С помощью одного лишь слуха узнать больше было невозможно.
Ба, произошло бесшумное событие, которое меня насторожило по-настоящему: в коридоре потушили свет.
Надо в любом случае проверить, что там происходит, но тогда придется упустить того, кто подглядывает в окошко. Если это белорус, у меня не останется на его счет никаких сомнений. Парень приставлен известно какими органами. Хотя такое ощущение, что их у нас и нет теперь.
Важно решить, что важнее.
На несколько секунд я, честно признаться, растерялся. Невозможно быть в двух местах одновременно, а так нужно! Но почти сразу я себя одернул. На выбранных мною путях могут возникнуть еще более неразрешимые задачи, позорно пасовать в самом начале пути!
Из коридора продолжали доноситься непонятные звуки.
Так, раз, два…
Три! Я резко дернул створку на себя, захрустела старая краска, дохнуло свежим воздухом, я по пояс вывесился в окно. Сгорбленная фигура отпрянула от окна и, продолжая изображать что-то вроде большой обезьяны, ринулась в кусты крыжовника. Они выступили на стороне злоумышленника. Я успел понять только, что это мужчина, молодой и непьяный. По крайней мере, Валерий Борисович был тут ни при чем.
Уже через каких-нибудь три с половиной секунды я был в коридоре. Света там не было. Ничего толком рассмотреть было нельзя. Кажется, какая-то тень унеслась по коридору в сторону кухни.
Хлопнула дверь на глухую веранду.
Господин американец?! Почему-то он очень не хотел, чтобы его увидели, даже погасил свет. Я понимаю, что с большой скоростью можно спешить в туалет, но зачем так спешить обратно? Много непонятного.
Но больше раздумывать о странностях поведения американца у меня не было возможности. Я обратил внимание на то, что горит свет в туалете, в том самом туалете, что соединен был второй дверью с комнатой Маруси.
Там кто-то находился.
Я начал осторожно подкрадываться, мне совершенно необходимо было узнать, кто там находится, после всего странного, что произошло только что в темном коридоре. Без этого невозможным было все, что я задумал на сегодняшнюю ночь.
Бросил взгляд в сторону двери Барсукова, кажется, заперта. Хотя кто знает, может, это именно он только что выходил в коридор. Впрочем, зачем ему тогда убегать в сторону кухни?
Прислушался, что творится у Маруси. Ничего не понял, тишина.
Положение опять сделалось безвыходным. Дело в том, что в комнату к моей юнице-ангелице я собирался проникнуть именно через туалет, даже отверстие проделал, с помощью которого собирался предварительно определить, какова ситуация в комнате. А тут вот…
Ждать? А вдруг там никого нет? А просто кто-то оставил зажженный свет.
Я стоял в двух шагах и пытался усилием слуха проникнуть сквозь дверь. И тут мне пошли на помощь. Тяжелая, смутно белеющая створка отворилась мне навстречу. И не сама собой, ей помогала нога в домашнем тапке. Вела эта нога себя странно. Она медленномедленно распрямлялась.
– Модест Анатольевич, – прошептал я. – И подумал, что все предыдущие события происходили в полнейшей тишине. – А Модест Анатольевич!
И стало мне ясно, что можно дверь отворить полностью, уже не заботясь о приличиях.
Академик сидел на унитазе, и в левой части груди у него торчал нож.
Луна стояла почти вертикально над дачным участком. Он был виден во всех своих деталях как днем и на ладони. Поблескивало несколько разбитых стекол в каркасе теплицы. Тускло отсвечивали мокрые кирпичи дорожки, трава, там, где была не затенена кустами и кронами сосен, тоже влажно светилась. Плетеные стулья стояли в раздраженном непорядке, будто продолжали давешнюю беседу. На ту сторону участка, что была невидима с веранды, падал свет со второго этажа, из кабинета. Окно в комнате Барсукова было открыто, окно Маруси тускло светилось. Больше о главном доме сказать было нечего. Значительно интереснее вела себя сторожка. Ее заднее, ниоткуда не видимое окошко вдруг стало открываться с осторожным скрипом. Тот, кто выбирался наружу, явно старался не нашуметь.
Очень скоро луна осветила его.
Новый сторож Леонид, собственной персоной.
Выбравшись наружу, он повел себя не совсем понятно. Стал осматривать стену сторожки. То, что ему нужно, он нашел под крышей. Подставив к стене перевернутые носилки для цемента, он взобрался на них и долго что-то высматривал, наклоняясь вправо, потом влево. Затем перешел к столбу, вкопанному у забора, перетащил носилки, стоя на них, обследовал столб, что-то там ощупал на нем, подергал, скорей всего это были провода. Потом он осторожно спустился на землю, оттащил в сторону носилки, и, внимательно оглядевшись – не видел ли его кто, – полез в окно.
Следователь был немолод, нетороплив и недоверчив. К тому же чувствовалось, что я ему не нравлюсь. Пока его более молодые сотрудники бродили по участку с фотоаппаратами и блокнотами наизготовку, он допрашивал меня на веранде. Собственно, больше допрашивать по большому счету было некого. Маруся по моему совету заявила, что всю ночь проспала в своей девичьей постели и ничего не слышала. Примерно так же, судя по его словам, вел себя и сторож Леня. «Умаялся за день и спал как мертвый». Не знаю, настолько же он врал, насколько Маруся, но держался уверенно. Леня тоже пытался осматривать участок, но помощники следователя ему воспрепятствовали. Чтоб не затоптал следы и всякое такое. С людьми из КГБ не поспоришь, а поспоришь, ничего не выспоришь. Это вам не районная прокуратура.
Началось все стремительно и пугающе.
Явилась вся эта деловая мрачноватая команда на двух машинах час назад. Я едва-едва успел закончить необходимые хлопоты и проинструктировать Марусю. Хлопнув у меня перед носом своими удостоверениями, они сразу же прошли в дом.
– Где он? – спросил меня старший, носивший, как потом выяснилось, фамилию Аникеев.
– В кабинете, – автоматически ответил я. Имело смысл притвориться, что я ничего еще не знаю, и отыскать вместе с представителями органов труп академика, выпотрошенный сейф и бумаги, устилающие пол кабинета. Да, я растерялся, ну что поделаешь. А может, это и к лучшему, я выглядел естественно, и мне не пришлось разыгрывать растерянность.
Пока мы поднимались в кабинет, у меня спросили, кто я такой и что тут делаю. Секретарь, живу и работаю, ответил я, продолжая задавать себе панические вопросы: откуда они узнали? кто им сообщил? что им еще известно?
– Когда вы его обнаружили?
Я лихорадочно соображал. Моя официальная версия была еще не готова, надо было что-то придумывать на ходу.
– Час назад, – сказал я, что было неправдой. Обнаружил я Модеста Анатольевича три часа назад, и не в кабинете, а в туалете. А чем я
