Отсюда возникал вопрос: а не были ли они замешаны в преступлении оба – странный братец и его полоумная сестра? Нет, это уж слишком, решила она; просто дьявольщина какая-то! Матильда отбросила эту мысль и, промазав по шару, с натянутым смешком воскликнула:
– Твоя очередь, Стивен!
– Интересно, зачем сюда вернулся инспектор из Скотленд-Ярда? – хмуро спросил он.
– Чтобы найти человека, взявшего кинжал.
– Ничего не выйдет.
Стивен заявил это так уверенно, что Матильда опешила. Она взглянула на него почти со страхом.
– Почему ты так считаешь?
Он наклонился над столом.
– Потому что преступник наверняка стер отпечатки пальцев. Теперь это известно всем и каждому.
– Да, – кивнула Матильда. – Вообще он был весьма изобретателен. Как ему удалось попасть в комнату? И почему дверь была закрыта изнутри?
– Откуда мне знать, черт возьми?
– И тебе, и всем остальным! – подхватила Матильда. – У нас же не приют для жуликов и воров. Мы все обычные люди.
– Даже если один из нас убийца, – усмехнулся Стивен.
– Да, хотя лично я не знакома ни с одним убийцей.
– Ну, с одним-то ты знакома. – Он заметил, как ее взгляд испуганно метнулся в его сторону, и добавил: – Поскольку это наверняка один из нас.
– Разумеется. Хотя трудно привыкнуть к этой мысли. Впрочем, я всегда считала, что убийца выглядит как самый обычный человек. Я хочу сказать – не как явный жулик. Кто из нас, например, знает, как открывать запертую дверь? Конечно, среди прислуги мог затесаться какой-нибудь воришка, но я не понимаю, зачем ему убивать Натаниэля. Никто из слуг от этого ничего не выиграл.
– Пожалуй, – равнодушно буркнул Стивен.
– А может, Валери права? В доме есть скользящие панели или что-либо подобное?
– Никогда не слышал.
Она вздохнула.
– Но ведь как-то он попал в комнату! Если не через дверь или окно, то как?
– Расскажи инспектору про версию Валери. Вот он обрадуется.
В голосе Стивена звучал сарказм, но инспектор, давно заметивший дубовые панели в доме, действительно обдумал этот вариант и в данный момент проверял стены в спальне Натаниэля. Поскольку две стены выходили наружу, а третья отделяла комнату от ванной, он сосредоточил свои усилия на четвертой, граничившей с коридором. Но ни тщательный осмотр, ни простукивание полостей ничего не дали. Не нашел он и потайной пружины, которая могла сдвигать панели в сторону. В конце концов инспектор бросил свое занятие и переключился на окна.
Это были широкие створчатые витражи. Они крепко сидели в свинцовых рамах, и стекла так глубоко уходили в переплет, что не было никакой возможности выдавить их снаружи. До земли было не так уж далеко, и инспектор предположил, что садовой лестницы вполне могло хватить. Окна находились в глубоком проеме, где размещался широкий диван; вся эта ниша на ночь задергивалась шторами. Инспектор с задумчивым видом спустился вниз и отправился искать Джозефа.
Один из лакеев вызвался найти его и отвел Хемингуэя в малую столовую. Вскоре появился Джозеф с выражением тревоги на румяном лице.
– Простите, что снова вас тревожу, сэр, но я хотел бы с вами поговорить, если вы не возражаете, – произнес Хемингуэй.
– Разумеется! Есть новости, инспектор? Эта неизвестность невыносима! Вы, наверное, привыкли к подобному, но меня бросает в дрожь от одной мысли, что в доме может находиться убийца моего брата! Вы что-нибудь нашли?
– Да, – подтвердил Хемингуэй. – Оружие, которым убили вашего брата.
Тот схватился за стул.
– Где?
– Над камином в бильярдной.
Джозеф заморгал.
– Над камином?
– Я имею в виду один из двух кинжалов, обрамлявших голову оленя.
– А! Значит, вы нашли его не у преступника?
– К сожалению, нет, – покачал головой Хемингуэй.
– К сожалению?! Ах да, конечно. Вы должны об этом сожалеть. Мне просто не хочется думать, что эта ужасная вещь оказалась в доме по вине кого-нибудь из тех, кого я знаю… Например, кого-либо из гостей.
– Понимаю, сэр, но вы же хотите, чтобы мы нашли убийцу вашего брата, не так ли? – возразил Хемингуэй.
Тот ответил ему бледной улыбкой.
– Увы, все не так просто, инспектор. Я жажду возмездия и справедливости. И в то же время боюсь чьего-либо разоблачения. Вы говорите, что преступление совершил кто-то из нас. Но подумайте сами, к каким чудовищным последствиям это ведет! Кто мог совершить убийство? Слуги? Не верю. Племянник? Племянница? Одна мысль сводит меня с ума. Старый друг? Или невинное дитя, вчерашняя школьница? Или бедный молодой человек, одержимый своим писательским талантом? Как я могу желать, чтобы кто-то из них оказался виновен? Считайте меня старым дураком, но я молю Бога, чтобы вам никогда не пришлось пережить тех нравственных мучений, которые мне приходится испытывать.
Хемингуэй оценил его красноречие и душевный пыл, но он неплохо разбирался в людях и знал, что если Джозефу дать волю, тот превратит расследование в драматическое представление с самим собой в главной роли. Поэтому инспектор быстро вернул разговор в нужное русло, спустив Джозефа с небес на землю:
– Пока я не вижу смысла обсуждать, кто мог это сделать и кто не мог. С вашего позволения, я всего лишь старался попросить вас освежить в памяти момент, когда вы и ваш племянник вошли в комнату мистера Джерарда после убийства.
Джозеф вздрогнул и закрыл глаза рукой.
– Нет, нет, я не могу!
– Но вы все-таки попробуйте, – настаивал Хемингуэй, словно уговаривая ребенка. – В конце концов, это произошло только вчера.
Джозеф бессильно уронил руку.
– Только вчера! Невероятно! Мне казалось, миновала целая вечность!
– Могу вас заверить, что это не так, – сухо возразил инспектор. – Итак, когда вы поднялись наверх и хотели позвать брата к ужину, то увидели у двери его камердинера?
– Да. И у меня сразу появились подозрения: что-то не так. Он сказал, что стучал, но ему не ответили, а дверь закрыта. Я помню все очень отчетливо.
– Что было дальше?
Джозеф сел на стул и оперся локтем о стол.
– Я попытался открыть дверь и позвал брата. Ответа не последовало. Я забеспокоился. Увы, я еще не знал, как ужасна правда! Подумал, что он заболел или упал в обморок. Вскоре я позвал Стивена.
– Вы надеялись, что он чем-то вам поможет, сэр?
Тот неопределенно взмахнул рукой.
– Я сделал это машинально. Решил, что одному мне не хватит сил взломать дверь. Потом они с Фордом выломали замок, и я увидел своего бедного брата, лежавшего на полу так, словно он спал.
– Как вы поступили, сэр?
– У меня кровь застыла в жилах. Все кружилось перед глазами. Я сразу почувствовал, что случилось самое худшее. Но человек всегда на что-то надеется.
– А мистер Стивен? Он тоже на что-то надеялся? – невозмутимо спросил Хемингуэй.
– Полагаю, да. Я слышал, как он послал камердинера за бренди. Но затем он догадался, что все кончено. Я упал на колени рядом с братом, а Стивен произнес: «Он мертв».
– Он так быстро это понял?
– Да. Сначала я ему не поверил. Попросил Стивена принести зеркало. Мне не хотелось верить. Но Стивен оказался прав. Правда, он подумал, что у Натаниэля был удар. Он сразу это сказал, и некоторое время я имел счастье пребывать в этом заблуждении.
– А потом?
– Сейчас вспомню. – Джозеф сжал пальцами виски. – Это походило на кошмар. Все представлялось каким-то… нереальным, фантастическим. Форд принес бренди. Стивен взял у него бутылку и отправил звонить доктору.
– Вот как, – усмехнулся Хемингуэй. – Значит, Форд мало времени находился в комнате?
– Да. Все равно он ничем не мог помочь. Когда он вошел, я сделал это ужасное открытие. Я был только рад, что Стивен отослал его. Мне не хотелось, чтобы при этом присутствовал кто-либо чужой.
– О каком открытии вы говорите, сэр?
– Я увидел на своей руке кровь! – воскликнул Джозеф с дрожью в голосе. – Кровь была на теле брата, в том месте, где я до него дотронулся. Только тогда я заметил маленькую рану и понял, что моего брата убили!
Инспектор пробормотал: «Предательски убили», – но, спохватившись, закашлялся, чтобы как-то сгладить свои эмоции. Но Джозеф ничего не слышал. Он упивается своим актерством, подумал Хемингуэй.
– Сочувствую, сэр, – произнес он. – Простите, что заставляю вас заново переживать тяжелые моменты, но я хотел бы уточнить, что произошло после того, как Форд отправился звонить доктору. Инспектор Колуолл говорит, что нашел все двери запертыми, а окна закрытыми.
– Да, и это совершенно необъяснимо!
– Вы сами видели, что окна были закрыты?
– Нет, зато видел мой племянник. Я был слишком потрясен. Мне бы и в голову не пришло смотреть на окна. Но мой племянник – сильный человек. В трудные минуты он не теряет головы и делает все, что нужно.
– Значит, он проверил окна, сэр?
– Несомненно. Я даже помню, как он подошел к ним и отдернул шторы. Да, вот еще что! Стивен спросил, заметил ли я, что обе двери заперты, а окна закрыты.
