— Ладно, как хотите, — отозвался Монтес.
Он подошел к Келли. Она с удивлением отметила, что лицо у него спокойное, лишенное какого-либо отчетливого выражения. Вдруг Монтес грубо схватил ее за руку, потащил к лестнице и на второй этаж. Келли еле поспевала за ним в теннисных туфлях. Они подошли к той спальне, где они с Хлоей оставили свои куртки, и Монтес втолкнул ее внутрь. В ванной по-прежнему горел свет. Она повернулась к нему и сказала:
— Я не лягу с тобой в постель, даже не надейся!
Он встал в дверях, спиной к ней, и поглядел вниз.
— Послушай, тут нет ничего личного, — пояснила она.
Он обернулся, но не ответил и не сдвинулся с места.
Келли вошла в ванную, закурила сигарету и допила свой коктейль. Почти нетронутый коктейль Хлои стоял на стойке. Она взяла его и выпила до дна, посмотрелась в зеркало, увидев свое лицо с ярко накрашенными глазами и нарочито встрепанными волосами. Потом вернулась в спальню. Монтес по-прежнему был в дверях. Она присела на край огромной трехспальной кровати, снова закурила и стряхнула пепел в пепельницу на ночном столике. Повернула лампу. Пепельница была от «Пьера» из Нью-Йорка.
Келли поглядела Монтесу в спину, на его полосатый костюм, гадая, что он станет делать и о чем сейчас думает.
Почему он не набросился на нее и не повалил на кровать?
Почему он желал заняться любовью с Хлоей, а не с ней?
Ее это нисколько не обидело.
У Хлои грудь больше; наверное, поэтому. Монтес уже давно сделал стойку на Хлою. Если он повернется, она ему все разъяснит: «Знаешь, я не та, за кого ты меня принимаешь. Я не проститутка, понял? Мужчина должен мне очень нравиться, я должна быть в него влюблена, и лишь тогда я с ним лягу. А с тобой мы почти незнакомы». Вот так, уболтать его! Она расскажет, что у нее был друг, афроамериканец, отличный парень, закончил университет, хотя вырос в бедной семье.
Но Монтес ни на шаг не отодвинулся от двери.
— Что ты делаешь? — обратилась она к нему.
Он не ответил.
Она подумала, что ей стоит умыться и стереть боевую раскраску, но ей тоже не хотелось двигаться. Он к чему-то прислушивается, догадалась она и немного успокоилась. Закурила сигарету, выбросила окурок, зажгла следующую.
Келли заметила, как Монтес дернулся, когда внизу прогремели выстрелы. В кино так никогда не стреляют. Вот, значит, на что это похоже! Келли выронила сигарету; вскочив, она поспешно подняла с ковра тлеющий окурок, швырнула его в пепельницу, а когда опять посмотрела на дверь, Монтеса уже не было.
Келли накинула куртку. Прихватила лежавший на кровати жакет Хлои и вышла в коридор.
Он стоял на лестнице, по которой они поднялись, перегнувшись через перила, и глядел на освещенный холл. Келли начала спускаться к нему, держась за стену. Монтес чего-то ждал. Или кого-то. Он крикнул: «Эй!» — и это ее остановило. Он снова стал ждать.
А затем побежал вниз.
Келли присела на корточки, ухватилась за мраморный столбик и посмотрела на пустую прихожую. Из гостиной доносились голоса, но она не смогла разобрать ни слова. Монтес говорил с какими-то двумя неизвестными; судя по их грозным интонациям, они спорили. Двое против одного. Она набросила жакет Хлои на перила и опять пригнулась.
Ей почти ничего не было видно; она разглядела, что на незнакомцах черные плащи и бейсболки. Оба направились к выходу, но обернулись на полпути и остановились. Оба белые, примерно лет пятидесяти. Сверху они показались ей невысокими, заурядной наружности, похожими на обычных работяг. Один держал автоматический пистолет, а другой прижимал к груди бутылку водки, ту самую, из которой пил старик. Тип с пушкой ткнул стволом на холл и проговорил:
— Послезавтра, Дымок.
Он открыл дверь, и Келли услышала голос Монтеса откуда-то сзади:
— Разбей ее!
Двое вышли наружу, послышался звон, и холл усыпал фейерверк розовых осколков.
Ей тут же захотелось опрометью сбежать по лестнице и, не задерживаясь, удрать отсюда через разбитую парадную дверь. И немедленно! Но она замешкалась. Черт побери! Забыла сумку в ванной! Конечно, она ее там не оставит. В сумке кредитная карточка на ее имя и водительское удостоверение. Ей нельзя было здесь появляться. И ведь сперва она не хотела идти, отказывалась. И сейчас… она не хочет знать, что произошло в гостиной. А вот Монтес знал обо всем заранее! Еще стоя в дверях спальни! Он ждал. Он догадывался, что там творится…
Монтес вышел из коридора в прихожую, повернулся и взглянул вверх. Наверное, заметил ее через колонны балюстрады. Бежать было слишком поздно. Она поднялась, выпрямилась и стала ждать, когда он поднимется к ней.
— Этот негритос — настоящий урод и ублюдок, — заявил Монтес. — Сначала я решил, что он в лыжной маске. Ты его видела?
Келли заколебалась.
— Будь осторожна и не болтай лишнего, девочка, — предупредил Монтес. — Случилось вот что: я стоял здесь, как раз на твоем месте. Вышел на площадку, услышав выстрелы. Увидел его внизу, заорал, что у меня оружие, а он попятился и скрылся за дверью. Но тебе никакой ниггер на глаза не попадался и ты по-прежнему была в комнате. Поняла? — Он взмахнул рукой, когда она попыталась вставить слово. — Идем, я тебе кое-что покажу.
Они спустились и вошли в гостиную. Монтес ни на секунду не закрывал рта:
— Я хочу, чтобы ты посмотрела на свою подружку, я помогу тебе. Ты крепко влипла. Если не будешь меня слушаться, тебе же хуже. Да, если тебя стошнит, убирать будешь сама, слышишь? — Он прошелся по гостиной, остановился на полпути к креслу и развернул Келли лицом к себе.
— Сейчас ты увидишь мертвых мистера Парадиза и твою подружку Келли.
Она, не подумав, выпалила:
— Келли — это я!
Но Монтес возразил:
— Нет уж, ты — Хлоя.
Он снова повел ее наверх в спальню, где все еще горела лампа. Келли зашла в ванную, где достала сигареты и зажигалку. Ей нужно было держать что-то в руках.
— Выходи оттуда, — приказал Монтес. — Прежде чем я позвоню в Службу спасения, мы должны договориться и понять друг друга.
— Когда ты стоял в дверях, то уже знал обо всем, — откликнулась Келли.
— Я знал, что жизнь старика наконец-то закончилась. И слава богу. А твоя подружка если бы пришла вчера, как собиралась, то осталась бы жива. Этот ниггер, налетчик, застал ее с боссом и подумал — зачем ему свидетельница? Дело дрянь, но уж так вышло. Вы обе оказались не в том месте и не в то время.
— Хлоя, — проговорила Келли. — Почему ты не называешь ее по имени?
— Повторяю, теперь Хлоя — ты. И будешь так зваться, пока мы не провернем одно дельце. Сиди здесь и ни о чем не думай, пока я с тобой говорю. — Он понизил голос и добавил: — Ты же ее видела? А ведь могла бы оказаться на ее месте! Не двигайся, — предостерег ее Монтес. — Я сейчас вернусь.
Он привел ее в гостиную, подвел к креслу. От ужаса Келли отвернулась. Монтес надавил ей на затылок и силой заставил смотреть. Она смотрела, но не на старика. Она неотрывно смотрела на Хлою. Окровавленная, с накрашенными глазами, та совсем не походила на себя, прежнюю, но это была Хлоя. Келли сделала несколько глубоких вдохов. Хлоя умерла! Ее больше нет… Пока нельзя думать ни о чем другом. Она потянулась одернуть Хлое юбку, но Монтес недовольно хмыкнул: «Не-а!» — схватил Келли за руки и велел оставить все как есть.
Он вернулся в спальню с трубочкой, раскурил ее и сделал первую затяжку. Добавил щепотку травки из кисета, раскурил, заткнув дырку большим пальцем, и передал ей. Келли затянулась.
— Еще раз, — приказал ей Монтес.
Келли сделала еще одну затяжку, не произнося ни слова. Он положил трубку на туалетный столик.
— Ты хоть сознаешь, что монетка спасла тебе жизнь? — спросил он. — Черт, как мне хотелось поменять вас с ней местами! Чтобы Хлоя не сидела в кресле со стариком. Ну а он обиделся — мол, хотел меня уважить, а я еще недоволен! Наверное, имел в виду, что я перестал целовать его старую, сморщенную белую задницу. И тогда я сказал себе: будь что будет, а игру нужно доиграть до конца. Пусть какой-то уродливый браток вломится сюда и пришьет ублюдка.
Она не возражала ему и лишь осторожно заметила:
— Ты хотел получить Хлою, потому что знал, что старик ей кое-что оставил.
— И я помог бы ей получить свое, — отозвался Монтес. — Значит, она сказала тебе об этом? Хорошо. В таком случае мне не нужно ничего объяснять.
— Оно лежит в депозитной ячейке банка, — сообщила Келли.
— Она говорила тебе в каком?
— Нет, и что там, я тоже не знаю.
— Так и продолжай. Теперь мы с тобой напарники, и ты кое-что получишь, превратившись в Хлою.
— А сколько там?
— Старик говорил — миллион шестьсот.
— И все?
— Насколько я понял, когда-то это стоило миллион шестьсот. Но цена все время растет.
— Хлоя сказала, там страховой полис.
