дальнейших успехов. Но независимо от этого я уже располагаю информацией, весьма ценной для вашего супруга. Она если и не снимет с него вину полностью, то, по крайней мере, посеет в умах присяжных достаточно сомнений, чтобы они его оправдали. Проблема – как довести информацию до присяжных. Чтобы она приобрела форму четкого доказательства, понадобится сложное и длительное расследование, но я придумал путь короче. Для этого мне нужно поговорить с вашим мужем.
– Но ведь он…. Как же можно?
– Нужно. Я только что заезжал с просьбой организовать эту встречу к его адвокату, мистеру Доновану. Я знал, что тот не возьмется, и сделал это, скорее упреждая ваши действия. Я знал, что, если обращусь к вам, вы предложите прежде посоветоваться с ним, а тут, как видите, рассчитывать на него бессмысленно. Я уклонился от суда, и на меня выдан ордер. Кроме того, в соответствии с повесткой, я обязан явиться в суд как свидетель обвинения, и для защитника некорректно даже общаться со мной, не то что устраивать беседу с подзащитным. Вам же, супруге человека, чья жизнь зависит от решения суда, это не запрещается. У вас широкий круг знакомств и огромное личное обаяние. Получить разрешение на свидание с мужем – завтра утром до начала суда – задача для вас не слишком сложная и наверняка реализуемая, и вы сможете взять меня с собой. Двадцати минут более чем достаточно, хватит десяти. При просьбе о свидании обо мне не упоминайте, это важно, просто возьмите меня с собой, и дальше – по обстоятельствам. Если не получится, пойдем другим путем… Вы мне поможете?
Она нахмурилась:
– Не понимаю… Вы просто хотите с ним поговорить?
– Да.
– Что вы хотите ему сказать?
– Вы услышите это завтра утром одновременно с ним. Конструкция сложная и довольно непрочная… Рассказать вам сейчас – значит поставить под удар мой план донести все до сведения присяжных, а я не хочу рисковать.
– Но скажите хотя бы, о чем речь. Обо мне?
Вульф расправил плечи, набрал побольше воздуха и с шумом выдохнул.
– Вы только что сказали, что смертельно устали, сударыня. Я тоже. Вы интересовали бы меня только в том случае, если бы я считал вас причастной к убийству Мэри Виллис, а это не так. В значительной степени рискуя своей репутацией, самоуважением и, возможно, личной свободой, я предпринимаю шаги, которые могут помочь вашему мужу, и прошу вас о содействии, – но эта просьба не связана для вас с каким-либо риском. Вам терять нечего, а вот мне – есть что. Конечно, я исхожу из предположения, которое может оказаться и ложным. Оно в том, что, независимо от того, искренне вы преданы мужу или нет, вы не хотите, чтоб его осудили за убийство. Я не гарантирую, что нашел ключ, который откроет ему дверь на свободу, однако я в таких делах не новичок.
Она сжала челюсти.
– Напрасно вы так… – Переливы из голоса исчезли. – Искренне ли я предана мужу… Мой муж нормальный человек, но действовал как безумец. Я нежно люблю его и хочу… – Она сжала челюсти крепче. – Я очень его люблю. Да, я не хочу, чтобы его осудили за убийство. Вы правы, мне терять нечего, теперь мне нечего терять. Но, если я это сделаю, надо сообщить мистеру Доновану.
– Нет. Не говорите. Он не только наложит запрет, он донесет. Информация только для вас.
Она разжала кулаки и расправила плечи.
– Мне казалось, я слишком устала от жизни, – голос снова звенел и переливался, – и кажется до сих пор, но когда есть дело – все-таки легче.
Она поднялась с кушетки и теперь стояла перед нами.
– Я сделаю все. Вы сами сказали, у меня широкий круг знакомых. Все получится. А вы идите и добивайтесь дальнейших успехов, – об этом не беспокойтесь. Как я могу с вами связаться?
Вульф повернулся ко мне:
– Арчи, телефон Сола.
Я записал телефон на листке блокнота, подошел и отдал ей. Вульф поднялся:
– Я пробуду там всю ночь, миссис Эш, до девяти утра, но, надеюсь, все случится раньше.
Не уверен, что она его слышала. Ее мозг так обрадовался полученному заданию, что она полностью позабыла про нас. Она, конечно, проводила нас до площадки, но сама при этом как бы и не присутствовала. И захлопнула дверь, едва я вышел за порог.
Мы вернулись к машине и направились по Парк-авеню назад к центру. Вряд ли Пэрли Стеббинсу вздумалось нанести Солу второй визит, но я все же остановился за пару кварталов, чтоб позвонить по телефону, и Сол ответил, что он один. Маловероятно, чтобы Стеббинс оставил человека дежурить снаружи, но я все же притормозил за двадцать ярдов до дома и не торопясь осмотрелся. Чуть далее нашелся просвет между машинами, припаркованными у тротуара. Я пристроил туда автомобиль и снова хорошенько осмотрелся, прежде чем распахнуть дверцу и выпустить Вульфа. Мы пересекли улицу, вошли в вестибюль и нажали кнопку.
Когда мы вышли из лифта на пятом этаже, Сол уже стоял и встречал нас. Думаю, кому-то Сол Пензер покажется просто носатым коротышкой, который опять забыл побриться, но зато кому-то другому, включая меня и Вульфа, известно, что он лучший оперативник широкого профиля. До этого Вульф не бывал в его квартире, но мне за эти годы не раз доводилось сиживать здесь субботними вечерами: нас собиралось человек пять, и мы по-дружески резались в покер.
Войдя, Вульф остановился и посмотрел вокруг. Комната была большая, из освещения – два торшера и пара настольных ламп. По одной стене – окна, стена напротив – сплошь книжные стеллажи, а между ними стены с картинами и полками, забитыми всякой всячиной – от каменных глыб до моржовых клыков. В дальнем углу виднелся рояль.
– Хорошая комната, – сказал Вульф. – Подходит. Поздравляю. – И пошел к стулу, который наиболее соответствовал идее как следует усесться, вертевшейся у него в мозгу весь день.
– Который теперь час?
– Без двадцати десять.
– Та женщина звонила?
– Нет, сэр. Выпьете пива?
– Естественно. Давайте.
В последующие три часа он оприходовал семь бутылок. Он также справился со своей долей печеночного паштета, селедки, осетрины, маринованных грибов, тунисской дыни и трех сортов сыра. Сол как хозяин здорово раскошелился, хотя по натуре был не мот. Конечно, Вульф в первый раз ел под его крышей, а может, и в последний, и тот, понятное дело, решил не скупиться на жратву, но три сорта сыра, думаю, дались ему нелегко. К субботе они точно выйдут ему боком.
