– Вам и не нужно этого делать, – сказал Бэнкрофт. – Вы представляете мои интересы. Я хочу избежать огласки в этом деле. Я должен избежать ее во что бы то ни стало. И я имею полное право нанять вас как своего адвоката. До сих пор вы действовали превосходно. Вы заставили их обороняться. Продолжайте в том же духе… Вам нужны еще деньги?
– Пока нет.
– Как только они вам понадобятся, позвоните мне, – добавил Бэнкрофт. – Честно говоря, Мейсон, меня все больше начинают пугать возможные последствия. Я могу взглянуть на дело с точки зрения противника – но ни в коем случае не хочу, чтобы это представляло хоть какую-нибудь опасность для Розины.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – мы сделаем все, что сможем.
– А вдруг шантажисты подумают, что она пытается водить их за нос?
– Не подумают. Они решат, что кто-то из их банды хочет урвать себе дополнительный кусок в полторы тысячи долларов. Это будет их первая реакция. Ваша падчерица сделала все, о чем говорилось в письме. Они посчитают, что взяли не ту банку, а поднявшаяся вокруг этого дела шумиха заставит их занервничать.
– Все равно я беспокоюсь о безопасности Розины.
– Напрасно, – ответил Мейсон. – Ее круглосуточно окружает вооруженная охрана.
– Она об этом знает?
– Пока нет.
– Но она может об этом узнать?
– Возможно.
– Как только это случится, появится проблема.
– Когда она появится, мы ее решим, – ответил Мейсон. – К тому времени почти наверняка возникнут и другие, гораздо более важные проблемы.
– Ладно, – согласился Бэнкрофт. – Вы доктор, вам видней. Но есть одна вещь, которую вы должны знать. Розина очень решительная молодая женщина, и она вооружена.
– Она что? – переспросил Мейсон.
– Она вооружена. По крайней мере, я так думаю. Кто-то из них, Розина или Филлис, моя жена, взяли револьвер 38-го калибра, который лежал у меня в ящике ночного столика у кровати.
– Как вы об этом узнали?
– Несколько минут назад я полез в этот ящик, чтобы достать револьвер. Я подумал, что будет лучше держать его под рукой, но он исчез. Взять его могли только Розина или Филлис.
– Когда вы видели его в последний раз? – живо спросил Мейсон.
– Не знаю, мне кажется, он лежал там все это время.
– Но когда вы в последний раз его там видели?
– Не помню… наверно, где-то неделю назад или около того.
– Где сейчас ваша жена?
– В городе, на нашей городской квартире. Она все еще занимается благотворительным базаром.
– Возможно, вам лучше тоже съездить туда, – предложил Мейсон. – Думаю, небольшой семейный совет не помешает.
– Но я хочу, чтобы они сами пришли ко мне, – упрямился Бэнкрофт. – В этом деле инициатива должна исходить с их стороны.
– Мне кажется, вам лучше поторопиться, – заметил Мейсон, – пока Розина не решила проявить инициативу, использовав ваш револьвер.
– Господи, об этом я не подумал, – всполошился Бэнкрофт.
– Тогда самое время подумать, – бросил Мейсон и повесил трубку.
В три часа дня Делла заявила:
– Похоже, сегодня у нас проблемы с женщинами.
– Кто на сей раз? – спросил Мейсон.
– Старлетка, Ева Эймори, и ей явно не по себе. Мне даже показалось, что у нее на глазах блестят слезы.
– Черт! – воскликнул Мейсон. – Надо ее принять.
– Но у вас через несколько минут назначена встреча и…
– Встреча может подождать, – отрезал Мейсон. – Мне кажется, у этой девушки большие неприятности. Кстати, узнай у Пола, не приставил ли он к ней человека, и, если нет, позаботьтесь, чтобы кто-нибудь проводил ее от офиса – какой-нибудь крепкий парень с большими кулаками, который мог бы проследить за ней и сработать в случае чего телохранителем. Но прежде чем впустить Еву, Делла, расскажи мне, какой ты ее нашла.
– Она очень, очень красива, – сказала Делла Стрит. – На улице на таких оглядываются.
– Что дальше?
– Дальше? – переспросила Делла, скептически поджав губы. – Не хочу быть сварливой, но, один раз оглянувшись, вы подумаете, что увидели уже все, что можно, – весь товар целиком.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У нее нет индивидуальности, характера. Все ее действия шаблонны и надуманны. Она улыбается и держит улыбку чуть дольше, чем нужно, как будто репетирует перед зеркалом. Когда она стоит, или идет, или садится, от нее исходит какой-то странный синтетический шарм. Непонятно, где за всем этим скрывается настоящая девушка.
– Хорошо, я взгляну и проверю твои наблюдения, – сказал Мейсон.
– Вы взглянете и потеряете дар речи, – возразила Делла. – Пройдет некоторое время, прежде чем к вам вернется способность к трезвой оценке. Она слишком красива.
– Впусти ее, – предложил Мейсон. – Надо узнать, что у нее на уме. Но обязательно позвони Полу Дрейку и передай, что я хочу, чтобы за ней следили, – не столько для того, чтобы знать, куда она пойдет, сколько для ее личной безопасности. К ней нужно приставить человека, как я уже говорил, который в случае надобности мог бы ее защитить. А теперь, Делла, пусть она войдет и ослепит меня своим блеском.
Делла Стрит вышла из кабинета и через минуту вернулась с Евой Эймори.
– Знакомое лицо, – улыбаясь, сказал Мейсон, – я видел вашу фотографию в газетах.
Она улыбнулась в ответ и держала улыбку чуть дольше, чем нужно. Потом протянула руку Мейсону и сказала:
– По этой причине я и решила с вами встретиться.
– Почему именно со мной? – спросил Мейсон.
– Я работала с человеком по имени Пол Дрейк, – пояснила она. – Он частный детектив. Я узнала, что он действовал по вашему поручению и, когда мы нашли эту банку с деньгами, доложил вам.
– Откуда вы это узнали? – с интересом спросил Мейсон.
– Я не слепая, и, кроме того, мистер Мейсон, вы личность достаточно известная. Ваши фотографии были в газетах… – Она улыбнулась и прибавила: – Гораздо чаще, чем мои.
– Продолжайте, – улыбнулся в ответ Мейсон.
Она послушалась:
– Со мной встретился некий человек, очень вежливый, но неприятный, который поставил меня в крайне затруднительное положение.
– В какое именно? – спросил Мейсон.
– Этот человек, – ответила она, – кое-что обо мне знает.
– У вас есть прошлое? – спросил Мейсон.
Она встретилась с ним взглядом и ответила:
– Любая начинающая актриса в Голливуде, если она имеет достаточно привлекательную внешность и хочет пробиться наверх, всегда имеет прошлое. И настоящее тоже.
– Как выглядел этот человек?
– Ему лет пятьдесят или, может быть, сорок пять, у него глубокие серые глаза и очень примитивный образ мыслей.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Мейсон. – Вы имеете в виду, что он хотел от вас…
– Нет-нет, – быстро перебила она, – я имела в виду совершенно обратное, мистер Мейсон. Ему абсолютно безразличны женские ухищрения, кокетство, слезы, улыбки и нейлоновые чулки.
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Чего он от вас хотел?
– Денег.
– Какую сумму?
– Те три тысячи долларов, которые я нашла.
– Вы сдали эти три тысячи полиции, – удивился Мейсон. – Он что, не читает газет?
– Он читает газеты. Больше того, он сам мог бы снабжать их информацией.
– Так что ему нужно? – спросил Мейсон.
– Он хочет эти три тысячи.
– И как он собирается их получить?
– Тем единственным способом, каким это вообще возможно. Я должна заявить в полицию, что вся эта история была придумана ради рекламы, что это была идея моего друга, который одолжил мне три тысячи долларов и написал фальшивое письмо якобы от имени шантажистов, что согласно его плану я должна была плавать на водных лыжах в открытом купальнике и найти кофейную банку с деньгами и запиской, из которой можно было заключить, что речь идет о какой-то богатой семье на побережье озера и что благодаря всему этому я получила хорошую рекламу.
Он сказал, что я должна пойти в полицию и признаться в том, что это лишь уловка, придуманная моим рекламным агентом, чтобы на нее клюнули газеты. Потом он сказал, что через некоторое время полиция вернет мне эти три тысячи долларов, а я отдам их ему.
– А в ином случае… – продолжил Мейсон.
– Да, разумеется, – кивнула она, – было и «в ином случае». Это как раз то, что меня сильно беспокоит, потому как в прессе это будет выглядеть довольно скверно.
Мейсон внимательно взглянул на нее:
– Вы думаете, карьера актрисы требует, чтобы ваше прошлое было абсолютно чистым?
– О, о себе я не беспокоюсь, но здесь замешано еще одно лицо. Мужчина, у которого двое детей.
– Человек, что с вами разговаривал, называл свое имя?
Она покачала головой:
– Нет, он сказал, чтобы я называла его «мистер Икс».
– Как вы теперь должны с ним связаться?
– Я не должна этого делать. Он сам свяжется со мной.
Мейсон кивнул:
– Значит, это вас беспокоит.
– Да, и очень сильно.
Мейсон пожал плечами:
– Если вы сделаете то, что он вам велел, и заявите в полиции, что вся эта история была лишь рекламным трюком, на который клюнули газеты, у вас появятся серьезные проблемы с прессой.
