Ознакомительная версия.
— Отец просил вас кое-что узнать.
— Я узнал. Действительно есть такой коммерсант Валико Меши. Он владеет фирмой «Верер. Эта фирма приобретает товары для суши в Японии и поставляет их ресторанам в России и на Украине. Дела идут хорошо. Даже очень. Сейчас он в Ташкенте. Это очень странно, но в Средней Азии суши не любят. Удивительно, тоже азиаты, а вот никак. Может быть, потому что не привыкли к рыбе.
— Скорее всего, — согласилась я.
— А вот это, — он протянул мне листок, — полное название его компании и служебные телефоны Меши. А это номер его личного мобильного телефона. По нему вы можете застать его в любой точке Земли.
Принесли блюдо. Оказалось оно совсем не таким, как я ожидала. Невкусно и очень жирно. Не понравилась оно и Самоцветову. Только Дуня осталась довольна.
— А ей все нравится, она добрая, — объяснил мне Самоцветов.
Мы выпили кофе, расплатился Самоцветов. Пошли к машинам. Самоцветов пошел первым, Дуня немного отстала, подошла ко мне:
— Мне вы можете признаться, вы ведь не его дочь. Я видела Евгения только один раз. Но это такой мужчина! Любую девушку можно понять…
Я решила, что ее надо наделить какой-нибудь тайной и почти прошептала:
— Я действительно не его дочь. — Дуня открыла рот. — Вы уж только никому…
— Никому, — заговорщически прошептала Дуня.
— Я его внучка. Знаете… моя мама. Это тайна, семейная тайна. Никому не надо об этом говорить. Никому… Понимаете?
— Понимаю, — снова прошептала Дуня и быстро побежала к мужу, чтобы тут же поделиться с ним раскрытой ею тайной.
Глава четвертая. Орландо, Вашингтон
Вернувшись в отель, я набрала номер телефона, который мне дал Самоцветов.
Валико ответил сразу:
— Hello.
И дальше что-то неразборчивое по-английски.
— Я хотела бы поговорить с господином Валико Меши.
Он ответил по-русски:
— Это почти я. Но моя фамилия Месхи. «M» as «money», «E» as «east», «S» as «summer», «K» as «king», «H» as «house», «I» as «ice cream». По-английски это произносится «мески», по-русски «месхи». С кем имею честь?
— Detective Karina Lonova, Federal Bureau of Investigation, Washington. На каком языке вы предпочитаете говорить? По-русски, по-английски?
Валико не сомневался:
— По-русски. О чем вы хотите со мной говорить?
— Когда вы в последний раз беседовали с вашей матерью?
— Давно. Почти месяц назад.
— Вы ей дали кредитную карточку на ваше имя?
— Да, дал. Ну и что? Она моя мать, и я… На мелкие расходы.
— Я вас понимаю. Какова кредитная линия карточки?
— Десять тысяч долларов.
— Это большая сумма. Очень большая. И вовсе не мелкие расходы.
— Да, но это моя мать.
— Вы каждый месяц платите за нее банку?
— Конечно.
— Вы не просматривали ее расходы?
— Просматривал. Но они действительно небольшие. Правда, в последнее время взято наличными четыре тысячи.
— Вас это не взволновало?
— Нет. Но меня взволновало другое. Я дал ей чековую книжку.
— И что произошло?
— Она сняла все деньги.
— Сколько?
— Почти шестьдесят тысяч.
Не бедно живет племянник футболиста.
— Я в очередной раз хотел заплатить за кредитную карточку и увидел, что весь кредит исчерпан. Особенно меня удивило то, что была точно взята оставшаяся сумма.
— То есть она была в банке, и там ей сказали, сколько осталось на счете.
— Да?
— В каком банке?
— В американском банке BBandT.
— В каком отделении?
— Банк таких данных не дает.
Я это знала.
— Но дату они должны были вам сказать.
— Да. Четвертого апреля.
На следующий день после убийства.
— Вы догадываетесь, где она?
— Думаю, что в Майами.
— Почему вы так думаете?
— В России чеком американского банка платить трудно. И она все оплачивала карточкой. Когда я посмотрел ее расходы по карточке за прошлый месяц, я увидел, что она заказывала билеты на самолет в Майами.
— Она полетала туда одна?
— Нет. Когда я посмотрел ее расходы по карточке, я понял, что речь идет о двух билетах. Я позвонил ей и спросил, с кем она летит. Она ответила, что с Вадимом, это сын ее второго мужа. Ей одной лететь в Америку страшно.
— Как вы на это отреагировали?
— Мне это очень не понравилось. Но я промолчал. Я понимал, что после смерти отчима ей нужен отдых.
— Что вы можете сказать об этом Вадиме?
— Мы никогда с ним не были в хороших отношениях. Я даже не уверен, что он родной сын отчима.
— Почему?
— Отчим чернявый и умный. А этот блондин и дурак. Послушайте, может ли приличный человек работать в зоопарке? А он работает. Птичек изучает.
— Кто такая мать Вадима?
— Прыгунья. Спортсменка. Прыгает с шестом. Она прыгает, а сын изучает птичек в зоопарке. Я ее никогда не видел. И чтобы я жалел об этом!
— У вашей матери есть знакомые в Орландо?
— Нет, но во Флориде живет одна ее знакомая.
— Тамара Князева?
— Да, именно она.
— Вы ее знаете? Она ее хорошая подруга?
— Какая подруга! Работали вместе.
— Она хорошая женщина?
— Какая хорошая! Плохая!
— И ваша мать поддерживала с ней отношения?
— А разве вы не поддерживаете отношения с плохими людьми? И перестаньте задавать вопросы. Скажите мне, что случилось с моей матерью.
— В морге в Орландо лежит женщина, похожая на вашу мать. Только не пугайтесь. Ошибка очень даже возможна.
— Что значит похожа?
— Я вам дам адрес полицейского участка в Орландо, там вы сможете узнать все подробнее.
— Ее убили?
— Не надо делать быстрого заключения.
— Он ее убил. Мне с самого начала не понравилась, что она летит с ним. Его арестовали?
— Человек, которого мы подозреваем в убийстве, скрылся.
— Я сегодня же вылетаю в это Орландо. А его я найду. Я его обязательно найду. И это будет его последний день. Бедная мама. Мне с самого начала не нравилось, что она летит с ним.
Я продиктовала координаты Сэма.
* * *
Я позвонила отцу:
— Валико рассказал, что его мать со своим пасынком была в гостях у Тамары. Через день после убийства в Кокоа-Бич, с ее счета было снято почти шестьдесят тысяч долларов. Теперь мы знаем, кто убил, кого убили и почему.
— Осталось дело за малым: поймать убийцу, — резюмировал отец.
Весь следующий уик-энд я провела дома, и мы, конечно, обсуждали дело об убийстве в Кокоа-Бич.
Мы теперь знали, что после смерти Бориса Ферапонтова его жена Люба и сын от первого брака Вадим встретились во Флориде с подругой Любы Тамарой Князевой. Вадим и Тамара решили убить Любу, им нужны были деньги. Вадим находит человека, на которого можно «повесить» убийство. Это русский, он живет в Орландо без документов, фамилию его мы никогда не узнаем. Вадим возит его к Князевой, каким-то образом заставляет его написать записку «Тамара, прости» и после убийства Любы вешает, симулируя самоубийство. Князева снимает с счета Любы шестьдесят тысяч и вместе с Вадимом отбывает в Африку. Как ей удалось обмануть служащих банка и полицейских в Кении, мы не знаем, но можем предположить: они либо подменили фотографию в паспорте, либо она как-то изменила внешность. В Найроби Вадим убивает Князеву и скрывается. Мы теперь знаем почти все. Кроме, пожалуй, самого главного: где Вадим.
— Попытайтесь найти его мать, — посоветовала мама.
— Совет хороший, — признал отец. — Но как?
— Позвони Кузякину.
— Позвонить можно. Но вот только данных у нас мало.
— Почему? — не согласилась я. — Мы знаем, что она прыгала с шестом, чемпионкой, правда, скорее всего, не была. Была замужем за профессором Ферапонтовым. Впрочем, тогда он профессором не был.
— Сложно, но можно попытаться. Все-таки прыгуний с шестом у нас не так много.
Отец включил скайп.
— Ты будешь звонить в Москву прямо сейчас? — удивилась я.
— Да.
— Ты знаешь, который час в Москве?
— Нет.
— Три часа ночи.
— Самое лучшее время для того, чтобы кого-нибудь застать дома.
Он набрал номер. Послышались гудки. Мы терпеливо ждали.
— Он тебя узнает?
— Мы не виделись с Маратом, пожалуй, лет десять.
Наконец мужской голос:
— Слушаю.
— Вы не знаете, в каком году состоялась премьера «Чайки» в Художественном театре?
— Здравствуй, Жень. И не говори, что будишь старого и больного человека посреди ночи, для того чтобы узнать, когда эти проходимцы Станиславский и Немирович-Данченко показали публике очень скучную пьесу. Что тебе надо?
— Почему больного? Что старого, это понятно. Но больного…
— Ты звонишь оттуда, где еще день. И где можно достать нужное мне лекарство.
Ознакомительная версия.
