Игорь Чубаха - Пепел и золото Акелы

Не дожидаясь поддержки товарищей по застолью, Пепел опрокинул в себя полтаху холодной водочки.

– Хочу цыганских плясок! – в наступившей за столом задумчиво-наэлектризованной тишине капризным голосом заявила Верка.

На Верку недоуменно уставились Волчок: «Чего за пургу несет эта баба»? и Тарзан: «Она, чего, совсем не врубается, когда лезть со своими бабскими глупостями, когда сидеть тихо, как клоп под обоями»? Пепел, казалось, был всецело поглощен салатом, Пиночет снисходительно заухмылялся:

– Дама заскучала за мужскими беседами. Дама желает родных напевов. А нам не жалко! – Пина поднял вверх пальцы и щелкнул.

Интернациональный жест был понят правильно. Две гитары, зазвенев, страстно заиграли, забренчали бубны, запиликали скрипки. Взметнулись пестрые юбки, заходили плечи, ноги в туфлях и сапогах пошли вышибать из паркета ритм.

Верка вскочила со своего места на первых же аккордах. Действительно, чего ей слушать мужские терки, когда можно гулять-веселиться, гонять танцем молодую кровь по жаждущему удовольствий телу?

– Какие еще гарантии?

– Только я вскроюсь, вы меня грохнете. Так что предпочту работать в темную до финита ля комедии. А это значит, что здесь и сейчас мы прикинем, каким непростым образом я смогу переписаться с этим человеком, чтоб он мне ответил. И чтоб кроме меня никто этого «мыла» не понюхал.

– Я въехал, «мыло» – это на ихней фене «малява», – обрадовался Тарзан.

Пиночет напел не на мотив исполняемой цыганами песни:

– Клофелинщицы образ милый мне не смыть каустическим мылом…

Верка затерялась среди половодья цветастых шалей, летающих рук и черных волос. Она, кажется, что-то кричала или пела. Песенный текст был давно исчерпан, сейчас слышалось одно «чавел-л-ла» да яростное и пьянящее, как вольный воздух, как полыхание костров в ночной степи, безумство гитар, скрипок и бубнов. Созерцание танца вдруг прожгло Пепла, как горячий уголь, Вероника становилась то грациозной наездницей, то кувшинкой в водовороте, то насаженным на вертел фазаном… По новой возвращая Сергею память о своем сладком теле.

Когда музыка оборвалось, всем показалось, что в ресторане стало даже как-то темнее. Верка с капельками пота на лбу опустилась и тут же с аппетитом хлопнула рюмаху.

– А с чего ты взял, что этот лох тебе обязательно ответит?

– Потому что я назовусь Акелой. Наш клоп ведь не в курсах, что Акела кони двинул.

Пиночет тихо выматерился и схватился за мобильник:

– Алло! Алло? Клепа? Тормози работу. Пусть мощи еще с нами покатаются… Алло, как – поздно?!.. – Пиночет положил трубу на стол и расхерачил ударом кулака. – Блин, они его уже в Неву сбросили. Как пить дать, всплывет.

– Не понял? Жмура сегодня-завтра обнаружат? – переспросил Тарзан.

– Мы не настолько тупы, чтобы повторять умные вещи, – огрызнулся Пина.

А цыгане, чуть переведя дух, снова тронули струны, снова ударили в упругую ткань бубнов.

– Я не хочу танцевать одна. Я – женщина, в конце концов!

И, более не тратя времени на слова, она схватила за руку Пепла. Сергей легко дал себя увести от угрюмых лиц пиночетовско-вензелевской братвы.

– Эй, ты куда? – догнал Сергея недоуменный возглас Тарзана.

– Ладно, пусть девочку побалует, – ответил ему Пиночет.

Верка встряхнула головой, пуская волну из черных волос, взмахнула руками, топнула ногой.

Поигрывая плечами и грудью, Верка приблизилась к Пеплу. Подмигнув и улыбнувшись, сказала:

– Ты умный, тебя даже Пина послушался. Тебе хватило одной фразы: «Сколько у тебя запасных обойм»?, чтобы он не стал стрелять в евреечку, – льстила и ластилась Верка, – Я знаю, откуда ты можешь Акелиному дружку письмо послать. Выскочим через халдейскую дверь. Оттуда к служебному выходу. Оттуда за угол и проходными дворами. С ромалами я договорилась, они прикроют.

Пепел обходил по кругу отчаянную дочь цыганского народа, заводя поочередно руки за голову и потом похлопывая в такт мелодии ладонями по щиколоткам.

Веркины глаза снова оказались совсем близко от глаз Пепла.

– Я отведу тебя к нашим. Нигде ты не спрячешься надежней. Наши честно возьмут половину и потом помогут тебе уехать, куда пожелаешь. Пойдешь?

Пепел уже все просчитал: играет ли Верка сама, или провоцирует по указке Пини; одна ли Верка надеется удержать возле себя Сергея или их поджидают у ресторана друзья из ее табора; имеет ли смысл ему корешиться с ромалами. И вот ответы: Пине нет смысла проверять Пепла, он и так знает, что тот готов сбежать при любой возможности; конечно, Верка не решилась бы на такой отчаянный шаг без поддержки, кстати, ведь именно она выбрала этот ресторан, да и плюс отличное знание, какие тут дворы поблизости проходные; да, ему есть смысл корешиться с цыганами.

– Пошли, чернобровая, – сказал Сергей.

Тогда Верка что-то громко выкрикнула на языке кочевого народа. И ромалы пестрою толпой тут же слаженно двинулись к столу Пиночета. Пепел и цыганка Вера сразу же оказались за завесой из развевающихся юбок и шалей, за красными мужскими рубахами гитаристов, скрипачей и плясунов. Яркая живая стена растянулась до той самой двери в служебные помещения. За этой стеной Пепел и Верка не бегом, но быстрым шагом добрались до выхода из зала. А по кухням, коридорам, заставленным баками, мимо моек они уже бежали. Выигрыш от одной до трех минут им обеспечен – быстрее Пина не спохватится – а этого довольно даже и без проходных дворов.

Но до дворов, как Пепел и предполагал, дело не дошло. Едва они выскочили на улицу и побежали к углу дома, их нагнала «девятка», остановилась, завизжав тормозами и въехав передними колесами на тротуар. Из распахнувшихся дверей высыпало трое невысоких смуглых парней.

– Это наши! Какая удача! В машину! Быстрее! – радостно, будто и вправду случайно так совпало, закричала Верка, не забыв намертво вцепиться Пеплу в рукав.

Сергея бы запихали, начни он сопротивляться. А начни он сопротивляться всерьез, его бы, конечно, не до смерти порезали ножами. Но Пепел без вопросов, брыканий и прочих глупостей запрыгнул в прокуренный салон «девятки». Ведь он уже все заранее обдумал и решил.

– Весьма интересный жилец, – сказал Юрий Витальевич, брезгливо понюхав кружку с жирно-коричневым осадком на стенках. – И, самое грустное, никаких концов не оставил. – Майор подошел к магнитоле, занес руку над кнопкой «play» но почему-то передумал шуметь.

Соня зябко поежилась, хотя комната сквозь запыленное стекло была залита солнцем по люстру:

– Он нормальный парень, только в жизни не повезло. Папа с его отцом когда-то вместе... Вот папа и решил помочь.

– Только не надо из своего покойного папеньки доброго самаритянина строить, – брезгливо поморщился майор, приставил стул к шкафу, взгромоздился и заглянул наверх. – С твоих слов выходит – решил помочь, а, по моему разумению, Семен Моисеевич подобрал парня, которого воля не шибко ждала. – Кудрявцев, морщась, носовым платком вытер пыль с ладони. – Торпеду готовил для своих мутных игр, вот только против кого? Не против меня ли?