– Моей дочурке пора научиться справляться со своими нервами, – пожурила ее миссис Дин. – Да и кому придет в голову тебя убивать, моя крошка?
Вероятно, она смогла бы найти ответ на вопрос на лице Стивена, но миссис Дин смотрела в другую сторону.
– Интересно, в комнату дяди есть какой-нибудь скрытый путь? Ты что-нибудь об этом знаешь, Джо? – вдруг спросила Пола.
– Дорогая, что за вопрос, – рассмеялся Джозеф. – Тебе известно, что твой старый дядюшка ничего не смыслит в старине. Конечно, такие дома должны иметь потайные ходы, скрытые двери и ужасные ловушки. Разве он не подходит для всех этих жутких романтических историй? Стивен, ты разбираешься в археологии: будь так добр, успокой свою сестру!
Тот скользнул по нему холодным взглядом.
– Я не в курсе, – отрезал он.
– Ну да, ведь ты у нас сама скромность! – поддел его Джозеф. – Хочешь, чтобы все считали тебя полным невеждой? Но он совсем не такой, миссис Дин, уверяю вас. На самом деле он очень умный парень – хотя, если что, я вам этого не говорил.
Стивен поморщился, а Моттисфонт ядовито вставил:
– Если в доме имеется тайный ход, то Стивен о нем наверняка знает.
– Нет, – отозвался тот.
Шаловливая улыбка на лице Джозефа исчезла.
– Что ты хочешь этим сказать, Эдгар?
Моттисфонт поднял брови.
– Только то, что Стивен питал к этому дому такую же симпатию, как Натаниэль. Вот я и подумал: должен же он знать все его секреты. Не надо так нервничать, Джозеф!
– Меня не задевают твои выпады, Эдгар, – парировал тот. – Мы сейчас все в большом напряжении, и кому-то намного тяжелее, чем тебе. Думаю, самое меньшее, что мы можем сделать, это воздержаться от резких замечаний в чужой адрес.
– Только не воображай, будто я нуждаюсь в твоей помощи! – бросил Стивен.
Миссис Дин решила, что настало время вмешаться благоразумной женщине, и шутливо погрозила ему пальцем.
– Тише, тише, Стивен! Если вы не прекратите, я скажу вам то же, что говорила своим милым дочкам, когда они были малышками: «Птички в гнездах не дерутся»[12]!
– Думаю, как раз этим они и занимались, – вставил Ройдон.
Если миссис Дин требовалась какая-то причина, чтобы невзлюбить его злосчастную пьесу, то она ее получила. Мистер Блис покосился на ее побагровевшее лицо и, взглянув на часы, деликатно сообщил, что боится опоздать на поезд.
Обед закончился. Джозеф пошел посмотреть, не подали ли к дверям машину, а миссис Дин посоветовала молодежи прогуляться и намекнула, что Стивен мог бы показать ее дочери окрестности дома. Валери возразила, что день был тяжелый, на улице холодно и она не видит ничего забавного в том, чтобы лазить по сугробам. Пока мать спорила с ней о том, как лучше провести досуг, Стивен исчез, а Пола увела Ройдона для обсуждения будущей постановки «Полыни».
Миссис Дин уже подумывала, не побеседовать ли ей с Мод наедине. Конечно, та была глупа, но могла бы сообщить что-нибудь важное насчет наследства Джерарда. Однако и эти планы рухнули, поскольку Мод тоже решила удалиться. Она предположила, что миссис Дин захочет отдохнуть после утомительного утра.
– О, ни в коем случае! – возразила та с широкой улыбкой. – Я просто не умею уставать.
– Вам повезло, – заметила Мод, взяв свое вязанье и журнал. – А я не могу обойтись без дневного сна.
Она ушла, а миссис Дин осталась в компании Эдгара Моттисфонта.
Тем временем Матильда встретила Стивена в бильярдной и полушутливо предложила сыграть ему пару партий. Натирая мелом кий, она произнесла:
– Не хочу действовать тебе на нервы, Стивен, но я бы попросила не набрасываться так на Джозефа. Он всем хочет добра.
– Точнее не скажешь. Бей по красному.
– Позволь, я сама решу, куда мне бить, – огрызнулась Матильда, но сделала так, как он посоветовал. – Честно говоря, мне его жаль.
– Неудавшегося актера? Еще бы.
– О, спасибо, что напомнил. Не понимаю, за что он тебя так любит?
– С чистой совестью могу ответить, что я никогда не давал ему повода. Если ударишь рикошетом по белому, то…
– Молчи! А почему ты его так не любишь?
– Потому что он чертов лицемер! – с гневом выпалил Стивен. – Видела бы ты, как он два года обхаживал дядю!
– Вот если бы он уговорил его лишить тебя наследства, тогда у тебя возникли бы основания для неприязни, – заметила Матильда.
– К черту его! Очень жаль, что не уговорил!
Она рассмеялась.
– Знаешь, отчасти я тебя понимаю, но все-таки ты неблагодарный. Я согласна, у него неприятные манеры, а когда тебя называют медвежонком, действительно хочется разбить кому-то голову, но в своих поступках Джозеф безупречен. Без его настойчивости Натаниэль вряд ли вообще составил бы завещание.
Стивен вколотил красный шар в одну из луз и выпрямился.
– Поскольку я человек своенравный, как он говорит, меня тошнит от такого альтруизма.
Матильда достала из лузы красный шар и положила на полку.
– Глупости. Если бы он был лицемером, то прикарманил бы деньги брата.
Стивен раздраженно двинул плечом.
– Этот тип всегда актерствует. Я его не выношу.
– Ничего не поделаешь: такая уж у него натура. Он видит себя в нескольких ролях одновременно. Слышал его вдохновенный диалог с твоей будущей тещей?
– О да! – засмеялся Стивен. – А как он говорил, что надеется на мое доброе сердце, если его посадят за долги.
– Это я пропустила. Они с Мод собираются остаться в Лексэме?
– Надеюсь, что нет!
– Не представляю, чего вообще хочет Мод, – заметила Матильда. – Что ты о ней думаешь, Стивен?
– А что можно думать о пустом месте? В чем дело?
Вопрос Стивена относился к Старри, который вошел в комнату и терпеливо ждал у двери.
– Прошу прощения, сэр, но вам следует знать, что инспектор из Скотленд-Ярда снова прибыл в Лексэм.
– Он хочет меня видеть?
– К сожалению, сэр, мне неизвестно.
– Ладно, можете идти.
Дворецкий наклонил голову.
– Слушаюсь, сэр. Возможно, вас также заинтересует, что перед обедом инспектор снял со стены один из кинжалов в этой комнате и увез его с собой.
Выложив эту новость, дворецкий застыл в ожидании реакции. Его ждало разочарование: Стивен бросил быстрый взгляд на стену, но не сказал ни слова. Матильда тоже промолчала, хотя ее передернуло. Старри пришлось удовольствоваться этим. Он покинул комнату и отправился в крыло прислуги, чтобы встретить благодарных слушателей и во всех красках изобразить, как глубоко мистер Стивен был шокирован известием.
Когда он ушел, Стивен и Матильда долгое время не разговаривали. Стивен целиком сосредоточился на игре. Вскоре он глупо промахнулся – хотя считался прекрасным игроком – и оставил ей легкий шар.
– Странно, как все меняется, когда слышишь подобное, – пробормотала Матильда. – Почему мы сами не догадались про кинжал?
Лицо Стивена помрачнело, и она в который раз пожалела, что не может проникнуть в его мысли.
– Кто взял твой портсигар? – вдруг спросила Матильда.
– Понятия не имею.
– Я знаю, он был у Валери, но трудно поверить, что она могла отправиться в комнату Натаниэля, тем более заколоть его ножом. Я вообще не верю, что кто-либо из нас совершил преступление.
– Наверное, он сам себя зарезал.
– Что за ерунда? С какой стати?
– Чтобы свалить вину на меня!
– Непохоже, чтобы он об этом думал, когда мы виделись в последний раз, – покачала головой Матильда. – К тому же если Валери действительно оставила портсигар на столе, никто бы его не взял. Полагаю, с портсигаром связана какая-то загадка, но ума не приложу, как ее решить.
Стивен невнятно пробормотал что-то, видимо, не желая продолжать беседу, и посмотрел, сколько шаров лежит на полке. Матильду одолело сомнение: а что она о нем, собственно, знает? Может, у него возникли проблемы с деньгами, которые он скрывал? Его напугали угрозы дяди? Он всю жизнь строил наполеоновские планы, и только наследство давало ему средства их осуществить? В Стивене было что-то черствое, грубое, жестокое, это проявлялось, например, в том, как он вел себя с Джозефом или Валери. Ему было плевать, что он мучает людей: он мучил самого себя и, очевидно, считал это достаточной причиной, чтобы быть безжалостным с другими.
Тут ее мысли обратились к его сестре, и Матильде показалось, что она попала в какой-то кошмарный сон. Могла ли Пола ради ничтожной пьесы зарезать старика, который искренне любил ее? Неизвестно. Матильда вообще не представляла, что творится у нее внутри. Она видела лишь взбалмошную, неуравновешенную молодую женщину, вечно одержимую новыми проектами.
Да, но хотя Полу заметили у двери спальни, как она могла проникнуть в запертую комнату, а тем более из нее выйти? Матильда не знала, чем можно запереть и отпереть дверь с обратной стороны, но догадывалась, что такие средства есть. Однако вряд ли у Полы имелись нужные приспособления, да и где бы она могла их раздобыть?
Отсюда возникал вопрос: а не были ли они замешаны в преступлении оба – странный братец и его полоумная сестра? Нет, это уж слишком, решила она; просто дьявольщина какая-то! Матильда отбросила эту мысль и, промазав по шару, с натянутым смешком воскликнула:
