— Ты кого-нибудь пригласил?
Я рассказал, куда отлучался, объяснив, что окровавленный валун расположен ярдах в двухстах к северу от того места, где я как-то раз на глазах у Лили голыми руками поймал сидевшую на ветке дикушу. Еще я пересказал свои беседы с Альмой и Кэрол.
— Не знаю, как ты, но я ей поверил, — закончил я. — Она не убивала. Поклянись она на Библии, я бы еще подумал, но она поклялась на седле, и это решило дело.
— Значит, так тому и быть, — согласилась Лили. — Как-то раз я попросила у нее это седло, чтобы посмотреть, как оно выглядит на Кошке, но Кэрол отказала. Ты прав. Она бы тебе призналась, если бы убила этого парня. Только не возомни теперь, что лучше разбираешься в женщинах, чем я.
Не подумайте, что Лили хотела примерить седло на горную рысь или на пуму. Кошкой она окрестила свою пегую кобылу за прыть, с которой та перемахнула три года назад через овражек, когда Лили впервые села на нее верхом.
Завтракали и обедали мы на кухне, на столике возле большого окна. Иногда мы там же и ужинали, но обычно ужин приходил на террасе, выходящей на ручей. Поскольку из Нью-Йорка Лили прихватила с собой только одну Мими, отказавшись от помощи местной прислуги, на стол накрывали мы сами. В тот вечер в меню входило: филе-миньон, запеченная картошка, шпинат и малиновый шербет, причем все, кроме картофеля, хранилось в огромном морозильнике. Филе-миньон, упакованное в сухой лед, нам доставляли экспрессом из Чикаго. Вам, конечно, должно показаться, что Лили, обладавшая тысячным поголовьем скота, могла придумать более дешевый способ приготовления мясных блюд, но, сделав несколько попыток, она в конце концов от них отказалась.
За столом на террасе Лили всегда садилась лицом к речушке, протекавшей буквально в дюжине шагов от края террасы. Уэйд Уорти занимал место слева от Лили, я — справа, а Диана Кейдани — напротив.
— Сегодня мне пришла в голову ужасная мысль, — сказала Диана, взяв в руку нож. — Совершенно ужасная.
Было очевидно, что она пыталась завязать разговор. Уэйд Уорти подыграл ей. Я еще не решил, что из себя представляет Уэйд. На его гладком щекастом лице с широким носом и квадратным подбородком возникали самые неожиданные ухмылки, которые не всегда было легко разгадать. Дружелюбная ухмылка вполне располагала, хотя при этом он мог ляпнуть какую-то колкость. Язвительная ухмылка могла сопровождать изящный комплимент. В ответ на реплику Дианы Уэйд просто вежливо улыбнулся и сказал:
— Вы, как и любой человек, не лучший судья для собственных мыслей. Расскажите нам, и уж мы решим, как квалифицировать ваши мысли.
— Если бы я не собиралась вам рассказать, я бы не стала и упоминать это, — ответила Диана.
Она подцепила на вилку кусок мяса и отправила в рот. Она часто поступала так и разговаривала, пережевывая пищу.
— Дело вот в чем, — произнесла она. — Если бы не убили этого Броделла, Арчи сейчас не сидел бы с нами. Он уехал бы еще три дня назад. Значит, убийца подыграл нам. Можете не квалифицировать эту мысль. Она безусловно ужасная.
— Мы отблагодарим убийцу, когда узнаем, кто он, — сказала Лили.
Диана проглотила мясо и откусила кусок картофелины.
— Я вовсе не шучу, — заметила она. — Мысль, конечно, жуткая, но она натолкнула меня на задумку написать пьесу. Пьесу о женщине, которая совершает ужасные поступки — без конца врет, ворует, шельмует, отбивает чужих мужей и может даже убить кого-нибудь. Зато всякий раз ее дурной поступок оборачивается добром для кого-то другого. Кого-то она жестоко мучает, но очень многим помогает, причем не щадя себя и ничего не жалея. То есть добро очень явно перевешивает. Я еще не решила, каков будет финал, пусть его придумает драматург, но убеждена, что роль вышла бы просто потрясающей. Любая актриса мечтала бы сыграть такую. Я уже мечтаю.
Покончив с картофелиной, Диана отправила в рот кусочек мяса и обратилась к Уорти:
— Вы ведь писатель, Уэйд. Почему бы вам не написать эту пьесу?
Уорти потряс головой.
— Я недостаточно хорош для такой пьесы. Предложите свою идею Олби или Теннеси Уильямсу. Что касается того, что убийца подыграл нам, я не совсем с вами согласен. За всю неделю мы почти не видели Арчи. — Он посмотрел на меня с дружелюбной ухмылкой. — Как у вас дела?
— Прекрасно, — ответил я, глотая пищу. — Мне осталось только добиться признания. Диана обрывала чернику с самого богатого куста, а Броделл незаметно подкрался сзади, оттолкнул ее и накинулся на чернику сам. Тогда Диана и подстрелила его. К счастью…
— Из чего? — спросила Диана.
— Не перебивайте. К счастью, рядом оказался Уэйд, охотившийся на сусликов, который и произвел первый выстрел. А вы потом попросили у него ружье и добили Броделла.
Уэйд ткнул в мою сторону ножом.
— Вам придется доказать это! — выкрикнул он. — Мы просто так не дадимся.
— Хорошо. Знаете вы, что такое врожденная личная радиация?
— Нет.
— Что уровень радиации у каждого человека столь же индивидуален, как отпечатки пальцев?
— Вполне логично.
— Не просто логично, но высоко научно. Просто поразительно, как некоторые детективы порой обходятся без достижений современной научной мысли. Так вот, сегодня я обследовал Тетеревиную гряду с новым счетчиком Гейгера, купленным по случаю распродажи на восемь центов дешевле, и он указал на вас с Дианой. Вы оба были там. Теперь мне остается только…
— Естественно, что мы были там, — подтвердила Диана с набитым ртом. — Вы сами с Лили водили нас туда. Три раза, а то и четыре!
— Докажите, — заявила Лили. — Я такого что-то не припомню.
— Что вы, Лили! Вы должны вспомнить!
Общаясь с Дианой, было очень трудно понять, то ли она валяет дурака, то ли в самом деле такая дурочка.
Когда подошло время шербета и кофе, программу вечера уже обсудили и утвердили. Как правило, вечера отводили под игру в пинокль или под чтение книг, газет и журналов, или под телевизор, беседы и уединение, или же, особенно по субботам, под встречи с местным населением. На сегодняшний вечер Уэйд предложил партию в пинокль. Я сказал, чтобы играли без меня, поскольку мне надо ехать в Лейм-Хорс. Остальные принялись наперебой обсуждать, не составить ли мне компанию, и решили, что не стоит. Я помог убрать со стола, вышел и сел в машину.
Теперь о сложности, с которой я столкнулся. Если я подробно расскажу обо всем, чем занимался в течение следующих четырех дней и ночей с восьми вечера в субботу до восьми вечера в среду, то вы познакомитесь с сотней людей и узнаете массу новостей из жизни округа Монро в штате Монтана, но ни на дюйм не приблизитесь к разгадке убийства Филипа Броделла. По той причине, что я и сам не приблизился. К тому же, вам жутко надоест эта тягомотина, как и мне надоела. Поэтому приведу лишь один пример из программы субботнего вечера.
Поскольку субботним вечером большинство людей приезжает в Лейм-Хорс на машинах, а оттуда всего двадцать четыре мили до Тимбербурга, вы могли бы предположить, что все повалят в центр округа, где есть кинотеатр с обтянутыми бархатом креслами, кегельбан и другие увеселительные заведения. Ан нет! В субботний вечер целая толпа жителей Тимбербурга, человек эдак в сто, рванула в Лейм-Хорс. Центром притяжения служил большой, довольно старый и ветхий с виду дом, примыкающий вплотную к универмагу Вотера, с огромной вывеской вдоль крыши:
ДВОРЕЦ КУЛЬТУРЫ ВУДРО СТЕПАНЯНА
Обыватели именовали его обычно Вуди-холл. Вуди, которому сейчас было уже за шестьдесят, построил его лет тридцать назад на деньги, доставшиеся в наследство от отца. А отец Вуди торговал в этих местах всем, что только может прийти вам в голову, еще до того, как Монтана стала штатом. Детские годы Вуди прошли в магазине-фургоне, постоянно кочующем с места на место. При рождении младенца окрестили Теодором, в честь Рузвельта, а когда мальчику исполнилось десять, отец переименовал его в Вудро, в честь Вильсона. В 1942 году Вуди всерьез подумывал о том, чтобы взять имя Франклин, в честь другого Рузвельта, но потом решил, что хлопот не оберешься, тем более что пришлось бы менять вывеску.
Первым в программе субботнего вечера Вуди-холла шел какой-то фильм, смотреть который мне не хотелось, поэтому, оставив машину напротив, я заглянул к Вотеру. Всякому, побывавшему в этом зале шириной и длиной футов в сто, с высоченными потолками, сразу бы стало ясно, почему, кроме как для того, чтобы отправить письмо и почитать «Кто есть кто», екать в Тимбербург мне было незачем. Список всех товаров занял бы несколько страниц, поэтому я назову лишь сковородки, шляпы, кофейники, рыболовные принадлежности, книги и журналы, оружие и боеприпасы, всевозможные бакалейные товары, пончо, седла и шпоры, табак, сигары и сигареты, охотничьим кухонные ножи, ковбойские и резиновые сапоги, мужскую и женскую одежду, джинсы, поздравительные открытки, шариковые ручки, три стеллажа всевозможных лекарств…
