Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская

Наши дни. Голливуд

— Могу я оспорить некоторые пункты? — Голос предательски дрожал.

— Нет, — Леон нервно пригладил волосы, — ты ведь сама сказала, что я всегда прав.

— Ты передергиваешь.

Леон промолчал.

— По соглашению, я тебе продаю и душу, и тело. И, случись что, вылетаю в полный минус, а ты всегда в выигрыше.

— А что в этом плохого? Ты же не с дьяволом, а с будущим мужем сделку заключаешь. Другого у тебя не будет, обещаю.

Я оторопела от таких слов. В голове снова раздался тревожный звоночек. Но на кону была моя мечта.

— Давай ручку!

Была не была! Я подписывала то ли смертный приговор, то ли соглашение с волшебником.

— Подпишешь перед регистрацией. Послезавтра, у юриста, — охладил мой пыл Леон.

— Это и был твой сюрприз? — я вернула бумаги жениху, облегченно вздохнув.

— Нет, — он с улыбкой отложил их в сторону и принялся за еду. — Сюрприз ждет тебя дома.

За полгода до…

Мой последний козырь не сыграл. Два месяца я гонялась в Лос-Анджелесе за мечтой — ловила удачу, искала любовь. И вот, безнадёга и отчаянное безденежье привели меня на порог ветклиники «Любимцы ЛА».

— Этот документ недействителен, — вежливо улыбнулся главврач, возвращая мне российский диплом ветеринара.

Вот и всё! Деньги закончились ещё вчера. Утром я освободила съемную квартиру и сдала чемодан с вещами в камеру хранения на Голливудском бульваре. Позавтракала в забегаловке, там же рядом, — проще говоря, запила холодным кофе подгоревший тост с кислым джемом и бросилась на поиски работы. Раз за разом я расписывала свои таланты, умения и навыки, но получала либо отказ, либо предложения с пикантными оговорками. К вечеру я стёрла ноги и проголодалась до головокружения. Теперь же шансов устоять на краю бездны и вовсе не осталось. Я расплакалась, взяла, забыв о приличиях, стоптанные туфли за ремешки и босиком побрела к двери.

— Джил, подождите! — окликнул меня врач.

«Ну и имя я себе выбрала», — подумала я и обернулась. Видимо, слишком резко. Перед глазами поплыло и, чтобы устоять, я прислонилась к дверному косяку. Врач взял мою руку и нащупал слабый пульс на запястье.

— Вы сегодня ели?

— Да, конечно, да, — поспешно ответила я, тяжело сглотнув. От мыслей о еде мутило.

— Обманываете, — он взял меня за подбородок.

Я хотела оттолкнуть его руку, но встретилась с доктором глазами и замерла. Живой, горячий, неравнодушный взгляд. И сам он ничего — точеный нос, красиво очерченный рот. Этому бы Айболиту в кино сниматься. «Пациент скорее жив, чем мертв», — горько усмехнулась я про себя, радуясь своей реакции на мужчину. Хотя что мне до его красоты? Да и как работодатель он не состоялся.

— Мне неловко, но… — пробормотала я, глядя на его бейджик.

— Леон Берри, — перебил доктор. — Главврач и хозяин клиники. И я не хочу, чтобы вы погибли за её порогом.

Леон усадил меня на диван и принялся аккуратно стирать носовым платком слезы с моих щёк. Спрятав в карман почерневший от туши платок, доктор достал из шкафчика флакон с пёстрой этикеткой, вытряхнул из него таблетку, растворил её в воде и протянул мне стакан. Я морщилась, но допила кислятину до дна. В голове немного прояснилось и на сердце стало легче. Чудо, а не лекарство!

— Вот вы говорите, приехали в Америку и горите желанием работать ветеринарным врачом. Ну, допустим. И что, вас не взяли ни в одну клинику? По вам не скажешь, что дверь моего заведения первая, в которую вы стучитесь.

— Не стану вас обманывать. Не взяли.

— Я знаю все клиники Лос-Анджелеса. Где вы были еще?

Я промолчала.

— Честность — ваше второе имя?

— Скорее третье. Второе — наивность.

— Она вам к лицу. С вашей русалочьей внешностью можно замахнуться и на что-нибудь поинтереснее в городе грез. Девушки сюда едут в надежде сорвать джекпот на кастинге. Готовы перед первым встречным режиссером расстелиться, чтобы засветиться хотя бы в крошечном эпизоде. Соблазняют напропалую, кого надо и не надо.

Леон с таким пренебрежением выплюнул все это, что мне стало не по себе.

— А я-то дурочка к ветеринару пришла. Пойду искать режиссера! — Я бы с удовольствием свернулась калачиком на этом диване и проспала день-другой. Но усилием воли пришлось подняться.

— Не хотел вас обидеть, Джил! — Леон откинулся на подушки и оценивающе цокал языком.

— У меня что, ценник на груди? — Я наклонилась за туфлями. — Не собираюсь я вас соблазнить! — Две пуговицы на рубашке предательски расстегнулись. В ушах зашумело и кровь прилила к щекам: "Не воткнуться бы головой в пол!"

— Эффектно! Но к ветеринарии опять же не имеет никакого отношения. — В глазах Леона запрыгали смешинки. — Так зачем же вы пришли ко мне?

В голове царил сумбур, я достигла пика глупости, как альпинист вершины Эвереста. Заученные монологи годились для просмотров в студии, но не для Мистера Практичность, взиравшего на меня как на диковинную зверушку. А не переиначить ли старую песенку на новый лад. Я застегнула пуговицы, одернула юбку и замерла, прижав туфли к груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ветеринария!.. Любите ли вы ветеринарию так, как я люблю ее, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная… До знаний? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить ветеринарии больше всего на свете, кроме блага и истины… если вы настоящий врач?

Глаза Леона округлились, он прошелся по кабинету и замер у окна. Похоже, я переборщила с Белинским. Понурив голову, я миновала холл клиники и вышла на улицу. Мысль о том, что сейчас нужно будет встать на каблуки железным обручем сдавила виски. Проходивший мимо парень задел меня плечом. От неожиданности я полетела назад, выронив туфли, и угодила в крепкие объятья мистера Берри.

— Ну-ка, бегом в клинику, коллега! От меня вы ушли без туфель, а от следующего работодателя выйдете без трусов, — категорично заявил он.

— Что вы себе позволяете? — я повернулась и сердито стукнула ему кулачками в грудь.

— Я позволяю себе все…

Ах, если бы я тогда знала, что значит эта фраза.

В моей душе еще пылал праведный гнев:

— Не со мной, пожалуйста.

— Мисс Краун, успокойтесь. Сейчас мы поедем ужинать и все обсудим.

Леон поднял туфли, привел меня обратно в холл и, усадив в