– Нет, нет, и говорить не о чем, я был недогадлив и нерасторопен. Вот кого следовало бы поблагодарить – так это Тони, бедного китайского попугая, которого мы похоронили за сараем. Не начни Тони тогда звать на помощь, один бог знает, где был бы сейчас ваш жемчуг. Виктор! – обратился Чарли к молодому Джордану, который скромно держался в стороне и теперь поспешил на зов. – Не мешало бы тебе положить скромный букетик цветов на могилку китайского попугая. Ведь это он спас фамильные жемчуга Филлиморов. И заплатил за это жизнью. Погиб, но оставил по себе благодарную память.
– Сделаю, как ты велишь, Чарли, – поспешил согласиться Виктор, с которого давно слетела вся спесь. – Позвоню в цветочный магазин и закажу венок, как только вернусь в город. Но вот как я туда вернусь?
– Я могу вас отвезти, – предложил Вилл Холли. – Пожалуй, сейчас и отправимся, мне не терпится сообщить в Нью-Йорк о том, что тут произошло. Представляете сенсацию? Чарли, вы поедете со мной?
– Нет, благодарю вас, сэр. Мисс Вэнделл любезно предложила подвезти меня в своей машине. В Эльдорадо я обязательно забегу к вам за вещами, и тогда буду иметь честь проститься с вами.
– Я тоже поеду с мисс Паулой, – ответил Боб Иден на вопросительный взгляд журналиста. – Увидимся на вокзале, Вилл.
Попрощавшись с миллионером и его дочерью, журналист и Виктор Джордан вышли. Иден посмотрел на часы.
– Ну вот, все меньше народу остается на ранчо. Пора и нам. Да, Чарли, я все хочу вас спросить: вы не удивились, увидев с нами мистера Мэддена. А ведь вы уже разгадали тайну преступления, разоблачили Делано, значит, у вас были все основания считать мистера Мэддена убитым.
Китаец тихонько рассмеялся.
– Вот и видно, сэр, что вам совершенно не ведомы нравы и обычаи детективов. Проявить удивление для детектива равносильно самоубийству. Проявить удивление – значит, поставить крест на своей карьере. Проявить удивление – это непрофессионально! Теперь могу признаться – я был более чем поражен появлением мистера Мэддена, но зачем это показывать людям из здешней полиции? Ну, нам пора, мисс Вэнделл ждет. Вот только забегу на кухню, там остались кое-какие мои вещички.
– Кухня! – воскликнул Мэдден. – Кухня! Я ведь умираю с голоду! Столько дней ничего, кроме консервов, не ел!
По лицу Чарли Чана скользнула тень беспокойства.
– Какая жалость, что временному повару пришлось вернуться к своей основной профессии. Мисс Паула, через минуту я буду готов, – сказал Чарли Чан и поспешил покинуть гостиную.
Эвелин подошла к отцу, устало сидящему в кресле, и нежно обняла его.
– Не горюй, папочка. Мы с тобой поедем в город и переночуем в гостинице, тем более что тебе надо показаться врачу. Не оставаться же нам одним на ранчо? Надеюсь, в Эльдорадо найдется какой-никакой ресторан?
Последний вопрос был обращен к Бобу. Тот поспешил успокоить девушку:
– Как не найтись, мисс Эвелин! И гостиница есть, а ресторан носит завлекательное название «Оазис», хотя я бы не сказал, что это такой уж оазис. Но накормить могут. Особенно рекомендую отбивную.
Миллионер воспрянул духом. К нему вернулась былая энергия.
– Хорошо придумано, Эвелин. Позвони в «Оазис» и закажи пять-шесть комнат. Нет, лучше весь этаж. Скажи, чтобы ужин принесли в апартаменты, все, что у них есть отменного, и две большие отбивные. И пусть вызовут хорошего врача, чтобы ждал в гостинице, мы скоро приедем. А сейчас, девочка, разыщи мне бланки телеграмм и закажи пять междугородных разговоров. Хотя нет, поговорю из гостиницы. Скажи им еще, чтобы разыскали какую-нибудь стенографистку. Свяжись с конторой по продаже недвижимости, пусть пришлют агента, хочу немедленно продать это ранчо, чтобы глаза мои его больше не видели! А где же этот китайский детектив? Как уехал? Быстренько верни его!
Не дождавшись конца распоряжений миллионера, чтобы попрощаться с ним, Боб сбегал в свою комнату, спешно собрал вещи, а когда вернулся в гостиную, застал там Чарли Чана, в растерянности стоящего посреди комнаты с большой пачкой денег в руке. При виде Боба китаец кинулся к нему, как к спасителю:
– Я вернулся на зов мистера Мэддена, полагая, что он даст мне расписку в получении от меня жемчужного колье. Он и в самом деле дал мне расписку, а вместе с ней – вот эту колоссальную сумму денег, которую я ни в коем случае не могу принять. Помогите мне, сэр, объяснить это мистеру Мэддену!
– Глупости, Чарли. Мистер Мэдден абсолютно прав, вы заработали эти деньги и достойны любой награды.
– Я ему слово в слово сказал то же самое, – улыбнулся миллионер.
Чарли Чану не оставалось ничего другого, как покориться. Аккуратно складывая банкноты в свой бумажник, он сказал:
– Осмелюсь заметить, эта сумма составляет столько же, сколько мои заработки в гонолулской полиции за два с половиной года. Выходит, нечего мне жаловаться на здешний климат…
Теперь настала очередь Боба Идена. Финансист обратился к нему:
– А как вознаградить мне вас, молодой человек? Просто ума не приложу. Из-за этого жемчуга вам пришлось пережить здесь столько неприятных минут…
– Я пережил здесь самые счастливые минуты в моей жизни! – перебил его Боб.
– Не понимаю… – с недоумением посмотрел на него Мэдден.
– А я, кажется, понимаю, – сказала его дочь и, обращаясь к молодому человеку, добавила: – От всего сердца желаю вам счастья. И примите от нас с папой самую горячую благодарность. Мы никогда не забудем того, что вы для нас сделали.
Распрощавшись с Мэдденом, Чарли Чан и Боб Иден вышли к воротам ранчо, где их терпеливо дожидался маленький автомобиль. С наступлением темноты в пустыне стало холодно, дул резкий, пронизывающий ветер.
Паула Вэнделл села за руль своей машины и обратилась к Чарли Чану:
– Прошу вас, мистер Чан, садитесь рядом. Детектив сел рядом с девушкой, на переднее сиденье.
Боб бросил свою сумку на заднее сиденье и сказал китайцу:
– Прошу вас, мистер Чан, подвиньтесь немного. Реклама «клянется и божится», что на сиденье машины этой марки свободно помещаются три человека.
Китайский детектив послушно подвинулся, но счел нужным извиниться:
– Реклама явно не принимает в расчет чересчур пышные формы некоторых пассажиров, по вине которых остальные вынуждены терпеть неудобства.
Маленькая машина помчалась по пустыне, освещенной белым светом луны. В этом призрачном свете вытянутые ветви Иудина дерева под порывами ветра прощально махали им вслед.
– Чарли, – сказал Боб, – готов держать пари, вы и не догадываетесь, почему оказались сейчас в такой компании.
– Почему же? Мисс Вэнделл была столь любезна… – начал было китаец, но молодой человек перебил его, смеясь:
– Не столь любезна, сколь осторожна. Вы сейчас, дорогой друг, выполняете функции Вильбура, то есть служите своего рода буфером, обязанным охранять сию молодую даму от грозящего ей страшного призрака замужества. Чарли, сидящая рядом с вами молодая дама не верит в брак. Как вы думаете, с чего это такая ерунда приходит в голову человеку?
– И в самом деле ерунда, – согласился Чарли Чан. – Надо человеку объяснить как следует…
– Вот я и стараюсь это сделать. А вас мисс Вэнделл прихватила в машину потому, что знает – я схожу по ней с ума. С того самого момента, как увидел ее в первый раз. Она прочла любовь в моих глазах. Она поняла, что отступать я не намерен и увезу ее из пустыни. До сих пор я не говорил ей этого, и мисс Вэнделл надеялась, что ваше присутствие удержит меня от признания.
– Я начинаю себя ощущать пятым колесом телеги, – грустно заметил китаец, но Иден успокоил его:
– Пустяки! Что касается меня, то я только рад вашему присутствию, а вот мисс Паула будет жестоко разочарована, ибо меня это обстоятельство не остановит. Чарли, я люблю эту девушку!
– По всему видно – так оно и есть, – согласился Чарли Чан.
– И намерен жениться на ней.
– Редко приходится слышать столь разумные слова, но почему молчит молодая дама? – поинтересовался Чарли Чан.
Паула Вэнделл рассмеялась.
– А потому, что брак выдуман для дураков. Нет уж… спасибо, я вполне довольна своей жизнью, дорожу своей свободой и не намерена ее лишаться.
– Весьма неприятно слышать подобные высказывания, – покачал головой детектив. – Коль вы, мисс, были любезны пригласить меня в свою машину, окажите любезность и выслушайте меня. А я намерен выступить в защиту супружества. И говорить я буду не как дилетант, а как эксперт, на долголетнем опыте познавший, что такое брак. Скажите мне, где человек чувствует себя счастливее, свободнее, безопаснее, как не в своем собственном доме, в кругу своей собственной семьи? У меня чудесная жена, девять деток, мне мой дом представляется раем земным, за порогом которого я оставляю все заботы, а голос жены звучит в ушах моих поистине божественной мелодией.
– Хорошо сказано, Чарли, – заметил Боб.
– Прогулки рука об руку с женой по вечерним улицам города или в лунном свете по морскому берегу…
