Все подозрения насчет Симпатичного, о которых Анна даже не позволяла себе прежде думать, боясь утонуть в этой истории, приобрели теперь особую остроту. Достаточно вспомнить то утро, когда в отеле за завтраком обсуждали смерть нового постояльца.
Все обитатели отеля были тогда «не в курсе». Для всех это стало настоящим печальным сюрпризом. Для всех, кроме мадам Вронской и Симпатичного.
И если с Вронской все было более или менее ясно: подслушивать и поглядывать любознательная мадам, надо отдать ей должное, умела, то, каким образом Симпатичный узнал про покойника раньше других, так и осталось для Анны неизвестным.
Сюда же, к своим подозрениям, она приплюсовала куртку этого симпатичного молодого человека, испачканную чем-то черным и жирным, а именно сажей. Куртку, приготовленную для химчистки.
Итог был неутешителен… Если Дэзи права и случившиеся убийства заказные, то должен быть киллер.
И что, если сей обаятельный и симпатичный сердцеед этот самый киллер и есть?
Так это или нет, Анна гадать не хотела — не ее это дело, и все тут!
Но не следует ли ей по крайней мере сообщить о своих подозрениях и о том, что ей известно, Дэзи? А то бедная девочка мало того, что запуталась со своим подозрительно криминальным папой, еще и влюбилась, кажется, по уши в киллера… Оставлять Дэзи в неведении относительно того, что представляет собой ее «идеал», было бы по меньшей мере жестоко.
Светлова представила себе этот разговор: как она будет «капать» и «стучать» на Дэзиного избранника, и ее затошнило от этой роли.
Кроме того, было очевидно, что и парень, кто бы он ни был — киллер, проходимец или просто юный шалопай, — тоже влюбился в девушку не на шутку. Как говорится, ничто человеческое киллерам не чуждо…
Анна еще немного помучилась и выбрала компромисс. Светлова решила не говорить с Дэзи. Она решила вообще ничего не делать…
Анна решила просто подождать.
Впрочем, как выяснилось, бурно развивающиеся отношения этой парочки повергли в смятение не только Светлову.
«Творческая-личность», длинноволосый художник Руслан, похоже, совсем забросил свои пленэры. И пополнил доселе нестройные ряды завсегдатаев маленького бара отеля «Королевский сад». До сего дня эти самые нестройные ряды состояли в основном из мадам Вронской, постоянно прикладывавшейся к бутылочке с кофейным ликером, и еще двух-трех постояльцев.
Теперь к ним присоединился и неутешный длинноволосый Руслан.
Пока Кит спал, Светлова тоже устроилась у стойки бара и заказала себе чашку кофе.
— А как же ваши этюды? — поинтересовалась она, обратив внимание, что виски у «творческой личности» было, кажется, не разбавлено, и к тому же стакан был наполнен почти на две трети.
Художник только махнул рукой.
«Круто! — подумала Анна. — Вот это страдания…»
— Не расстраивайтесь вы так… — попробовала утешить она отвергнутого художника.
— Напротив! Расстраивайтесь! — вмешалась в их разговор «знаток жизни» мадам Вронская. — Расстраивайтесь… — посоветовала полька. — Скажу даже больше: страдайте! Девушки иногда в состоянии оценить печаль!
И словно подавая пример страданий, она налила себе еще ликерчику.
Утешить длинноволосую, страдающую, измазанную, очевидно, уже не смывающейся, въевшейся в кожу краской «творческую личность» оказалось не так уж трудно.
Руслан грустно кивнул и тоже потянулся к своей бутылке.
— Столько влюбленных на один маленький отель… — вздохнула Светлова.
— Да… То смерть, то любовь! И все рядом — в двух шагах друг от друга, — философски заметила мадам Вронская.
Солнечный и ясный, так хорошо было начавшийся день закончился из рук вон плохо.
Во время вечерней прогулки отпущенная с цепочки зловредная Чучу вовлекла Кита в очередную проделку, и вот итог. Мальчик сильно разбежался, набрал скорость, пытаясь ее догнать, и не сумел притормозить. Как маленький таран. Кит влетел в захлопнувшуюся за мартышкой дверь отеля. И самым жутким образом рассадил себе лоб. Кит вопил как резаный. А Светлова, чувствуя, что предательски бледнеет, пыталась открыть аптечку.
Единственное, что повергало ее в жизни в настоящую растерянность, это когда Кит плакал и когда ему было больно. Обычно решительная и всегда знающая, как поступить, тут она просто терялась. Недаром говорят применять свои знания и опыт на собственных детях — все равно что делать операцию на собственном сердце.
К счастью, на крики Кита из дверей отеля выбежал Симпатичный.
— Позвольте! — Молодой человек довольно решительно оттеснил Анну и отобрал у нее аптечку.
Он как-то очень ловко прижал Кита к себе — так, что тот сразу успокоился и перестал трепыхаться.
Потом он промыл перекисью ранку и принялся над ней колдовать дальше. Светлова, как зачарованная, наблюдала за его действиями. Наконец он протянул притихшего Китенка с заплаткой пластыря на лбу матери.
— Врача вызывать не стоит, — посоветовал он чересчур бледной мамаше. — Я очень тщательно обработал ранку. А зашивать ее не нужно, она совсем не глубокая. До свадьбы заживет, как говорят у вас в России.
— Откуда вы умеете так ловко все это делать?
Он пожал плечами:
— Пришлось научиться…
— А мы ведь так и не познакомились! — заметила Анд. — я даже не знаю, как зовут нашего спасителя?
— Никита.
— Никита? — удивилась Светлова. — Оказывается, вы с Китом тезки? Ведь моего сына тоже так зовут.
— Я рад этому совпадению, — улыбнулся молодой человек.
Что и говорить, в очередной раз отметила про себя Светлова: улыбается он замечательно.
— Спасибо, Никита! — снова рассыпалась она в благодарностях. — Мы вам очень и очень признательны! Мы вам так благодарны…
— Не за что! Право, пустяки.
— Значит, вы бывали в России?
— Это было очень-очень давно.
Что означает «очень-очень давно» в случае со столь молодым человеком, Анна не слишком поняла.
В предыдущей жизни, что ли? Но любопытствовать сейчас было бы неуместно.
— Как мне все-таки отблагодарить вас за чудесное излечение Кита?
— Да никак. Говорю, пустяки.
— Все-таки?
— Ну, если вы так на этом настаиваете…
— Не хочется оставаться в долгу.
— Ну… Тогда, пожалуй, я бы попросил вас об одном небольшом одолжении.
— Да?
— Не могли бы вы помочь мне выбрать подарок?
— Подарок?
— Да, подарок для Дэзи. У нее послезавтра день рождения.
— Вот как? Помочь выбрать подарок?
А Светлова-то думала, что этот сердцеед искушен в такого рода тонкостях, как выбор подарка. Ведь это немаловажная часть хитроумных любовных планов, когда речь идет о серьезной осаде… Маленькие подарки делают большие дела.
— В нашем городке я, увы, ничего не нашел…
Знаете, богатую девушку трудно удивить! — несколько растерянно признался спаситель Кита. — Хочу теперь снова съездить в столицу. Не составите мне компанию?
— Но…
— Это не займет у нас много времени. Обещаю, что не буду привередничать при выборе покупок. К обеду вернемся.
— О'кей! — минутку поразмышляв, согласилась Светлова. — Долг платежом красен.
— Так говорят у вас в России?
— Точно! А у вас как говорят?
— А у нас: кредиты надо отдавать.
— Понятно…
Все запутывалось еще больше. Конечно, нет слов, как Анна была благодарна этому Никите. Но что означают профессиональные медицинские навыки молодого человека?
Тот, кто отравил Кубоцкого, тоже, надо думать, не был в медицине профаном. Достаточно вспомнить, как уверенно и ловко было подменено лекарство, выписанное «дядя Косте».
Раздумывая обо всем этом, Светлова отодвинула занавеску на окне, чтобы взглянуть «на погоду»… И тут же спряталась за нее снова.
Потом она незаметно опять чуть приоткрыла край шторы и выглянула на сад. Сомнений не было: неподалеку от отеля, почти скрытый зеленью деревьев, стоял человек. Просто человек… Высокий, не старый, скорее молодой мужчина. Неброской и, в общем-то, мало запоминающейся наружности.
Строго говоря, в его присутствии не было ничего особенного. Мало ли людей могут прогуливаться или стоять возле отеля? Но Светлова была уверена, что этого человека не было среди постояльцев «Королевского сада». И кроме того, теперь она была убеждена, что в прошлый раз, когда она осматривала окно в восьмом номере, ей не померещилось… Именно этот человек мелькнул тогда за деревьями в саду.
И вот снова…
Что он там делает? Наблюдает, следит, выжидает?
Может быть, подстерегает кого-то?
Вопрос с беби-ситтер решился как-то сам собою.
Кит остался у Марты, дочери пани Черниковой: ему понравилось играть с ее детьми. К тому же с детьми в «Королевском саду» обращались так же аккуратно, как и с чашками. Например, по Аниным наблюдениям, у здешних детей в городке вообще никогда не бывало сопливых носов и грязных рук. Что уж население делало со своими чадами, неизвестно, но это было именно так.
