– Честное слово?
– Можешь опубликовать эту новость. Получится настоящий эксклюзив, если только контора Кремера не проболтается, хотя это вряд ли.
– А про убийство Гетца можно написать?
– Если только парочку абзацев, поскольку подробности пока недоступны, даже для тебя. Я освобожден под залог.
– Это я знаю. Что же, Арчи, можете на нас рассчитывать. Сейчас пороемся в архивах и пришлем вам газеты как можно скорее.
Лон отключился, не требуя подробностей. Конечно же, это означало, что он пришлет Ослепительного Дэна наложенным платежом, то есть с любопытным репортером. Когда же два часа спустя, в начале седьмого, вскоре после возвращения Вульфа из теплиц, прибыл журналист, то им оказался – угадайте кто? – Лон Коэн собственной персоной. Он прошел со мной в кабинет, бросил огромную неподъемную коробку подле моего стола, снял пальто, по-хозяйски швырнул его на коробку – продемонстрировав тем самым, что Ослепительный Дэн является его собственностью, пока не будет получена плата, – и потребовал:
– Мне нужен шедевр. Что сказал Вульф и что сказал Кремер. Фотография Вульфа, изучающего, комиксы про Ослепительного Дэна…
Я учтиво толкнул Лона в кресло и выложил ему все, что мы готовы были предать огласке. Естественно, этого ему показалось мало, этим журналистам никогда не бывает достаточно. Я позволил Коэну засыпать меня дюжиной вопросов и даже ответил на парочку, а затем дал понять, что на данный момент это все и что мне нужно работать. Он признал, что сделка состоялась, сунул блокнот в карман, поднялся и взял пальто.
– Если вы не очень спешите, мистер Коэн, – пробурчал Вульф, сваливший интервью на меня, – уделите мне, пожалуйста, внимание.
Лон бросил пальто и снова уселся.
– У меня целых девятнадцать лет, мистер Вульф. До пенсии.
– Я не задержу вас столь долго, – вздохнул Вульф. – Я теперь больше не сыщик, но, как известно, любопытство свойственно всем людям. А назначение журналиста как раз и состоит в удовлетворении человеческого любопытства. Кто, по-вашему, убил мистера Гетца?
Лон изумленно поднял брови и высказал предположение:
– Арчи Гудвин? Ведь стреляли из его револьвера.
– Чушь. Я спрашиваю совершенно серьезно. Поскольку из-за тупости мистера Кремера я лишен привычных источников информации, то…
– Могу я это опубликовать?
– Нет. Ничего из сказанного мною. Я тоже не буду на вас ссылаться. Наш разговор носит конфиденциальный характер. Мне хотелось бы знать, что говорят на этот счет ваши коллеги. Кто убил мистера Гетца? Мисс Лоуэлл? Если да, то почему?
Лон выпятил нижнюю губу, потом вернул ее на место.
– Вы хотите знать, какие мы обсуждаем версии?
– Да.
– Из этого потом можно было бы состряпать неплохую статью.
– Вполне вероятно. Но я не хочу связывать себя обязательствами. – Вульф был крепкий орешек, и репортер не стал настаивать.
– Ну что же, что касается мисс Лоуэлл, то ее из списка подозреваемых исключить нельзя. Говорят, Гетц выяснил, будто она мошенничала с рекламными контрактами, и намеревался вывести ее на чистую воду. Не исключено, что речь шла о больших деньгах.
– У вас есть какие-либо факты: имена или даты?
– Пока никаких проверенных мною.
– Улики, свидетели?
– Увы.
Вульф хмыкнул:
– Ладно. А как насчет мистера Гильдебранда?
– А вот здесь история короче и печальнее. Гильдебранд сам жаловался друзьям, что проработал с Ковеном целых восемь лет, а на прошлой неделе ему вдруг заявили, что в конце месяца он может считать себя свободным. В его возрасте найти новую работу не так-то просто. Гильдебранд был уверен, что все это происки Гетца.
Вульф кивнул:
– Мистер Джордан?
Лон помедлил.
– Сказать по правде, этот сюжет мне не нравится, но раз уж остальные все равно об этом говорят, так почему бы и нам не обсудить? В общем, Джордан нарисовал кое-какие картины, в современной манере, и дважды пытался выставить их, в двух разных галереях, и оба раза Гетц каким-то образом заворачивал выставку. В этом случае имеются имена и даты, но неизвестно, чем руководствовался Гетц: то ли вел себя так из вредности, то ли боялся, что Джордан уйдет из их команды…
– Да, над этим стоит подумать. Между прочим, возможен и третий вариант: может, Гетцу просто не понравились картины Джордана. Мистер Ковен?
Лон поднял указательный палец:
– По-моему, так более подходящей кандидатуры и не сыскать. Гетц запугал его, в этом нет никаких сомнений. Там у них вообще всем заправлял Гетц, чему имеется множество свидетельств, но никто не знает почему. Так что нам остается только гадать, что же у него имелось на Ковена. Наверняка что-то серьезное, но что? Говорите, мы с вами беседуем конфиденциально?
– Да.
– Ладно, тогда подкину вам кое-что, что мы раскопали как раз сегодня. Перед публикацией необходимо все как следует проверить. Тот дом на Семьдесят шестой улице зарегистрирован на имя Гетца.
– Вот как. – Вульф закрыл глаза и открыл их снова. – А что скажете насчет миссис Ковен?
Лон хмыкнул:
– Муж и жена – одна сатана, не так ли?
– Да. Муж и жена вместе составляют одного дурака.
Репортер вздернул подбородок:
– Я хочу это напечатать. Вы не возражаете?
– Это уже напечатали более трехсот лет назад. Бен Джонсон, «Варфоломеевская ярмарка». – Вульф вздохнул. – Черт побери, ну что я могу поделать, располагая лишь жалкими обрывками сведений? – Он указал на коробку и поинтересовался: – Полагаю, этот хлам вам нужно вернуть?
Лон ответил, что да. Еще он заикнулся, что в интересах правосудия и общественного блага был бы рад продолжить конфиденциальный разговор, но, очевидно, Вульф уже получил от него все, что хотел. Проводив Лона до двери, я поднялся в свою комнату и посвятил целый час исключительно заботам о себе, любимом, – я и без того это слишком долго откладывал. Я как раз вышел из душа и подбирал рубашку, когда раздался звонок от Сола Пензера, в ответ на оставленное мною сообщение. Я изложил ему необходимые детали картины и велел утром явиться в адвокатскую контору Паркера.
Тем вечером после ужина мы все не покладая рук трудились в кабинете. Фриц и Теодор, как я уже упоминал, готовили материал для Вульфа. Я усердно стучал по машинке, выдавая по три страницы текста в час. Вульф же сидел за своим столом, сосредоточенно, методично и обстоятельно изучая приключения Ослепительного Дэна за последние три года. Было уже далеко за полночь, когда он оттолкнулся в кресле, встал, потянулся, потер глаза и объявил:
– Пора ложиться спать. Из-за этой абракадабры у меня начинается несварение желудка. Чтиво для слабоумных. Спокойной ночи.
В среду утром Вульф попытался меня надуть. Как правило, согласно заведенному распорядку, его день начинался в восемь часов: босс завтракал у себя в комнате, одновременно просматривая утреннюю газету, после чего брился и одевался. С девяти до одиннадцати он неизменно торчал в оранжерее, ходил туда, как на работу. До одиннадцати в кабинет Вульф сроду не спускался, и детективному делу смешиваться с орхидеями никогда не дозволялось. Но в ту среду он сжульничал. Пока я сидел на кухне с Фрицем, наслаждался блинчиками, копчеными колбасками и медом и наливался кофе, изучая прессу (я дважды перечитал сообщение «Газетт» о том, что Вульфа отправили в отставку), он прокрался вниз в кабинет и слинял с кипой комиксов про Ослепительного Дэна. Я заметил это только потому, что перед завтраком заходил туда немного прибраться, а глаз у меня наметанный. Похоже, босс не на шутку разозлился и решил любой ценой добраться до истины. Что же, я со своей стороны прекрасно его понимал и всей душой поддерживал. Будучи человеком благородным, я не только не стал измышлять предлог для путешествия на крышу, дабы застукать Вульфа за занятием, по его словам, абсолютно несовместимым с цветоводством, но даже потрудился покинуть кабинет, когда он спустился в одиннадцать часов, чтобы предоставить ему возможность незаметно подкинуть Дэна обратно.
В тот день после завтрака мне первым делом предстояло выполнить кое-какие указания, которые Вульф дал мне накануне вечером. Поскольку в учреждениях, расположенных на Манхэттене, свой собственный рабочий график, я смог дозвониться в Корпорацию звукозаписи лишь в 9.35. Затем потребовалось некоторое время, чтобы уболтать их и убедить приехать немедленно; мне пришлось упомянуть имя Ниро Вульфа, иначе бы ничего не вышло. Однако, дав обещание, эти ребята сдержали свое слово. В начале одиннадцатого с коробками оборудования и наборами инструментов прибыли два сотрудника корпорации. Менее чем за час они все нам установили, причем сделали это на диво аккуратно и толково. Чтобы выявить что-либо подозрительное в кабинете, потребовался бы тщательный обыск, а провод на кухню, проложенный по плинтусу, не вызвал бы подозрений, даже будучи замеченным.
