– И когда вы вернулись из своих поездок, вы посмотрели на Хэтти другими глазами?
– Мистер Мейсон, я была потрясена. Я не понимала… Это так трудно выразить, что я и не стану пытаться.
– А Эдисон Дойл, в свою очередь, увидел в вас свою будущую очаровательную свояченицу, стал уделять вам внимание, и вы решили, что он сравнивает вас с Хэтти.
– Я не уверена в этом, мистер Мейсон, но мне нравится Эдисон. Он замечательный парень. По-моему, он слишком серьезно относится к жизни. Думаю, его надо встряхнуть. Иначе после женитьбы он может стать заурядным обывателем. И потому его следует вытащить из его скорлупы…
– Чем он занимается?
– Он архитектор.
– Вы много времени проводите дома?
– Я стараюсь немного бывать с отцом. Мне бы хотелось снять часть забот с плеч Хэтти, чтобы у нее было больше свободного времени. Думаю, ей с Эдисоном надо больше бывать в обществе, уделять больше внимания своей внешности и одежде. Но у отца такое слабое сердце, что он может умереть в любую минуту, боюсь, жить ему осталось недолго, и думаю, Хэтти хочет быть с ним рядом, чтобы прийти по первому его зову.
– А вы?
– Я иначе смотрю на это, мистер Мейсон. Отец может умереть завтра, но может и прожить еще пять лет. А у меня свои проблемы. У меня собственная квартира, друзья, своя жизнь. Я стараюсь хорошо одеваться и хорошо выглядеть. Советую и Хэтти нанять сиделку и тоже побольше заниматься собой.
– Она не хочет?
– Она не хочет и в последнее время… О, я не знаю. Иногда мне кажется, что она… что мы, наверно, по-разному смотрим на вещи.
– Возможно, она ревнует вас к своему приятелю, видя, что он стал обращать на вас внимание?
– Что вы, мистер Мейсон, Хэтти не умеет ревновать. Она может обижаться, но ревновать – нет.
– Ну?
– Видите ли, мистер Мейсон, я не собираюсь разыгрывать из себя перед Эдисоном скромную родственницу. Я отношусь к нему как к будущему зятю, но люблю жизнь и веселье, я с ним шутила и смеялась и… Но, кажется, мы с вами вступили в ту область, которая не имеет отношения к делу, мистер Мейсон. Вы можете сделать поспешные выводы. Лучше подождите, пока не увидите все сами.
– Расскажите о других членах вашей семьи.
– Джаррет – археолог. Он вечно занят своими раскопками. Сейчас он находится на Юкатане.
– А его жена?
– Она ужасно богата и до отвращения высокомерна.
– Другими словами, она вас не любит.
– Я тоже не питаю к ней симпатий, но она подходит Джаррету. Благодаря ее деньгам он имеет возможность разъезжать по свету и ползать по развалинам с увеличительным стеклом в руке.
– Если я правильно вас понял, он больше похож на Хэтти, чем на вас.
– Он не похож ни на кого, кроме самого себя. Это – личность. Он будет спокойно сидеть и смотреть на вас через свои толстые очки, когда вы будете перед ним расстилаться, и не проронит ни слова. Иногда он слушает, что ему говорят, и тогда удивительно быстро все запоминает. Чаще его мысли витают где-то в облаках, и он не обращает ни малейшего внимания на слова собеседника. Это смущает, поскольку никогда не знаешь, слушает он или нет.
– Они с женой счастливы?
– Думаю, да. Она управляет им, но он этого не замечает. Ей нравится быть женой археолога и путешествовать по свету.
– Ей это нравится?
– О, она старается усвоить что-то из азов археологии, чтобы прослыть образованной дамой среди людей, ничего не смыслящих в этом деле. Вместе с тем она ухитряется проводить много времени в Париже, Риме, Каире, Рио и других фешенебельных местах. Она едет туда и ждет, пока Джаррет оборудует для нее новую «штаб-квартиру». Теперь вам все известно, мистер Мейсон.
Мейсон внезапно переменил тему разговора:
– Если банк возбудит дело против вашего отца и сумеет доказать свои права на земельный участок, это не опасно для Джаррета, поскольку у него богатая жена, не опасно для вас, состоятельной женщины, но это очень опасно для Хэтти.
– Если исходить из этой точки зрения, то вы правы, но есть еще одно общее для всех обстоятельство – доброе имя семьи. Фибэ в состоянии содержать археолога и делает это с удовольствием, но ей вряд ли понравится быть замужем за сыном грабителя. И я тоже дорожу своей репутацией.
– А Хэтти?
– Конечно, для Хэтти это будет значить много.
– А для Эдисона?
– Что вы имеете в виду?
– Эдисон – разумный человек. Он понимает, что однажды ваш отец умрет и Хэтти получит довольно большое наследство.
– Он не из таких.
– Я не говорю, что он женится по расчету, но все же это, бесспорно, имеет для него значение.
– Как вы любите все опошлять.
– Если я правильно вас понял, – Мейсон вновь поменял тему разговора, – ваш брат еще ничего не знает об этом деле с Фричем.
– Уже знает. Вчера ночью я разговаривала с ним по телефону.
– Вы все ему рассказали?
– Да.
– К чему такая поспешность?
– Я собираюсь вложить свои деньги, чтобы сохранить наш земельный участок, и надеюсь в будущем получить их обратно. Я должна быть уверена, что мои действия получат одобрение всех членов нашей семьи.
– Он вас одобрил?
– Не совсем, – горько усмехнулась она. – Я думаю, он считает меня эгоисткой. Короче говоря, он просил меня поговорить с Хэтти и обещал одобрить все, с чем она будет согласна. Но сначала он хочет знать сумму и долю, которую ему предстоит внести.
– Вы ее назвали?
– Да, – едко произнесла она. – Он ждал, что я сама внесу всю сумму, и клонил к этому, но был столь откровенен, что я вышла из себя и сказала, что ему придется внести третью часть всех денег.
– И что он ответил?
– Он был немногословен. Но иногда его молчание красноречивее слов. Разумеется, он попросит денег у Фибэ и ему придется рассказать об их назначении. Я его понимаю. Меня в семье считают эгоисткой, но Джаррет ничем не лучше меня. Он ни разу и пальцем не пошевелил, чтобы помочь родителям. Он женился на деньгах и преспокойно отправился фотографировать развалины и копаться в затхлых гробницах.
Если б он вел себя поскромнее, я сама бы внесла все деньги, но теперь пусть он их поищет. Надеюсь, у него хватит ума не рассказывать обо всем Фибэ, а впрочем, мне все безразлично.
– Что ж, – сказал Мейсон, – мне все ясно.
Миссис Этвуд на большой скорости свернула направо, проехала еще три квартала и резко затормозила напротив старинного двухэтажного здания неопределенного стиля.
– Приехали?
– Да.
– Вы здесь когда-нибудь жили?
– Я родилась здесь. Теперь этот дом стал никому не нужен, но мы любим его. И вот что, мистер Перри Мейсон, если вы и дальше собираетесь разговаривать со мной таким тоном, то мы с вами вряд ли поладим. Я не люблю, когда люди строят из себя святош и прозрачно намекают, что мне следовало остаться дома и принести себя в жертву семье, тогда как уже одни мои ноги притягивают и возбуждают мужчин.
– Так уж и возбуждают?
Она метнула на него дерзкий взгляд, вытянула ноги, сжала колено и высоко задрала юбку.
– А вы этого не думаете? – вызывающе спросила она и резко добавила: – Вы будите во мне дьявола, мистер Перри Мейсон. Пойдемте.
Они подошли к большому парадному крыльцу с решетчатым карнизом – такие строили лет тридцать назад.
– Ау, мы идем! – открывая дверь, крикнула Сильвия. – Все готовы? Проходите, мистер Мейсон… – Она на мгновение остановилась и, придержав дверь, полупримирительно-полувызывающе произнесла: – Извините меня. Я не всегда эксгибиционистка и не всегда такая злюка. А вот и Хэтти.
Хэтти Бэйн выглядела утомленной. Поникшие плечи, опущенные уголки рта, тревожный взгляд больших темных глаз под высоким лбом, увенчанным строго зачесанными назад черными как смоль волосами.
Она подала адвокату руку.
– Я очень рада, что вы занялись этим делом, мистер Мейсон. Трудно выразить, какое это утешение для нас.
– Как отец? – спросила Сильвия.
– Ничего хорошего. Он очень расстроен. Кажется, это лекарство ему мало помогает. Эдисон здесь.
Мейсон заметил, как зажглись глаза Сильвии.
В прихожую вошел стройный, крепкого сложения молодой человек.
– Меня звали? – с улыбкой подходя к Мейсону и протягивая ему руку, спросил он.
– Это Эдисон Дойл, мистер Мейсон.
– Очень рад встрече с вами, мистер Мейсон, – приветливо сказал Дойл. – Я много слышал о вас и с интересом следил за вашими делами. Конечно, причина, приведшая вас в этот дом, не очень приятна, но все равно для нас это большая честь.
– Я тоже рад вас видеть. Если не ошибаюсь, вы архитектор?
– Да, у меня есть лицензия и свой офис. Есть даже небольшое дело. – Дойл вновь улыбнулся добродушной заразительной улыбкой.
Мейсон наблюдал, как обе женщины смотрят на Эдисона. На лице Сильвии было написано: «Он и вправду прелесть».
В глазах Хэтти Бэйн за выражением глубокой привязанности проглядывала тревога.
– Проходите в комнаты, – пригласила Сильвия. – Где отец, Хэтти?
– У себя.
– Лежит?
