явно никуда не торопясь, с удовольствием раскурил сигару.
– Вам нравится убивать? – неожиданно для себя осведомился Холл.
– Не то чтобы нравится, – ответил Томпсон, – скорее – не имею ничего против. Надо же на что-то жить. У меня жена и трое детей.
– Считаете такой способ зарабатывать нормальным? – уточнил Холл.
– А чем он плох? Не хуже любого другого. Я исполнитель, палач, а не убийца. Бюро никого не убирает без веских на то оснований. Как вам известно, наши объекты исключительно преступники.
– Не стану скрывать от вас, профессор, что знаю об организации очень немного, это правда, хотя временно возглавляю бюро и действую в рамках чрезвычайно строгой инструкции. Скажите, а вы уверены в непогрешимости своего шефа?
– Простите, не понял?
– Имею в виду этическую веру. Что, если шеф примет ошибочное решение? Например, поручит вам убить… о, прошу прощения! – казнить невиновного?
– Нет, молодой человек, это невозможно. Всякий раз, получая заказ – как и все остальные исполнители, – первым делом я тщательно взвешиваю имеющиеся данные и, если есть сомнения, отклоняю даже самые выгодные предложения. Это мой принцип. Видите ли, если бы бюро не основывалось на абсолютной справедливости своих решений, то не просуществовало бы и года. Во всяком случае, не будучи в полной мере уверенным в непогрешимости организации и выполняемых мною заказов, я не смог бы посмотреть в глаза жене и прижать к груди своих малюток.
Вскоре после ухода профессора явился Хаас, мертвенно-бледный, усталый и явно голодный, и отчитался о собственных успехах.
– Шеф направляется в Чикаго. Выехав из Эдж-Мура, промчался через Олбани до Нью-Йорка, у Центрального вокзала вышел из машины, взял билет в пульмановский вагон и покинул город. Я не сумел его перехватить, а потому дал телеграмму Шварцу, и тот успел на следующий поезд, затем телеграфировал начальнику чикагского отделения нашего бюро. Вы его знаете?
– Да. Старкингтон.
– Изложил ему ситуацию и попросил пустить по следу пару агентов, потом вернулся в Нью-Йорк и встретился с Харрисоном. Завтра рано утром вместе выезжаем в Чикаго, если конечно, до тех пор Старкингтон не сообщит об успехе.
– Но вы нарушили инструкцию, – сурово возразил Уинтер Холл. – Я собственными ушами слышал, как Драго… шеф сказал, что работать следует в сотрудничестве со Шварцем и Харрисоном, а к помощи других исполнителей можно прибегнуть лишь в том случае, если вы втроем потерпите фиаско после неоднократных неудач. Но ведь вы только приступили к работе.
– Сразу видно, что плохо знаете нашу систему, – укоризненно покачал головой Хаас. – Всякий раз, когда погоня приводит в другой город, мы обращаемся к местным коллегам.
Он хотел сказать что-то еще, но в эту минуту глухонемой слуга принес адресованную Драгомилову телеграмму. Холл открыл ее, обнаружил, что сообщение пришло от Старкингтона, пользуясь ключом, расшифровал и прочитал вслух:
– «Хаас сошел с ума? Только что получил от него рапорт. Пишет, что вы поручили ему казнить вас, и уехали в Чикаго. Я же должен отправить по вашему следу двух агентов. Прежде Хаас никогда не лгал. Наверное, лишился рассудка. Может оказаться опасным. Осторожно!»
– То же самое сказал Харрисон, когда час назад я ввел его в курс дела, – невозмутимо заметил Хаас. – И все же не лгу и не сошел с ума. Так что вам, мистер Холл, придется прояснить данный вопрос.
С помощью Хааса Холл сочинил и зашифровал лаконичный, но убедительный ответ: «Все, что говорит Хаас, соответствует истине. Если попросит о помощи, окажите. Уинтер Холл, временный секретарь».
– Отправлю сам, – заявил Хаас.
Через несколько минут Холл позвонил Груне и сообщил, что дядюшка уехал в Чикаго, а потом явился Харрисон с намерением лично узнать, что именно сказал Хаас, и удалился удовлетворенным.
Наконец-то оставшись в одиночестве, Холл задумался о той абсурдной ситуации, в которую попал, окинул взглядом ряды книг и вновь испытал уже знакомое ощущение нереальности происходящего. Неужели возможно существование Бюро заказных убийств, безумные сотрудники которого помешаны на этике? Неужели, поставив перед собой цель уничтожить это самое бюро, он действительно сидит в штаб-квартире и руководит охотой за его организатором, а также – по совместительству – отцом своей возлюбленной, которого намерен спасти? Не снится ли ему весь этот кошмар?
Словно в доказательство реальности происходящего от руководителя чикагского филиала пришла вторая телеграмма – очень короткая: «Кто вы, черт возьми, такой?»
«Назначенный шефом временный секретарь», – ответил Холл, а спустя несколько часов его разбудила третья телеграмма из Чикаго:
«Все слишком странно. Отказываюсь от общения с вами. Где сам шеф? Старкингтон».
«Шеф уехал в Чикаго. Следите за поездами. Лично проверьте данные им Хаасу инструкции. Со мной можете не общаться», – ответил ему Холл.
В середине следующего дня телеграммы от Старкингтона начали приходить одна за другой, почти без перерывов.
«Встретил шефа. Он все подтвердил. Примите мои извинения. Шеф сломал мне руку и скрылся. Отправил в погоню четверых сотрудников».
«Шварц только что прибыл».
«Кажется, шеф поехал на Запад. Телеграфирую в Сент-Луис, Денвер и Сан-Франциско, чтобы его перехватили. Дорого. Пришлите денег на непредвиденные расходы».
«У Демпси перелом трех ребер и паралич правой руки. Шеф скрылся».
«Шеф по-прежнему в Чикаго, но установить его местонахождение не удается».
«Пришли ответы из Сент-Луиса, Денвера и Сан-Франциско. Все думают, что я сошел с ума. Прошу подтвердить вменяемость».
Последней телеграмме предшествовали запросы из этих трех городов. Руководители филиалов сомневались в здравомыслии Старкингтона. Холл ответил им, что все в порядке, в соответствии с инструкциями шефа.
В разгар суматохи Холла посетила блестящая идея, и он отправил Старкингтону длинную телеграмму, чем спровоцировал еще бо́льшую растерянность: «Прекратите преследовать шефа. Соберите сотрудников чикагского филиала и предложите считать приговор шефу несостоятельным, поскольку он вынес его себе сам. А это значит, что он лишился рассудка. Несправедливо казнить ни в чем не повинного».
Головоломка прервала деятельность чикагского филиала, что подтвердила следующая телеграмма Старкингтона:
«Обсудили и решили, что вы правы: приговор шефа самому себе неправомерен, – поэтому охота на него прекращена. Никто не сомневается, что шеф сошел с ума».
Холл торжествовал. Еще бы! Удалось довести фанатиков этики до предела фанатизма. Драгомилов в безопасности. Тем вечером он пригласил Груню в театр, а потом, во время ужина, вселил в ее душу радужные надежды, но, вернувшись домой, обнаружил целую пачку телеграмм.
«Получили сообщение из Чикаго. Это решение противоречит вашему последнему распоряжению. Чему верить? Сент-Луис».
«Чикаго отзывает приказ относительно шефа, но наши правила запрещают это. В чем дело? Денвер».
«Где шеф? Почему не связывается с нами? В последней телеграмме Чикаго отменяет прежние установки. Все сошли с ума? Или это шутка? Сан-Франциско».
