Всех одолевал вопрос, почему звонивший передал сообщение именно ему, назвав капитана по фамилии.
Генерал Фенин смотрел на него так, будто Сонин должен немедленно, сию минуту, дать необходимые разъяснения. А Сонин объяснить ничего не мог, потому что сам ничего не понимал.
Первым нарушил молчание генерал Фенин.
– Оперативную группу на выезд. Немедленно! Кинолога с собакой! Капитан Сонин, поезжайте тоже. Разбираться будем потом, – распорядился он и направился к выходу.
– Есть, – ответил Сонин. Генерал не знал, что капитан Сонин дежурит в оперативной группе и выезжать ему пришлось бы все равно.
Уже в дверях генерал Фенин остановился, строго посмотрел на едва живого полковника Саморядова.
– А вы, полковник, до выяснения всех обстоятельств от работы отстраняетесь, – сказал он Саморядову и вышел.
– Есть, – выдавил Саморядов из себя звук, похожий на вздох.
Следом за Фениным вышли все офицеры, комната дежурной части опустела. И дежурный капитан Еременко облегченно вздохнул.
Труп Ларисы Челядник лежал точно в том месте, про которое сообщил по телефону неизвестный.
Криминалист светился, фиксируя на пленку место преступления. Следователь заполнял протокол.
Генерал Фенин отвел Сонина в сторону, испытующе глянул в глаза.
– Как вы думаете, почему сообщение предназначалось лично вам? – спросил генерал.
Сонин не знал, что ответить, и потому молчал, опустив глаза. А генерал ждал и просто так оставить Сонина в покое не собирался.
– У вас есть какие-то соображения по этому поводу? Может, звонивший знает вас? – спросил Фенин, теряя терпение. – Вы хоть понимаете, что звонок такого характера компрометирует вас в глазах товарищей? Это можно истолковать как связь с криминалом.
Сонин молчал и думал. «Глупости это все, товарищ генерал. И ни о каком компромате не может быть и речи. У меня есть информаторы в криминальной среде, но они мне нужны для работы. Вы же сами требуете заводить как можно больше доверенных лиц, уважаемый генерал». Но об этом Сонин говорить не стал. Скажи – и ты личный враг Фенина номер один.
– Я не знаю, товарищ генерал. – Сонин осмелился поднять глаза и посмотреть генералу в лицо. – И соображений никаких у меня нет.
Такой ответ Фенина не устраивал. Взгляд из-под нависших бровей сделался тяжелым, грозным, но генерал сдержал свой гнев, только сказал неприязненно:
– Плохо, капитан. Очень плохо. Соображения всегда должны быть, на все случаи жизни, – и отошел к толпившимся возле трупа офицерам.
За ним на негнущихся ногах проковылял полковник Саморядов.
– Товарищ генерал, – залепетал он. Но Фенин даже не взглянул в его сторону.
– Потом, полковник. Я сейчас занят.
И Саморядов остановился, понимая, что лучше не давить начальнику на больной зуб. «Нет, он меня выгонит, как пить дать», – протяжно вздохнул Саморядов, прикурив от тлеющей сигареты Сонина.
– Ты меня не послушал, – сказал капитан с упреком, но Саморядов только рукой махнул.
– Да пошли вы все… Тоже мне, обвинители хреновы!
А с мужем Ларисы Челядник случилась истерика. Увидев мертвую жену, он расплакался, как ребенок, и ничто не могло его успокоить. Колотило его, как при лихорадке, а по щекам не переставая текли слезы.
Ему дали воды, но это не помогло. И тогда кто-то из предусмотрительных сотрудников налил ему в стакан водки. Он выпил и немного пришел в себя. По крайней мере, уже мог хоть что-то сказать.
Опытный криминалист тщательно обследовал труп женщины, насколько это было возможно в полевых условиях, и вдруг заявил о половой связи.
– Перед смертью, примерно за час, она вступила с кем-то в половой контакт, – с определенностью сказал он.
– Может быть, ее изнасиловали? – высказал генерал свое предположение, но эксперт-криминалист его отверг сразу:
– Не думаю. Не видно следов насильственных действий. Одежда не порвана: колготки, юбка, трусы. А то, что разорван рукав плаща, так Саморядов говорил, якобы это сделал парень, которого они задержали. Да и на теле не видно ни синяков, ни царапин. При изнасиловании, сами знаете, что делают с женщинами. Нет. Тут, я думаю, контакт был по обоюдному согласию. А ведь ни одна из тех женщин, которых мы обнаружили здесь, не была изнасилована.
Подошел Сонин и категорично заявил, что убийца не мог изнасиловать Челядник.
Эксперт против такого заключения возражать не стал.
– Откуда вы знаете, капитан? – подозрительно спросил Фенин.
– Просто так думаю. Это убийство совершил тот же человек. Даже по отпечаткам на шее видно.
– Значит, один и тот же? – спросил генерал задумчиво.
– Да. Тот самый человек, который звонил, – ответил Сонин. Он успел выпить водки и обдал генерала перегаром.
Возможно, в другой раз капитан получил бы за свои действия строгий нагоняй, но сейчас Фенин сделал вид, будто не замечает этой слабости капитана Сонина.
В управлении все знали о пристрастии Сонина к водке, но не осуждали, считая это делом обычным для людей сыскной профессии.
А сейчас, когда холодный, пронизывающий ветер пробирал едва ли не до костей, генерал впервые позавидовал капитану. Вот он себе может позволить выпить, а генерал – нет. Он должен держать генеральскую марку, даже если будет замерзать.
Угадав свою оплошность, капитан Сонин отошел шага на два назад и сказал:
– Пока я еще доказать не могу, преступник не пойман. Но я уверен, что все убийства совершил один и тот же человек, – повторил он. – Но он не насильник. Убивает, забирает все ценное. Причем убивает руками.
– Так, понятно. – Фенин нахмурился еще больше, своим подозрительным взглядом впившись в Саморядова. – Саморядов!
– Я здесь. – Полковник подбежал, боясь поднять на генерала глаза.
– С кем Челядник вступила в половую связь во время этой вашей операции? – спросил он и, увидев, как Саморядов задрожал, рявкнул: – Отвечать немедленно!
Полковник Саморядов молчал, мучительно думая о последствиях для себя. Хотелось соврать, но он набрался мужества и признался:
– Со мной, товарищ генерал.
Фенин вытаращил глаза. И Саморядов поспешил клятвенно заверить генерала о непричастности его к убийству:
– Но я ее не убивал.
– Ну и дурак же ты, Саморядов! – Фамилию полковника Фенин растянул, подчеркивая этим свое отношение к полковнику. – Иди. Я советую подумать, может, есть смысл подать вам рапорт об увольнении. – Это прозвучало как приговор.
Несколько офицеров, приближенных к генералу и неотступно сопровождавших его, отвернулись от Саморядова, как от прокаженного, подчеркивая этим свою неприязнь к человеку, совершившему аморальный поступок.
– Я не виноват в том, что ее убили, – пытался оправдаться Саморядов, но его уже никто не слушал. Ведь приговор вынесен, и не кем-нибудь, а лично начальником управления. Теперь дело грозило обернуться судом офицерской чести.
Подошел капитан Сонин и потребовал дать объяснения:
– Мне необходимо знать в деталях все действия лейтенанта Челядник и ваши.
Саморядов посмотрел исподлобья, как затравленный волк.
– Ты хоть не приставай, а. Рад, что я обгадился?
– Ничего я не рад. А объяснения мне нужны в интересах дела. Разве ты не понял? И отбрось личные амбиции. Они здесь ни к чему. – Похоже, его слова подействовали. Саморядов посмотрел на него уже бодрее.
– Ладно, – сказал он и пошел за Сониным к оперативной машине. Они сели в нее и беседовали минут двадцать.
Полковник и сам хотел нормально выговориться, чтобы хоть один человек его выслушал. Он рассказывал все, как было, даже ориентируясь во времени, и Сонин только успевал записывать.
Когда рассказ принял слишком интимный оттенок, Саморядов замолчал, тщательно обдумывая каждое слово. Умышленно не сказал, что именно он настоял на сексуальной связи, а не Челядник.
«Кто его знает, еще статью пришьют, решат, что я ее склонил, заставил. А это – должностное преступление», – думал он.
– Пожалуйста, дальше. Мы теряем время, а убийца, возможно, ищет новую жертву. Поверь, он не остановится. Будет еще убивать. – Капитан убедительно настаивал на продолжении.
Саморядов вздохнул. Привычка отслеживать некоторые факты в деталях навела его на мысль, что тот, кто убил Челядник, за ней следил. «Машина, – вспомнил он. – Темно-вишневые «Жигули».
– Когда мы стояли у ресторана, на автостоянку подъехала машина «семерка». Я бы не обратил внимания, но водитель не вылез, так и сидел за рулем, другие подъезжают и сразу бегут в ресторан. А этот нет. Если только ждал кого-то.
– Номер вы не запомнили? – спросил Сонин.
– Я не посмотрел. Да и не до этого было. Мы же как раз тут парня цапанули, пока обыск провели, я и вовсе про машину забыл. Только когда Челядник подвез, стал разворачиваться, гляжу, и вроде бы опять эта же машина. Он, наверное, гад, за нами ехал.
