почти шепотом ответил он.
– Это было до того, как ты увидел идущего по улице мистера Картера?
Парень снова кивнул.
– Слушай, пар-рень, – сказал Брюс, – нихто не собир-рается тебя ни в чем винить. Просто скажи нам: куда пошел мистер Хартер?
Арти захныкал.
– Не зна-а-аю. Я выглянул из-за кусто-о-ов, да? А его уже не было-о-о.
– А куда ты пошел? – спросил Аллейн.
– Никуда-а.
– М-да-а-а! – протянул Брюс и с видом едва сдерживаемого раздражения вернулся к работе.
– Но ты же должен был куда-то пойти, – настаивал Аллейн. – Спорим, ты из тех, кто любит бродить по окрестностям в одиночестве. Ты же ночная птица, да, Арти?
На лице парня появилось выражение самодовольства.
– Ага, – ответил он и, покосившись на Брюса, добавил: – Я и сплю на улице. Ночью. Часто.
– А прошлой ночью ты тоже спал не дома? Ночь была теплая, правда?
– Ага, – небрежно признался Арти. – Тепло было. Я спал на улице.
– Где? Под кустами?
– В кустах. У меня там место.
– То самое, где ты прятался, когда увидел мистера Картера?
– Угу, – воодушевленный воспоминаниями, он повторил свой устрашающий визг и сипло расхохотался.
Брюс, похоже, собирался уже сделать ему возмущенное замечание, но Аллейн остановил его.
– И после этого, – продолжил он, – ты улегся и заснул? Так ведь?
– Ну! – высокомерно подтвердил Арти и с новой энергией взялся за дело.
– Когда ты его заметил, – спросил Аллейн, – ты не обратил внимания, во что он был одет?
– Я такого вообще не замечаю.
– А у него в руках что-нибудь было? Сумка или чемодан? – не сдавался Аллейн.
– Я такого не замечаю, – угрюмо повторил Арти.
Аллейн за спиной Арти сделал знак Брюсу и тихо спросил:
– Ему можно верить?
– Тр-рудно сказать. Голова у него слабая, но в том, что он соображает, он не вр-рет – правда, соображает мало. – Брюс понизил голос. – Один лондонсхий поезд проходит тут в пять минут двенадцатого – почтовый поезд с одним пассажирсхим вагоном. Останавливается в Большом Хвинтерне. Туда пешком можно дойти за час, – сказал он, твердо глядя в глаза Аллейну.
– В самом деле? Спасибо, Брюс. Не буду вас больше отвлекать, я вам очень обязан.
Но когда Аллейн повернулся, чтобы уйти, Арти внезапно произнес сердитым голосом, ни к кому конкретно не обращаясь:
– У него на спине был мешок. Поперек. – Воодушевленный неожиданно сложившейся рифмой, он продолжил: – За спиной куль, а в руке редикуль, сумка то есть.
– Ну, вот же, наконец! – обрадовался Аллейн, и Арти хихикнул. – За спиной куль, а в руке редикюль?
– О господи! – неприязненно вздохнул Брюс и посмотрел на Арти. – Ты прям настоящий пр-ридур-рок, хоть и сообр-разительный. Помолчи и давай работай.
– Подождите секундочку, – попросил Аллейн и снова обратился к Арти: – Ты спал на улице всю ночь? Когда ты проснулся?
– Када он пошел домой, – ответил Арти, указав на возмущенного Брюса. – Вы меня разбудили, мистер садовник, очень уж близко прошли. И свистели. Я б мог и вас напугать, еще как! А мог кирпичом запустить. Но я никогда… – закончил Арти, состроив добродетельную мину.
Брюс тяжело вздохнул в крайнем раздражении.
– Когда это было, Арти? Ты, наверное, не знаешь, да? – подзадорил его Аллейн.
– А вот и знаю. В двенадцать. Часы на церкви – динь-динь – двенадцать раз.
– Это так? – спросил Аллейн у Брюса.
– Он умеет считать только до десяти. Девять было, когда я захончил.
– Долго же вам пришлось копать.
– Да. Тут твер-рдая глинистая жила проходит, три фута глубины. А потом сосновыми ветками надо было выстлать внутри. Необычный, потусторонний, можно сказать, опыт. В деревне к тому вр-ремени все уже спали, совы ухали в дер-ревьях да летучие мыши метались туда-сюда вокрух лампы. А внутри церквы – леди, холодная в своем гробу, и я копаю ей могилу. Ага, жутковатая, скажу я вам, ситуация, неуютная. В литературе, – сказал Брюс тоном лектора, – такой эффект известен как готический. Очень я обр-радовался, когда закончил наконец работу.
Аллейн понизил голос чуть ли не до шепота:
– Как вы думаете, это все правда?
– Что он спал в кустах и проснулся, када я пр-роходил мимо? Наверное, правда. Такое могло быть.
– А что он видел Картера? Раньше, до того?
– Я склонен ему вер-рить. Я-то сам его не видал, но и не мог – с того места, где я находился.
– Конечно, не могли. Ну что ж, еще раз спасибо, – сказал Аллейн. Он вернулся ко входу в церковь, спустился по ступенькам и нашел Фокса поджидающим его в машине.
– Обратно в Квинтерн, – сказал Аллейн. – Поиски Противного Клода начинаются с удвоенной силой.
– Смылся-таки?
– Сейчас еще рано делать выводы. Хотя Брюс так считает.
– Да ну его к черту, – с неприязнью в голосе сказал Фокс. – А что там за история?
Аллейн пересказал ему свой разговор с Брюсом и Арти.
– Вот так-так! – задумчиво произнес Фокс, когда он закончил. – Значит, наш парнишка спугнул его. Ну, это совсем другой коленкор.
– Мы должны будем, разумеется, принять во внимание и дуврскую версию, но мне она не очень по душе. Если он рассматривал Дувр как конечный пункт побега, не стал бы расспрашивать Брюса про поезда, он ведь не дурак. Тем не менее проверить надо. Кажется, он как-то связан с магазином канцтоваров в Саутгемптоне.
– Допустим, мы его настигнем, а что мы можем ему предъявить?
– Правильный вопрос. У нас нет ничего, чтобы получить ордер на арест, а без ордера мы можем задержать его максимум на один-два дня по подозрению в контрабанде наркотиков, но эта тема, похоже, уже выдохлась. Не можем же мы прищучить его за то, что он разворотил старый очаг в заброшенной комнате на конюшенном дворе своей мачехи. Неужели парень не нашел там ничего существенного?
– У вас есть что-то на уме, мистер Аллейн?
– Не знаю, Фокс, не знаю. В каком-то смысле – может быть.
III
Направляясь домой с похорон, Верити мечтала только о том, чтобы, по ее выражению, «задрать ноги» и расслабиться часок-другой. Она чувствовала себя вымотанной и решила, что события последних дней, должно быть, оказались более изнурительными эмоционально, чем она отдавала себе в том отчет. А при дальнейшем размышлении Верити с врожденной честностью мысленно призналась, что и годы дают о себе знать.
«С эгоистической точки зрения, такое состояние имеет и свое преимущество: от тебя меньше ждут», – подумала она, но потом взяла себя в руки. Глядя со стороны, можно было решить, что она по уши завязла в этом скверном деле, между тем как в действительности находилась всего лишь где-то на его обочине, если, конечно, не считать того, что она всегда под
