За спиной Идена в открытых дверях показался крупный мужчина высокого роста, в грязном измятом костюме, с рукой на перевязи. Заросшее многодневной щетиной лицо было измученным и вместе с тем властным.
Массивный, как гранитная скала, он превосходил ростом всех в комнате. Войдя, мужчина мрачно бросил Делано:
– Ничего не скажешь, Джерри, сработано неплохо. О твоих способностях говорили мне те, кто имел с тобой дело еще в притоне Мак-Гира, да я не очень верил. Теперь убедился на собственном горьком опыте. Здесь, в моем доме и в моем костюме, ты больше похож на меня, чем я сам.
Потом Мэдден остановил тяжелый взгляд на Торне.
– Что ж, Мартин, пеняй на себя. Говорил я тебе – номер не пройдет. Кто из вас шериф?
– Я, – шагнул вперед Кокс. – Полагаю, вы Пи Джи Мэдден?
– До сих пор, во всяком случае, так меня называли. По дороге сюда мы позвонили в полицию, где нам сообщили, что застанем шерифа на ранчо Мэддена. Мы тут привезли вам еще один экспонат для коллекции.
И он кивнул в сторону двери, куда в этот момент Вилл Холли втолкнул Фила-Лихоманку со связанными руками. За ними показались Паула Вэнделл и Эвелин Мэдден.
– Я бы посоветовал вам, шериф, и на этого типа, и на Делано надеть наручники, а потом скажу, в чем именно их обвиняю.
Шериф сковал преступников наручниками, и тут к нему обратился Чарли Чан:
– Прошу прощения, но я хотел бы получить обратно вещь, которую отдавал вам на хранение.
– О, пожалуйста!
Шериф достал из кармана и передал китайскому детективу жемчужное колье. Чарли Чан с полупоклоном торжественно вручил его Мэддену.
– Мне известно, сэр, ваше условие – получить фамильные жемчуга Филлиморов в Нью-Йорке, но так случилось, что они оказались здесь, поэтому передаю их вам, законному владельцу, теперь. Понимаю, может, я выбрал не самый подходящий момент, но я столько времени хранил их на собственном животе, что мне не терпится избавиться от них. Расписку можете написать потом.
Улыбнувшись, миллионер взял колье и положил в карман.
– Если не ошибаюсь, мистер Чан? Пока мы ехали с рудника Петикоут, Боб только о вас и говорил! Как удачно, что вы оказались здесь!
– Всегда к вашим услугам, – поклонился детектив.
– Говорите же, сэр, в чем вы обвиняете этих людей? – нетерпеливо спросил Мэддена шериф Кокс. – В попытке похитить колье большой ценности?
– Не только. Они совершили целый ряд преступлений, в том числе и покушение на убийство. Постараюсь по возможности коротко изложить суть дела, но разрешите мне все-таки сесть.
Мэдден подошел к письменному столу, сел на стул и продолжал:
– Извините мою слабость, оказывается, я порядочно сдал за эти несколько дней. Итак, леди и джентльмены, в общих чертах вы уже знаете, что произошло, но, не зная подоплеки, всего не поймете. А для этого мне придется вернуться на много лет назад, припомнить давние дни, когда в Нью-Йорке, на Сорок четвертой улице, процветал знаменитый в ту пору игорный дом. Полагаю, вам, шериф, знакомы порядки в такого рода заведениях и нравы их завсегдатаев?
– Разумеется, сэр, хотя мне приходилось иметь дело не с нью-йоркскими притонами.
– Наверное, они везде одинаковы. А где же мои сигары?
Мэдден выдвинул один из ящиков стола и пошарил в нем.
– А, немного осталось. Спасибо, Делано, и за это. Ну так вот, возвращаясь к игорному дому на Сорок четвертой. Там свила гнездо банда шулеров, обирающих простаков из провинции, и при них – куча уголовных элементов, выполняющих самые разные функции. Одни завлекали клиентов, другие изображали столичных богатеев, воротил большого бизнеса, таких как Фрэнк Гулд, Астор Корнелий Вандербильд. И меня в том числе. Эти негодяи очень тщательно готовились к своей роли, изучали самым внимательным образом не только фотографии будущего прототипа, но старались встретиться с ним в жизни, изучить его малейшие привычки, манеру держать себя, говорить, ходить, курить и прочее. Будущие жертвы мошенников должны были быть уверены в том, что вращаются в обществе могущественных финансистов, в самых высших сферах, где игра идет по крупной, и игра честная.
Мэдден передохнул, затянулся сигарой и продолжал:
– Разумеется, в большинстве случаев это была весьма посредственная имитация, но мне с дублером не повезло. Присутствующий здесь мистер Делано оказался талантливым артистом. Впрочем, ему помогло то, что он по профессии – актер. И тем не менее поначалу мой образ, созданный им, был очень далек от совершенства. Со временем, однако, он настолько овладел мастерством, что даже мои близкие друзья принимали его за меня, – тот же голос, те же движения, манера говорить и держать себя, мельчайшие детали в одежде. К тому же мы, как видите, почти одного роста и комплекции. И вот стали до меня доходить слухи, что я много времени, чуть ли не каждый вечер, провожу в игорном доме Джека Мак-Гира. Я послал туда на проверку моего секретаря, Мартина Торна. Оказалось, Делано блестяще играл роль крупного финансиста Мэддена. Разумеется, он не смог бы ввести в заблуждение тех, кто хорошо меня знал, но ему достаточно было обмануть просто знакомых, а тем более тех, кто знал меня только по фотографиям в газетах. Пришлось мне поручить это дело моему адвокату. Тот принял меры, и под угрозой ареста Делано вынужден был отказаться от своей роли.
И он отказался – но только в игорном доме. В уме этого проходимца созрел дьявольский план. Разумеется, то, о чем я сейчас буду говорить, лишь мои предположения. Делано, разумеется, не делился со мной подробностями, но, думаю, в общих чертах замыслы преступников я изложу верно.
Два присутствующих здесь брата Мэйдорфа, Фил-Лихоманка и второй, известный полиции под кличкой Профессор, были предводителями шайки мошенников. Мысль использовать Делано как моего двойника пришла им в голову давно, но осуществить ее без помощи моего секретаря они не могли. Наконец им удалось склонить Торна на свою сторону. И тогда созрел очень неглупый план воспользоваться для своих преступных целей моим ранчо в пустыне. И действительно, это самое удобное место провернуть преступную аферу. Сюда я приезжаю нечасто и не для того, чтобы встречаться с людьми. Надо было сделать так, чтобы я приехал сюда один, без семьи, а когда Пи Джи Мэдден появится потом со своим секретарем, которого здесь знают все, кому придет в голову, что Пи Джи – не настоящий?
Затянувшись сигарой, финансист продолжал:
– Надо сказать, я всегда опасался, что нечто подобное может произойти. Я по натуре не трус, единственный человек, кого я боялся, – это Джерри Делано. С этим человеком мне пришлось довольно часто общаться во время посещения мною заведения Мак-Гира. Его ум, трезвая расчетливость, беспринципность и отсутствие всяких моральных норм делали Делано опасным врагом. Как-то я заметил, что он внимательно приглядывается ко мне, изучает мимику, движения. Но время шло, ничего не происходило, и я потерял бдительность. Надо отдать им должное, ждать они умели.
Когда две недели назад я приехал на ранчо с Торном, то сразу почувствовал – что-то готовится. Как-то я сидел вот здесь, за письменным столом, и писал письмо тебе, Эвелин. Где-то оно тут должно быть, я сунул его в пресс-папье. А сунул потому, что услышал крик Торна: «Шеф, скорей сюда!» Он в это время должен был у себя заниматься моей корреспонденцией, я не понимал, что там могло произойти, и бросился к нему. Вбегаю в его комнату, а он стоит с револьвером в руке, тем самым, Билла Харта, наставил на меня и – «руки вверх». А с патио входит Делано.
«Вам, шеф, необходимо проветриться, – говорит Мартин Торн. – Немного отдохнуть от работы. Постереги его, Джерри, а я пойду соберу его вещи». И, передав Делано револьвер, он вышел.
Я громко крикнул, зовя на помощь. Может, думаю, уже вернулся Ли Вонг или кто-нибудь другой услышит. В ответ я услышал тоже крик, – к сожалению, это был только попугай Тони.
Делано велел мне заткнуться, и тогда я бросился на него, пытаясь отобрать револьвер. Он выстрелил в меня, но промахнулся, выстрелил второй раз и ранил меня в плечо. Я упал. И наверное, некоторое время был без сознания, потому что, когда пришел в себя, Торн уже был в комнате и Делано сказал ему, что убил меня. Но тут они увидели, что я очнулся, и драгоценный Джерри настаивал на том, чтобы меня прикончить. Торн не соглашался, у него был свой план. Должен признать, что этот негодяй и мошенник спас мне жизнь. Думаю все же, главную роль в этом сыграла его трусость.
Мерзавцы отволокли меня в машину, привезли в заброшенный горняцкий поселок Петикоут и заперли в арестантской. Утром они уехали, а со мной оставили Профессора, который стерег меня, кормил и перевязывал рану. В воскресенье к вечеру его сменил Фил-Лихоманка, этот обращался со мной гораздо хуже своего братца.
О том, что происходило тут, на ранчо, вы, вероятно, знаете и потом мне расскажете. Я же могу только добавить, что во вторник моя дочь Эвелин прислала телеграмму о своем приезде. Торн встретил ее на станции и сообщил, что я ранен, несчастный случай в заброшенном руднике, где нахожусь до сих пор, и привез ее тоже в Петикоут. Теперь пленниками негодяев стали мы с дочерью и наверняка сидели бы там и сейчас, если бы не мистер Иден и мистер Холли, которые сегодня вечером явились в заброшенный поселок в поисках некой молодой дамы. Ей не повезло, она тоже стала пленницей Петикоута.
