8
Вновь оказавшись в «Храме здоровья», Эллери поднялся в кабинет Брауна. Он как раз открывал его дверь, когда внизу, в холле, раздался голос отца. Тогда Эллери подошел к лестнице и, перегнувшись через перила, стал наблюдать, как миссис Браун, обливаясь слезами, обнимает девушку с каштановыми волосами — без сомнения, свою дочь Барбару.
— Ах, дитя мое, я так рада, так рада, — причитала она.
В дверях, возвышаясь над инспектором, будто гора, стоял сержант Велье, вертел в руках свою серую, фетровую шляпу и благостно ухмылялся. Ни дать ни взять — Санта Клаус, который пришел с подарком, подумал Эллери.,
Инспектор деликатно кашлянул.
— Миссис Браун, я дал вашей дочери обещание — если она поедет домой, я попытаюсь поговорить с ее отцом, и, если удастся, помирить их.
— Спасибо вам, инспектор. Огромное, огромное спасибо.
Миссис Браун с трудом оторвалась от Барбары.
— Мне, правда, неловко вмешивать посторонних в паши семейные дела, но мой муж болен… И к тому же он довольно упрям…
— Будет лучше, если я поговорю с ним наедине, — сказал инспектор.
— Конечно. Он у себя в комнате, наверху, на втором этаже. Вторая дверь справа от лестницы. Не знаю, инспектор, что и делать. Как бы уладить все это.
Эллери Квин бесшумно скрылся за дверью в кабинете Брауна. Едва он сел за огромный письменный стол, в дверь постучали.
— Войдите.
Дверь открылась.
— О, а ты тут что делаешь? — осведомился инспектор Квин. — Ты-то здесь при чем?
— Жду тебя, — ответил Эллери тоном послушного сына. — Мне сказали по телефону, что едешь сюда.
— А тебе какое дело? — проворчал инспектор. — Я хочу поговорить с Джоном Брауном.
— Тебя ждет крупное разочарование.
— Не беспокойся, со мной-то он будет разговаривать.
— Даже несмотря на то, что у него перерезана глотка?
— Что ты сказал? — Инспектору показалось, что он ослышался.
— Кто-то перерезал ему горло, — пояснил Эллери. — Он мертв-мертвехонек. Лежит вон там.
Он указал на дверь спальни.
— О боже ты мой, — сказал инспектор Квин и пошел поглядеть.
Некоторое время он осматривал безжизненное тело, затем окинул взором комнату.
— Чем перерезано горло — не нашел?
— Нет. Ни ножа, ни бритвы. Ничего даже похожего.
— Значит, убийство?
— Сильно смахивает на то, папа.
Инспектор снял трубку телефона, позвонил в управление и отдал краткие распоряжения. Положив трубку, он обернулся к Эллери и нахмурил лоб.
— А ты, собственно, что здесь делаешь?
— Ищу эту девицу — Никки Портер.
— И зачем тебе она?
— Хочу свернуть ей шею.
— Хм. Может быть, ты расскажешь мне, наконец, что тебе известно обо всей этой истории?
Эллери чистосердечно рассказал обо всем, что знал, опустив только то обстоятельство, что Никки одна находилась в запертых комнатах, где произошло убийство. Он ограничился рассказом о том, как искал ее и, не найдя в комнате доктора Роджерса, заглянул в комнаты Брауна, где обнаружил того с перерезанной глоткой. А поскольку знал, что отец уже едет сюда, не стал поднимать тревогу до его появления, но решил занять пост у дверей кабинета, за письменным столом, чтобы в комнаты никого не пускать.
— Скверная история, — проворчал инспектор Квин.
Потом вышел на лестницу и крикнул сердито:
— Велье! Сейчас же поднимайтесь наверх! Есть работа.
Детективы, эксперты по отпечаткам пальцев, фотографы приехали, исполнили свои функции и отбыли снова. Затем в «Храме здоровья» появился доктор Сэмюэль Праути, полицейский врач. Праути был старинным другом инспектора. На работе он обыкновенно был сумрачен и саркастичен. Он постоянно — и с полным на то основанием! — жаловался на обилие вскрытий, а потому расценивал каждое убийство как личное оскорбление и посягательство на свой досуг.
В пять часов вечера он, тяжело ступая, вошел в спальню Брауна, кисло кивнул инспектору и сержанту Велье, не заметил Эллери и склонился над трупом Брауна.
— Не понимаю, зачем вы вытащили меня сюда, — накинулся он на инспектора, едва взглянув на тело.
— Хватит брюзжать. Принимайся за работу, — ответствовал тот невозмутимо.
— Нет, это просто невозможно: только соберешься в первый раз в жизни вовремя уйти с работы домой — и на тебе, обязательно прикончат какого-нибудь дурня!
Праути сунул в зубы изжеванный конец сигарного окурка и еще раз поглядел на труп.
— Перерезана глотка. Рана шейной артерии. До свидания.
— Так легко вы от меня не отделаетесь.
— Да тут и слепой увидит, что этот тип умер от потери крови — а вам понадобилось тащить меня ради этого в Спьютен Дайвил.
— Как давно наступила смерть?
Праути ощупал конечности трупа и исследовал лужицу крови.
— Примерно два часа назад.
Взглянул на часы и добавил:
— Что-то около трех.
Инспектор повернулся к Эллери.
— А когда ты появился здесь, Эл?
— Чуть позже. В три пятнадцать, я бы сказал.
Праути поглядел на Эллери — так, будто заметил его только сейчас.
— Вам придется произвести вскрытие, Сэм, — сказал инспектор.
— Зачем, ради всего на свете? — возопил Праути. — Ведь даже слепому видно…
— Это убийство. Требуется вскрытие, — твердо сказал инспектор.
— Матерь божья! — жалобно всплеснул руками Праути. — За кого вы меня считаете? Я вам что, супермен — работать день и ночь?
— Я хотел бы, чтобы вы поискали яд. Может быть, кто-то попотчевал его предварительно мышьяком и только потом шутки ради перерезал глотку.
— Ночью-то я уж во всяком случае работать не буду. Этот номер не пройдет. Завтра утром приду на работу и мы вернемся к этому вопросу.
— На этот раз дело спешное, Сэм.
— На этот раз! А когда оно у вас не спешное, хотел бы я знать? Все! На сегодняшний вечер, во всяком случае, я договорился играть в покер. Билл и Джерри за последнюю неделю нагрели меня на шестнадцать долларов, и я намерен нынче вернуть свое — нравится это вам или нет.
— Тогда рано утром, — попросил инспектор Квин.
Праути только хмыкнул.
— Вот вам разрешение на перевозку тела, — сказал он.
— Мы отправим его чуть позднее. Я хотел бы оставить труп здесь на время допроса — для пущего психологического эффекта.
— Как хотите. Я, во всяком случае, отчаливаю, — ответил Праути и затопал к двери.
В шесть часов Корнелия Маллинз, Рокки Тейлор и Закари сидели в спальне Брауна. Эллери Квин стоял у окна и созерцал окружающий пейзаж. Сержант Велье прислонился к двери в кабинет. Инспектор Квин сел за столик в форме почки. На полу рядом с кроватью стояли носилки. На них лежало тело, покрытое большой простыней. Инспектор строго посмотрел на троицу приглашенных им. Каждый из этой троицы, по его мнению, имел для убийства Брауна не только мотив, но и удобную возможность.
Все трое в этот момент выглядели растерянными и предельно усталыми — инспектор взялся за них основательно. Закари никак не мог найти место своим рукам и сейчас занимался скручиванием в трубочку листа бумаги. Корнелия не сводила глаз с Рокки Тейлора, который вертел на пальце кольцо с фальшивым бриллиантом и старательно избегал ее взгляда.
— Как мне сообщила миссис Браун, — сказал инспектор, — ее муж днем составил новое завещание и, кроме того, выразил намерение закрыть свое предприятие.
— Никто с этим не спорит, — поспешил сказать Закари.
— Значит, вы не будете оспаривать и тот факт, что только вам на руку было исчезновение нового завещания, из-за чего волей-неволей в силу бы снова вступило старое? Другими словами — вы, все трое, сидящие здесь, упоминались в старом завещании, найденном мистером Закари в сейфе в кабинете мистера Брауна, тогда как по новому завещанию вы все, так сказать, лишались наследства. И это новое завещание, на радость вам, нигде нельзя найти! Так же, как и орудие убийства!
Все продолжали молчать.
— Вернемся к вашим алиби. Мистер Закари, вы утверждаете, что были внизу, у себя в кабинете. Делали расчеты. Да?
Закари кивнул.
— Совершенно верно.
— Но вы не можете назвать никого, кто бы мог подтвердить это ваше показание, — продолжал инспектор. — А вы, мистер Тейлор и мисс Маллинз, вы, покинув эту комнату, значит, отправились на прогулку?
— Да, вдоль реки, — кивнул Рокки Тейлор.
— Но никого не видели во время прогулки и вас тоже никто не видел?
— Можете иронизировать, но это сущая правда! — заявила Корнелия Маллинз и нервно откинула белокурую прядь со лба.
— Конечно, конечно. Скажите, а как давно, собственно, вы обручены?
— Обручены? Ах, вот вы о чем… Уже несколько лет.
— У меня на данный момент вроде бы все. Ах, да, чуть не забыл — никто без моего специального разрешения не должен покидать дом и прилегающую к нему территорию.
