Прошлым вечером Ден и полковник так долго работали с планом Торгового банка в Нью-Корнуолле, что теперь могли нарисовать его с закрытыми глазами. Но стоящая перед ними задача не ограничивалась только ограблением. Они должны были оставить улики. Должны были в основных моментах повторить действия тех, кто ограбил банк в Пассэике, чтобы самый тупой коп в Нью-Джерси смог бы связать эти ограбления. Разумеется, немало материала они почерпнули из газет, но полковник подчеркнул важность показаний очевидцев. Только они могли сообщить мельчайшие подробности, благодаря которым сразу становилось ясно, что действовали одни и те же люди: какая-нибудь фраза, брошенная одним из грабителей, их позиции друг относительно друга — короче, детали, которые не попадают ни в газетные статьи, ни в полицейские донесения.
Хоскинс, к примеру, упомянул, что у одного из грабителей на тыльной стороне ладони была бородавка. Соорудить муляж бородавки на чьей-то руке не составляло никакого труда. А определить, что, кроме бородавки, ничего общего между участниками первого и второго ограблений нет, не сможет никто: очевидцами станут совсем другие люди. В полицейских же донесениях эта бородавка будет фигурировать. Вот и еще один довод в пользу того, что работала одна и та же банда.
Ни один из участников первого ограбления в архивах полиции не значился. Как, впрочем, и команда полковника Кросса. А бородавка есть бородавка.
— Думаю, это все, что я могу вспомнить, — подвел черту Хоскинс. — Разумеется, сейчас я мог что-то и упустить. Но скорее всего сказал лейтенанту Фрейзеру. Вы можете спросить у него. Вы с ним уже встречались?
Шагая к своему автомобилю, Ден взглянул на часы. Машину он оставил за углом, чтобы Хоскинсы не могли переписать номерной знак. «Лейтенант Фрейзер, — думал он. — Почему нет? Негоже криминальному репортеру опрашивать очевидцев и не заглянуть в полицейский участок. А полковник всегда говорит, что лучшая оборона — удачное наступление».
* * *
«И какими только глупостями иной раз приходится заниматься», — думал Мердок. Сколько времени и сил потратили они на то, чтобы миссис Татилл позволила им спилить ветку. И все для того, чтобы она при случае порекомендовала их Платту. Да только тот плевать хотел на рекомендации. Наверное, гангстеры все такие. Им и в голову не приходит, что их могут надуть по мелочам. Они считают, что мошенники их боятся. Вот и Платт не дал им упомянуть про миссис Татилл.
— Насчет деревьев я знаю одно — с них падают листья, — услышали они от него. — И если деревья умирают, заменить их нельзя. Вместо каждого надо сажать крошечное деревце, а через пятьдесят лет, когда под ним можно будет сидеть, ты уже отправишься на тот свет. Я не хочу, чтобы мои деревья умирали. Слишком много денег вбухано в это поместье. Вы видели сад? Лужайку? У меня все в лучшем виде. Я могу заплатить за самое лучшее.
Мердок обхватил ствол руками и осторожно поставил ногу на следующую ветвь. От земли его отделяло уже тридцать футов. Он посмотрел вниз и улыбнулся Симмонзу. Симмонз тоже мог забраться на дерево, но особой сноровки у него не было. А посторонние наверняка полагали, что тот, кто зарабатывает на жизнь, защищая лес от болезней и вредителей, должен прыгать с ветки на ветку не хуже белки. Мердок это умел. Высота его не пугала. Во время первых десяти прыжков с самолета он накладывал в штаны, на одиннадцатом обошелся без этого, а уж потом небеса стали ему родным домом. Ветвь показалась Мердоку достаточно крепкой, он наступил на нее, потом поднялся на следующую, также предварительно проверив ее надежность. По крайней мере сейчас он мог ничего не пилить. Они сказали Платту, что сначала им хотелось бы обойти все поместье и осмотреть деревья. Потом доложить боссу, а уж тот сможет оценить стоимость всех работ. Пожалуй, это был удачный ход. Платт хотел все самое лучшее. Цена его не волновала, главное, чтобы лужайка, сад и деревья не доставляли никаких хлопот.
Мердок поднялся еще на несколько футов и огляделся. Толщина ветвей позволяла подняться еще на пару ярдов, но он решил не рисковать. Высота и так достаточная, листва не мешает обзору. А с земли его уже не видно.
Мердок открыл брезентовую сумку, висевшую у него на боку, и достал миниатюрный фотоаппарат. Джордано объяснил, как им пользоваться, утром он потренировался еще раз. Впрочем, особых сложностей и не было. Направляешь объектив куда надо и нажимаешь на кнопку. И так двенадцать раз. Потом вставляешь новую пленку и повторяешь процесс.
Он отщелкал всю пленку, охватив весь периметр, все 360 градусов. Так его учили в армии, ссылаясь на собаку, которая никогда не ляжет на землю, не оглядевшись вокруг.
Потом Мердок снял заднюю панель фотоаппарата, вынул пленку, бросил ее в сумку, вставил новую. И, насвистывая, начал спускаться.
* * *
— Это Эдди, сэр, — раздался в трубке голос Мэнсо. — Я проехал мимо дома в тринадцать десять. Наши лесные хирурги еще работают.
— Хорошо.
— Я вот думаю, когда начинать.
— Как ты?
— Нервничаю. Но я ведь должен нервничать, так? Я хочу сказать, с его точки зрения.
— Да. Ты спал этой ночью?
— Какое-то время.
— Достаточное для отдыха?
— Конечно. Сэр, я думаю, тянуть не стоит.
— Разумеется, но и спешка нам не нужна.
— Нет, конечно, но он сейчас дома, а мне кажется, лучше приехать к нему домой.
— Возможно. Ты не думаешь, что он сочтет странным практически одновременное появление трех незнакомых ему людей?
— Сэр, если уж лгать, то по-большому. Это же наша практика. Все равно я буду нервничать. А сейчас, мне кажется, самый удачный момент.
— Что ж, тебе виднее. — Полковник помолчал. Мэнсо уже хотел что-то сказать, но Кросс продолжил: — Я бы подождал несколько часов. Пусть наши друзья закончат свои дела.
— Понято. Сэр, мы полностью уверены в достоверности информации?
— Да, Элен много чего раскопала. Основные факты точны. Время и место совпадают. Такое могло случиться. А доказать обратное достаточно сложно.
— Я все-таки буду напирать на неопределенность. Вроде бы могло, а вроде бы и нет.
— Да. Эдуард, если решишь потянуть, я ни в коей мере не стану возражать. Момент ты определишь сам. День-два ничего не решают.
— Как раз решают. Или могут решить. А ждать труднее всего. К тому же я не знаю, что наметили Говард и Бен. Думаю, пятнадцать ноль-ноль — самое время. Плюс-минус несколько минут.
— Полагаю, ты прав.
— Примерно в это время я войду в поместье. Не знаю, смогу ли я выбраться оттуда, чтобы позвонить, однако если Говард «подцепит» автомобиль, я смогу подать вам сигнал. Так что, если я не дам о себе знать в течение семи или восьми часов...
— Будь осторожен, Эдуард.
— Вы не дали мне закончить. Я хотел сказать, чтобы вы начинали раскопки во дворе Платта, если я не дам о себе знать. Будем надеяться, что до этого не дойдет, так? Все будет хорошо, сэр. Это семечки. Со мной все будет в порядке.
— Я знаю, Эдуард.
* * *
Осмотрев все, что ему хотелось, Симмонз вернулся к пикапу, бросил планшет на переднее сиденье и отошел к кузову. Мердок забрался уже на шестое дерево, и Симмонз надеялся, что оно будет последним. Ему не терпелось уехать.
Чем-то это поместье пугало его. Сначала Симмонза потрясли сад и лужайки. Все чистенькое, ухоженное. Шагая по траве, он думал о том, как приятно жить в таком месте.
А потом ему в голову пришла другая мысль и все испортила. Чего тут приятного, если все сделано руками других? С чего Платту испытывать гордость за свое поместье? Кто-то косил траву, кто-то ухаживал за цветочными клумбами, кто-то подстригал кусты, а Платт... он только выписывал чеки.
Симмонз слышал о таких же коллекционерах марок. Одному он уступил на аукционе превосходную коллекцию немецких марок. Купил ее престарелый джентльмен, владелец огромного ранчо, который не отличал перфорацию от водяного знака. Профессионалы закупали для него марки, профессионалы готовили их к выставкам, коллекция хранилась в банковском сейфе, и посмотреть на нее у владельца никак не доходили руки. В конце концов он продал всю коллекцию, потому что она ему наскучила, но Симмонз полагал, что особого интереса к маркам у него не было с самого начала. В этом он ничем не отличался от Платта. Хотел иметь самое лучшее, имел возможность заполучить самое лучшее, но то, что он покупал, по существу, ему не принадлежало, так как он только вкладывал деньги.
Симмонз открыл банку с креозотом, залез в нее рукой, закрыл и направился к гаражу. Невысокого роста широкоплечий, мускулистый мужчина полировал «мерседес». С «линкольном» он уже закончил, так что тот аж блестел.
— Чего надо? — осведомился мужчина.
Симмонз поднял измазанную руку.
— Нет ли у вас тряпки? Креозот. Банка потекла.
Мужчина указал на груду тряпок.
— Бери любую.
Симмонза такой вариант не устраивал. Тряпки находились далеко от «линкольна». Симмонз взял одну и, без особого успеха пытаясь оттереть креозот, направился к мужчине, но прошел мимо него, держа курс на «линкольн». Мужчина не спускал глаз с Симмонза.
