Холмен почувствовал, что замерз. Дыхание стало прерывистым. Рэндом бросил взгляд на часы.
— Мы уверены, что стрелок был только один, потому что все гильзы от одного оружия. И это Хуарес. Запись праздника — неудачная попытка прикрыть его задницу. А вас мы отпускаем. Кто-то, вероятно, и не в восторге от этой идеи, но вы можете идти. Мы организуем все так, чтобы вы смогли добраться до машины.
Холмен встал, но у него по-прежнему оставались вопросы. Впервые в жизни он не торопился покинуть полицейский участок.
— Насколько вы близки к тому, чтобы схватить этого сукина сына? Ваши ребята вышли на него или нет?
Рэндом бросил взгляд на Вуковича. Тот сидел с отсутствующим видом. Рэндом снова посмотрел на Холмена.
— Мы уже взяли его. Сегодня в восемнадцать двадцать Уоррен Альберто Хуарес был найден мертвым. Причина — нанесенное самому себе пулевое ранение.
Вукович потер подбородок.
— Из того же дробовика, из которого он убил вашего сына. Взял и снес себе половину черепа. Дробовик все еще был у него в руках.
Рэндом протянул руку. Холмен онемел от таких новостей, но автоматически пожал ее.
— Мне жаль, мистер Холмен. Мне действительно жаль вот так потерять четырех офицеров. Стыд и позор.
Холмен помолчал. Его продержали здесь всю вторую половину дня, и теперь Хуарес мертв.
— Тогда какого дьявола вы задавали мне все эти вопросы? — спросил он наконец.
— Чтобы посмотреть, не соврала ли Мария Хуарес. Вы же знаете наши методы работы.
Холмен смог побороть закипавший в душе гнев. Рэндом открыл дверь.
— Давайте внесем окончательную ясность — к миссис Хуарес вы не поедете. Ее муж мертв, но она все еще под наблюдением.
— Думаете, она соучастница?
— Она помогла ему улизнуть. Нам еще предстоит выяснить, что она знала. Не впутывайтесь больше в эту историю. Мы сделали вам скидку — в конце концов, вы потеряли сына. Но хватит, мистер Холмен. Если вы снова окажетесь здесь, я лично прослежу, чтобы против вас возбудили дело. Ну что, теперь все ясно?
Холмен кивнул.
— Можете отдыхать, мистер Холмен. Мы взяли гада.
Рэндом вышел, не дожидаясь ответа. Вукович отлепился от стены и почти ласково хлопнул Холмена по спине — ни дать ни взять двое друзей, которым вместе пришлось вытерпеть суровый жизненный урок.
— Давай, приятель. Отвезу тебя к машине.
Вслед за Вуковичем Холмен вышел из комнаты.
Холмен вспомнил о Марии Хуарес, когда на обратном пути они проезжали мимо ее дома. Он посмотрел, не осталось ли ребят из группы наблюдения, но никого не увидел.
— Рэндом имел в виду, чтобы ты не цеплялся к этой женщине, — сказал Вукович. — Держись от нее подальше, Холмен.
— Вы считаете, что они подделали пленку… все возможно, но мне показалось, она говорит искренне.
— Спасибо за мнение эксперта. А теперь скажи: когда ты шел грабить банк — вид у тебя был виноватый?
Холмен пропустил замечание мимо ушей.
— Один ноль в мою пользу, Холмен, — улыбнулся Вукович.
Они остановились рядом с антикварной машиной Перри, и Холмен открыл дверцу.
— Спасибо, что подкинул.
— Может, отвезти тебя до дома? У тебя же прав нет.
— Первая новость, которую я узнал, выйдя на свободу, это что Ричи убит. Такие дела поважнее отдела транспортных средств.
— Верни себе права. Я ведь добра тебе желаю. Если тебя остановят, нарвешься на неприятности.
— Завтра. Первым же делом.
Стоя на улице, Холмен проводил взглядом Вуковича. Затем посмотрел на дом Марии Хуарес. Окна горели, вполне вероятно, кузина уже вернулась. Холмен задумался, о чем они разговаривают. Знает ли Мария, что ее муж мертв? Холмен попытался убедить себя, что ему это безразлично, но осознание того, что домик может быть вместилищем великой боли, тревожило его. Он забрался в машину и поехал домой.
На обратном пути Холмена ни разу не остановили, и он припарковал машину Перри на подъезде к мотелю. Перри не спал и дожидался Холмена в вестибюле; он сидел за столом, руки и ноги скрещены, на лице — мученическая гримаса. Он был настолько собран, что напомнил Холмену паука, готового наброситься на любого жучка, проползающего мимо.
— Да, подложил ты мне свинью, нечего сказать, — заявил он, увидев Холмена. — Знаешь, сколько мне в общей сложности пришлось выложить?
Холмен тоже пребывал не в лучшем настроении. Он пересек комнату и встал прямо перед Перри.
— Сукин сын! — прошипел он. — Почему ты не сказал, что твою идиотскую машину повсюду разыскивают? Дал мне в аренду кусок дерьма, из-за которого я чуть в тюрьму не угодил!
— Да пошел ты! Я знать ничего не знал об этих квитанциях! Парни вроде тебя гоняют на моей тачке и ничего не говорят про штрафы. Зато теперь у меня этих повесток на две тысячи сто восемнадцать долларов!
— Скажи, пусть оставят себе этот кусок дерьма!
— Они и так собирались конфисковать машину. Пришлось целый день бегать по городу, выклянчивая паршивые гроши.
Холмен понимал, что Перри до смерти хочется двинуть ему по физиономии в порядке возмещения ущерба, но ясно, что Перри опасается последствий. Стоит Гейл Манелли узнать, что старик в обход закона предоставляет машину водителям без прав, и он лишится квартирантов, которых она поставляет ему через Управление тюрем.
— Дерьмо поганое, — буркнул Холмен. — Мне тоже сегодня пришлось побывать в участке из-за твоей сраной машины. Ты принес телевизор?
— У тебя в комнате.
— Лучше не краденый.
— Хватит ворчать. Сказал же — у тебя наверху. Будешь теперь кипятком писать от удовольствия. Все, прием окончен.
Холмен стал подниматься по лестнице.
— Эй, погоди-ка. Тут для тебя пара сообщений.
Холмен моментально насторожился, подумав, что наконец-то позвонила жена Ричи. Он намеренно неспешно повернул голову — сидевший за столом Перри явно нервничал.
— Гейл. Хочет, чтобы ты перезвонил.
— Кто еще?
Перри держал записку, но Холмен не мог разглядеть, что в ней написано.
— Ладно, слушай: когда будешь говорить с Гейл, не рассказывай ей про эту чертову машину. Ты не должен был ее водить, а я не должен был ее давать. Ни мне, ни тебе не нужны неприятности.
Холмен потянулся за бумагой.
— Не расскажу, — пообещал он. — От кого был другой звонок?
Холмен забрал листок из руки Перри.
— От какой-то женщины из похоронного бюро, — ответил Перри. — Она сказала, ты знаешь, что к чему.
Холмен прочел записку. Там был адрес и номер телефона.
Ричард Холмен
42 Берк-драйв № 216
Лос-Анджелес, Калифорния 90024
310-555-2817
Холмен догадывался, что похороны Донны оплатил Ричи, но теперь у него было официальное подтверждение.
— Больше никто не звонил? Я ждал еще одного звонка.
— Разве что кто-то звонил, пока я оплачивал за тебя эти проклятые издержки.
Холмен положил записку в карман.
— Завтра мне снова понадобится машина.
— Только, ради всего святого, ни слова Гейл.
Холмен не удосужился ответить.
Он поднялся к себе, включил телевизор и дождался одиннадцатичасовых новостей. Телевизор был маленький, американского производства, и лет ему стукнуло по меньшей мере двадцать. На экране водили хоровод нечеткие силуэты призраков. Холмен повозился с антенной, чтобы прогнать их, но призраки не ушли. Только заплясали еще неистовее.
На следующее утро Холмен выбрался из постели в четверть шестого. Спину ломило из-за паршивого матраса, к тому же он всю ночь ворочался во сне. Он решил, что надо либо всунуть доску между матрасом и пружинами, либо переложить матрас на пол. В Ломпоке кровати были лучше.
Он спустился за газетой и шоколадным молоком и вернулся к себе почитать о том, как развивались события минувшей ночью.
Газета сообщала, что тело Хуареса обнаружили трое мальчишек в заброшенном доме в Кипресс-парке, меньше чем в миле от дома покойного. К статье прилагалась фотография детей, позирующих на фоне полуразвалившегося строения. На заднем плане стояли полицейские. Один из них был похож на Рэндома, но из-за плохого качества снимка Холмен не мог сказать наверняка. Полиция утверждала, что живущий рядом с заброшенным домом человек ранним утром слышал стрельбу. Холмен удивился, почему сосед не вызвал полицию, когда раздались первые выстрелы. Хотя по собственному опыту он знал, что люди все время замечают что-то, о чем не извещают правоохранительные органы. Молчание — лучший друг вора.
Из заявлений, сделанных на месте преступления, следовало, что мертвый Хуарес сидел на полу, прислонившись к стене и сжимая в правой руке дробовик двенадцатого калибра. Следователь утверждал, что смерть наступила мгновенно в результате тяжелого ранения в голову — нижнюю челюсть просто снесло выстрелом. Со слов Рэндома Холмен знал, что дробовик был короткоствольный, поэтому Хуарес легко мог приставить его снизу к челюсти. Холмен вообразил себе Хуареса, его палец, крепко обхвативший курок. Пуля должна была проломить темя и, вероятно, разорвать лицо. Холмен мысленно нарисовал эту картинку. Что-то в ней тревожило его, и он не мог понять почему. Он стал читать дальше.
