Что ж, Уиллинг, тогда, наверное, придется выломать дверь. Она не очень крепкая.
Джеральд отступил на шаг, тщательно примерился, занес правую ногу и что есть силы ударил пяткой возле замочной скважины. Дверь жалобно скрипнула.
– Хорошо, что я не надел домашние шлепанцы, – спокойно заметил он. – Боюсь, так мы разбудим весь дом. Да, кстати, а где миссис Стеррон?
– Миссис Стеррон еще не вставала, сэр. Ее служанка Тертон спросила меня, нужно ли ее разбудить. Но я сказал, что не надо.
– Правильно сделали. Беспокоить ее необязательно. Думаю, еще один удар, и будет готово.
Джеральд снова с силой ударил по двери правой ногой. Дерево треснуло, под замочной скважиной и выше появились трещины.
– Так, теперь плечами.
Мужчины навалились на дверь и дружно толкнули ее. Дверь подалась и с треском распахнулась. Комната была погружена во тьму, единственным источником света была небольшая настольная лампа, отбрасывающая тусклое красноватое сияние на письменный стол. Джеральд включил верхний свет – ахнул и отступил, едва не столкнувшись с дворецким. Оцепенев от ужаса, мужчины взирали на тело, висевшее на фоне шторы у самого дальнего окна, – тело Герберта Стеррона. Оба были настолько потрясены этим страшным зрелищем, что на несколько секунд словно приросли к полу. Джеральд опомнился первым: бросился через комнату, схватил брата за ноги и пытался приподнять его, но вес был слишком велик.
– Тащите сюда стул, Уиллинг! – крикнул он. – Встаньте на него и попробуйте перерезать веревку.
– Подождите минуту!
Мужчины обернулись. В дверях стоял сэр Джеймс Хэмстед, одетый в брюки и толстый домашний халат. Уиллинг наклонился, хотел поднять перевернутый стул, который валялся на полу прямо под ногами мертвого хозяина, но не стал этого делать.
– Здесь лучше ничего не трогать, все равно ему уже ничем не поможешь. – Сэр Джеймс пересек комнату и дотронулся до руки покойного. – Он мертв уже несколько часов. Лучше оставить все как есть до приезда полиции… и врача.
Джеральд Стеррон хотел было возразить, но в манерах сэра Джеймса появилось нечто его удивившее. Буквально вчера сэр Джеймс производил впечатление безобидного и бесхарактерного старичка; теперь же он излучал уверенность и властность, свидетельствовавшие о том, что он способен взять ситуацию под контроль.
– Может все-таки следует перерезать веревку и снять его?! – воскликнул Джеральд. – Откуда нам знать, умер он или нет? Разве в такой темноте что-то разглядишь. Уиллинг, раздвиньте все шторы на окнах!
– Нет! – остановил сэр Джеймс. – Ничего не трогать! Толку от этого никакого, а полиции важно оценить обстановку на месте происшествия.
Джеральд нехотя отпустил тело, которое пытался приподнять. Его усилия ослабили натяжение веревки, свисающей с карниза, и голова брата слегка склонилась к плечу, теперь же она снова выпрямилась, будто покойник ожил, и это движение пугало. Уиллинг бросился вон из комнаты, что-то бормоча насчет бренди.
– А теперь нам лучше покинуть комнату и закрыть дверь, – сказал сэр Джеймс. – Я заметил на столе телефонный аппарат, но отсюда лучше не звонить и вообще ничего тут не трогать. Мы должны вызвать полицию.
Джеральд, раздраженный тем, что старик столь уверенно распоряжается в чужом доме и говорит таким командирским тоном, понимал, однако, что тот прав и следует прислушаться к его советам. Бросив последний взгляд на своего несчастного брата, он вышел из комнаты, а сэр Джеймс последовал за ним, прикрыв за собой дверь. В холле они увидели Уиллинга – тот держал поднос с графинчиком бренди и несколькими рюмками. Похоже, сам он уже успел выпить. Сэр Джеймс от предложенной рюмки отказался.
– Будет лучше, если вы приготовите нам кофе и что-нибудь на завтрак, – строго проговорил он. – Но прежде всего найдите бумажную ленту и сургуч, я должен опечатать это помещение. Может, вы, мистер Стеррон, позвоните в полицию и врачу?
Джеральд с удивлением осознал, что готов выполнять все инструкции этого человека, и даже рад, что заботы в этой трудной ситуации можно переложить на чужие плечи. Вскоре он вернулся доложить сэру Джеймсу, что полиция и врач уже выехали. В это время старик аккуратно наносил сургучные печати на переплетенные полоски бумаги, прикрепляя их к треснувшей двери. Джеральд улыбнулся при виде того, как этот степенный джентльмен серьезно занимается делом, о котором, наверное, прочитал в детективном романе. В нем вдруг проснулся интерес к этому человеку.
По его прикидкам, сэру Джеймсу за шестьдесят, но выглядел он более старомодно, чем многие другие мужчины его возраста. Он носил густую седую бороду и очки в золотой оправе, и это старило его, а худые покатые плечи портили впечатление от довольно стройной и крепкой фигуры. Глаза за толстыми стеклами очков видели плохо и немного слезились, а вот очертания губ, хоть и скрытых отчасти под бородой, были четкими и складывались в жесткую решительную линию. Длинные гибкие пальцы, возившиеся с бумагой и сургучом, создавали ощущение силы и свидетельствовали о твердости характера.
Сэр Джеймс приложил кольцо-печатку к последнему кусочку сургуча и повернулся к Джеральду:
– А откуда они выехали, полиция и врач? Из Хайлема?
– Да. Суперинтендант сказал, что приедет сам, кажется, его фамилия Раули. Обещал по дороге заехать за доктором Тэнуортом. Вроде бы этот врач навещал Герберта.
– Медэксперт из полиции тоже прибудет?
– Я так понял, что да.
– Когда их можно здесь ожидать?
– До Хайлема около пяти миль, так что скоро появятся, хотя доктор, наверное, должен встать и одеться. Воскресное утро, время раннее, а все профессионалы мечтают выспаться в выходной.
– Тогда, вероятно, до их приезда остается примерно полчаса. Надо поставить под окнами кабинета охрану. Дворецкий вроде бы говорил, что в этом крыле дома они расположены высоко от земли, но лучше уж обезопаситься от разных неожиданностей. А вы, мистер Стеррон, ступайте и уведомите невестку.
Лицо Джеральда вытянулось. Во всей этой суете он совершенно забыл о Гризельде. Ему очень не хотелось являться к ней с такими плохими новостями, хотя невозможно было представить, кому, кроме него самого, можно поручить столь деликатное дело. Джеральд нехотя развернулся и начал подниматься по широкой лестнице.
– Прослежу за тем, чтобы вам сообщили, когда прибудет полиция! – бросил ему вслед сэр Джеймс.
Старый осел изображает тут сыщика, подумал Джеральд, что было не слишком справедливо с его стороны.
На лестничной площадке он наткнулся на группку служанок, которые возбужденно перешептывались. Среди них была Тертон, личная горничная миссис Стеррон. При виде Джеральда служанки разбежались, но Тертон, слишком гордая, чтобы бросится за ними вслед, осталась. Это была женщина средних лет, спокойная и доброжелательная.
– Миссис Стеррон еще не проснулась?
– Нет, сэр. Обычно по воскресеньям я не тревожу миссис Стеррон раньше половины
