Рутковский еще раз внимательно прочитал фамилии и помахал листком, подзывая агента.
— Вот, — сказал чуть ли не торжественно, — вот этот список! Я нашел его.
Агент потянулся к листку, но тут в комнату заглянул другой человек.
— Тревога, — сообщил. — Вернулась старая карга, и нужно срочно линять.
— Кто вернулся? — не сообразил Рутковский.
Вместо ответа первый агент схватил ящик-сейф, быстро положил назад бумажник и бумаги, перевязав их веревочкой. Другой агент задвинул ящики письменного стола, забрал у Рутковского листок со списком, подтолкнул в переднюю.
— Смываемся!
Первый тихо открыл входные двери, выглянул. Подал знак, что можно идти, и потянул за собой Максима. Тот наконец сообразил, что домой вернулась жена Лакуты, — наверное, она старалась открыть двери, не сумела и пошла за помощью.
Они спустились на первый этаж и вышли из парадного, чуть не столкнувшись с женщиной в сопровождении пожилого человека в клетчатой рубашке. Женщина посмотрела на них внимательно, но не остановилась, один из агентов вежливо уступил ей дорогу и уверенно направился к машине. Максим с другим агентом подождали, пока он подгонит «форд», и сели в автомобиль.
— Чудесно... — пробормотал первый агент, — Я не думал, что так быстро управимся.
Рутковский протянул руку:
— Дай сюда список.
— Зачем тебе? — спросил агент недовольно.
— Хочу еще раз убедиться, действительно ли тот.
Агент подал листок. Максим не торопясь прочитал список.
— Ну? — нетерпеливо спросил агент.
— Порядок, — засмеялся Рутковский и отдал листок. — Нет никакого сомнения.
Теперь Максим был уверен, что точно запомнил фамилии и координаты резидентов, но на всякий случай откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и еще раз возобновил их в памяти. Еще раз и еще...
— Доброе утро, пани Мирослава. — Луцкая поискала место, где поставить мокрый зонтик, и ткнула его между вешалкой и пылесосом. — Погода совсем испортилась. Как доехали?
— А я вернулась еще вчера вечером. Слава богу, а то пришлось бы добираться под ливнем. Проходите, панна Стефа, у меня еще не убрано, не обращайте внимания. Завтракали?
— Не беспокойтесь, пани Мирослава, я по делам.
— К такой старой, как я, без дел уже не заходят. Я угощу вас кофе, не отказывайтесь, милая, такого кофе вы не выпьете нигде, и даже покойный пан Зиновий признавал это. Хоть привередливый был, а мой кофе любил, царство ему небесное.
Стефания прошла в гостиную, осмотрелась.
— Кофе немного позже, — попросила, — а сейчас давайте поговорим.
— Садитесь, миленькая. — Пани Мирослава подвинула гостье стул, сама примостилась на диване. — Слушаю вас.
— Я по поручению организации... У пана Зиновия был один документ, который принадлежит ЗЧОУН. И мы должны найти его, — пояснила Луцкая.
— Ну, моя милая, — возразила пани Лакута, — теперь здесь все принадлежит мне, и я бы не хотела, чтобы чужие люди своими руками...
— И вы считаете меня чужой? — оскорбилась Стефания.
— Какая же ты мне родственница?
— Я прошу позволить пересмотреть бумаги пана Зиновия.
— А если я не захочу?
— Я же сказала: здесь хранится важный документ организации.
— А идите вы к черту со всеми вашими организациями!
— Не забывайтесь, пани Мирослава!
— А кто убил Зиновия? Бандиты из ваших...
— Мы найдем их и накажем, потому что они действительно бандиты.
— Другие не лучше.
— Я бы не советовала вам, пани Мирослава!
— У меня свой ум.
— А если есть, то поймите, что пан Зиновий имел отношение к секретам организации. И должна вам напомнить...
— Не пугай!
— А я не пугаю, лишь предупреждаю.
Видно, пани Лакута и сама поняла, что зашла далеко, так как сказала примирительно:
— Ну ладно, что тебе нужно?
— Я же сказала, у пана Зиновия хранился один документ, точнее, список...
— У него тут всякого хлама...
— Я поищу.
— Ищи, милая, только вряд ли что-нибудь найдешь.
Луцкая огляделась, вздохнула. Подошла к стеллажу, сняла несколько книг, начала листать страницы.
Пани Мирослава отобрала у нее книжку, взяла за корешок, потрусила.
— Делай так, милая, а то и правда два дня будешь искать.
Не ожидая ответа, направилась в кухню готовить кофе. Через несколько минут она принесла дымящийся кофейник и печенье, неодобрительно посмотрела на Стефанию и пригласила:
— Да прервись, милая, глотни кофе, вкусный.
Сели около журнального столика, отхлебнули напитка, и Луцкая, не выпуская чашечку из тонких пальцев, спросила:
— Может быть, поможете нам, пани Мирослава! Организация не забудет вас:
— А-а, — махнула рукой, — все только обещают, вон Зиновию тоже обещали, а что? Пшик, видите, чистый пшик, и мне придется теперь где-то устраиваться...
Луцкая поставила чашку, взяла пани Лакуту за руку, крепко сжала.
— Я не шучу, — сказала, не сводя с нее взгляда. — Мне трудно назвать сейчас точную сумму, но в случае удачи вы получите от пяти до десяти тысяч марок.
— А в случае неудачи?
Луцкая не стала врать и развела руками. Пани Лакута немного подумала и согласилась:
— Хорошо, моя милая. По-моему, Зиновий держал самые важные документы здесь, в сейфе. — Вытянула железный ящик из-под письменного стола, достала из сумки ключ, отперла. Показала бумажник и перевязанные бечевкой бумаги. Взяла их, глядя на них немного растерянно. Наконец сказала нерешительно: — Я завязывала их не так...
Луцкая отобрала пачку, спросила:
— А как?
— На той неделе складывала бумаги и завязала крест-накрест. А теперь перевязаны один раз.
Стефания нервно сорвала бечевку, начала перебирать бумаги. Пальцы ее чуть дрожали. Перебрав, спросила:
— Кто, кроме вас, имел доступ к сейфу?
— Ключ один, и он у меня в сумке.
— Точно помните, что перевязывали пачку крест-накрест?
— Склерозом еще не страдаю. Подожди... — поднялась вдруг она. — Подожди, милая... — Пани Мирослава начала быстро выдвигать ящики письменного стола, — Смотри, и в столе рылись...
— Кто?
— Если бы я знала. Тут видишь, у меня порядок был, лежали тетради, а сверху конверты, я сама положила кучкой, а теперь разбросаны.
— Выходит, в ваше отсутствие кто-то побывал в квартире?
Пани Лакута захлопала глазами:
— Кто мог?
— Никому не оставляли ключи?
— Нет, милая, никому. Теперь такие люди пошли: и не заметишь, как ограбят!
— А ключи пана Зиновия?
— Здесь, в ящике... — Вынула из письменного стола два ключа на цепочке. — Вот они, от квартиры. Замки у нас новые, с секретом, даже я вчера сразу не смогла открыть. За слесарем ходила.
Луцкая насторожилась.
— За каким слесарем?
— Разве не понимаешь? Вчера приехала поздно, в одиннадцать, хочу отпереть двери, а верхний замок не работает, заело. Пришлось идти за слесарем.
— И он открыл?
— Конечно.
— Сразу?
— Да, моя милая, мужчины к этой технике лучше приспособлены.
Луцкая немного подумала и спросила:
— Когда возвращались со слесарем, никого не встретили? Может быть, кто-нибудь выходил из парадного? Или на лестнице?
— Какое это имеет значение?
— Имеет, пани Мирослава, я прошу вспомнить.
— Ну выходили какие-то...
— Сколько их было?
— Кажется, трое.
— А точнее?
— Трое. Я еще подумала, у кого-то гостили, так как раньше не видела.
Луцкая покопалась в сумочке, достала фотографию Рутковского.
— Этот был среди них?
Лакута рассматривала, держа фотографию на ладони. Ответила:
— Хороший парень, и кажется, был.
— Кажется или точно?
— Был. Я еще запомнила: в сером костюме.
— Но возвращались ночью, темно.
— А у нас перед подъездом фонарь. Около самых дверей.
Луцкая спрятала фотографию. Лицо у нее вытянулось и глаза потемнели. Выходит, до нее здесь побывали трое, и один из них — Максим. Наверное, люди Лодзена, и они опередили ее. Также искали список резидентов, вероятно, нашли — пани Лакута спугнула их, торопились и не успели навести порядок.
