Так незаметно они очутились в подъезде престижного дома – «свечки», где раньше, по слухам, жил мэр. В лифт Никита зашёл с ней. У него заколотилось сердце – так близко она стояла. Спокойно и непринуждённо смотрела парню прямо в глаза, а он не мог найти себе места, переминаясь с ноги на ногу. Затем её взгляд упал на его особый джинсовый карман, оттопыренный, лопающийся по швам, и она чуть заметно улыбнулась.
– Боже! Куда я лезу?! Куда подевался мой стыд?! Всё! – сказал Никита себе. – Сейчас выхожу, спускаюсь вниз, и…
– Мартини будешь? – неожиданно спросила она.
– Что-о? – парень чуть не поперхнулся глотком воздуха.
– Есть хочешь? – женщина лукаво облизнула верхнюю губку, и этот жест Никита повторил по инерции.
– Я хочу… но не есть, – выдавил его пересохший от волнения рот. Она улыбнулась ещё раз. Лифт замер. Они вышли и упёрлись в обитую кожей дверь. Она отперла, парень ошалело брёл за ней.
– Мужа нет, а мне нужна помощь… Твоя помощь! – произнесла богиня, сбрасывая туфли и опасно наклонившись.
– Я всё сделаю! – вырвалось у Никиты, и он почувствовал, что краснеет (это у него-то, покорителя девичьих сердец!). Когда он стаскивал с неё юбку, она резко остановила его:
– Подожди, малыш!
Никита понял, что сделал какую-то ошибку, ответил извиняющимся жестом, но гримаса, скорее, получилась удивлённой.
– Что бы ты ни делал со мной… я останусь в бюстгальтере.
– Хорошо.
Парень принялся старательно и нежно целовать её тело, все уголки её бархатистой кожи, приятно источавшей аромат «Пуассона». В сторону полетели юбка, блузка, колготки и ажурные розовые трусики. Он задыхался, умирал, но пересилил стремление жадно наброситься на неё и быстро овладеть. Он должен быть лучше, сильнее, сексуальнее!
Как она и просила, Никита не стал избавляться от лифчика, так удобно сидевшего на безупречных грудях. Её покачивающийся перед глазами парня бюст словно излучал магнетизм. Он видел только их: великолепные груди и сосочки, протыкающие невесомую розовую ткань. В ход пошли его пальцы, ладони, его драгоценный «дружок». Он водил им по кружевам лифа, тыкал горячей трубкой в подмышки, теребил язычком губы и мочки ушей. Потом резко переворачивал её на живот (отчего она начинала бурно стонать) и целовал безупречно чистую попку. О, как она сладко вздыхала и ахала! Её тело вибрировало от желания, которое словно вырывалось наружу.
Но Никите так и не суждено было овладеть ею! Как только он принялся за одну восхитительную процедуру (а именно: пальцем одной руки начал теребить напрягшийся клитор, а пальчик другой утопил в горячей влажной щели) – она, яростно извиваясь и крича от восторга, кончила. И тут же бессильно повалилась на бок, распластавшись на мокрой от пота простыне. А он, неудовлетворённый, последовал за ней.
– Не знаю, чем ты мне понравился, но то, что это произошло – факт, – скороговоркой произнесла она.
– Тебе было хорошо, – то ли сказал парень утвердительно, то ли спросил.
– Классно! Это было удивительно! Как тебе только удалось – ума не приложу!
Последние слова она прошептала, задумчиво глядя на измятое покрывало. А Никите хотелось глотнуть холодной воды и свежего воздуха. Он встал, почему-то смущаясь собственной наготы, и поспешно вышел на балкон. Но стоило ступить босыми ногами на прохладный кафель и набрать в лёгкие вечерней свежести, как сзади послышался строгий окрик:
– На балкон не выходи!
Никита быстро нагнулся, заметив в окне напротив колыхнувшуюся штору. И тут же её руки потянули его за плечо в комнату, а губы недовольно зашипели:
– Ты что, спятил? Я же сказала: не выглядывать!
– Но почему?!
– Слушай, давай вопросы потом! – нетерпеливо бросила она, за руку подтаскивая парня к кровати.
– А, понятно! – обрадовался он, предполагая, что сейчас начнётся настоящий спортивный секс – такой, каким любил заниматься ОН. Но его попытки обнять её к успеху не привели.
– Послушай, мой милый мальчик, – начал принимать его мозговой центр поток информации, – ты сделал не очень хорошо, оказавшись у меня в квартире! Тебе не следовало идти за мной, быть у НАС здесь, трогать меня… И вообще не нужно было выходить и маячить на балконе! Но раз ты это сделал, знай!..
Она на мгновение прислушалась, перестав одеваться (надо заметить, в порядок она привела себя профессионально быстро). И, не дав парню времени опомниться, продолжила:
– Ты не догадываешься, кто я?
– Н-нет, – промямлил Никита, чувствуя холодок на спине.
– Директор банка, – и она назвала, какого (как раз в этом банке на его имя был открыт счёт).
– Тебе ни о чём не говорит эта фамилия? – спросила она, ткнув ему в глаза визиткой.
И рядом с именем Никита прочитал: «Первый заместитель Председателя Городской Думы»… Потом глаза вылезли из орбит, а то, что она сказала дальше, и вовсе могло выбить из колеи гражданина Шумени Топоркова Никиту Сергеевича. Но никак не суперохотника, чистильщика и «крутого» парня Никиту.
– Кроме того, он – десятка. Надеюсь, ты знаешь, что это такое?! Я не хочу, чтобы меня потом нашли где-нибудь на свалке, в полиэтиленовом грязном мешке!
Теперь Никита окончательно понял, в какую передрягу попал. Но как-то спокойно и скептически улыбнулся, предчувствуя азартную игру, новые внеплановые приключения.
Проигнорировав его взгляд, уже у самой двери, она так же торопливо, но властно сказала ещё «пару ласковых»:
– Если тебе не повезёт сейчас, при выходе из подъезда, напоследок приведут ко мне. Я скажу, что ты преследовал меня и изнасиловал. Понял?
– Сука! – произнёс парень и спокойно вышел за дверь.
Незаметно он выбрался из её дома, и на троллейбусе, со многими страховочными пересадками, вернулся домой. Ни к матери, ни к Вадиму с Ольгой ехать не хотелось. В башке начал зреть новый ПДД…
…Сплошной кавардак мыслей был нарушен вечером следующего дня.
На улице моросил дождик, зябко ёжились на ветках за окном лохматые воробьи, бегали по телу мурашки (отопление отключили), да причитала по радио Люба Успенская в душераздирающих завываниях о неудавшейся любви. Жена в другой комнате трещала на швейной машинке, тестя положили в больницу с аппендицитом, тёща ушла к свекрови.
Киллер Бондарь в здании концерна, Бяшенцев по кличке «Лысый», спецдетонаторы в пластиковой взрывчатке ресторана «Тура», возможные следы на рынке, уничтоженная РРПУ «Оса», когда-то приобретённая у Рафика с «чёрных рук» за баксы банка «Персей» – всё пронеслось перед взором захандрившего Никиты, вяло переминавшего пальцами ткань шторы. Раздался звонок…
…Тёща, зарёванная до полуобморочного состояния, сообщила о смерти зятя. Мужа её второй дочери (Татьяниной родной сестры) звали Сергей, он был заядлым рыбаком, что его и погубило. Он утонул в одной из Шуменских сибирских рек.
Позже стали известны подробности его гибели: нелепые до безумия, страшные, горькие. Эта ужасная весть сильно повлияла на тёщу, Таню, чёрным вихрем прошлась по сердцу Никиты. Сергея он хорошо знал, и был в тёплых дружеских отношениях с ним, и тут такое горе!..
…Утром парень поехал на базар, чтобы прикупить фруктов да посетить тестя. Его угрюмый вид никого не удивлял в автобусе: народ сам грустил и грузился кто чем, но, в основном, погодой. Заморозки с утра никого не радовали, а дачников вообще злили. Да ещё град, лужи, грязь!
Голова опять раскалывалась от чехарды серых мыслишек и смутных раздумий.
На пути парня выросли две фигуры у вездехода «форд», заслонившего весь тротуар. Молодые навороченные ребята в лакированных американских туфлях, с сумками-визитницами подмышками, одинаково остриженные и розовощёкие, открыто красовались возле своей тачки, оживлённо беседуя о каких-то правах. Прохожие, бурча под нос, обходили «танк» и молодцев плотного телосложения, с трудом пролезая между «Фордом» и огромной полузамёрзшей лужей. Парковка здесь, судя по знаку, была запрещена.
И поэтому люди ворчали за глаза на «молодых новых сопляков». «И нету на них управы!», и «всё-то им можно!».
Но не мог терпеть Никита! Не мог спокойно пройти мимо!
– Земляки, чё это вы тут развалились?! Людям ходить негде, а они свой паровоз тут приспособили! – начал он, дополняя фразу жестами и внутренне приготовившись к ответному ходу.
– Слышь? Ты ох. л?! Вали отсюда, придурок, чтоб духу твоего не было здесь! – откликнулся один из них.
– Земляки, – Никита проигнорировал выпад парня в клетчатом пиджаке, – а чё это вы все бритые одинаково, как эти… однояйцевые из пробирки?!
– Бля! – оба типа вздрогнули от нахальства, наезда, неожиданности и от всего прочего. Они стали разворачиваться к незнакомому наглецу корпусами своих мышце-мясистых тел, вертя головами в поисках возможных других врагов, недоумевая и злясь.
Но Никита больше не церемонился с ними. Он чуть-чуть присел, оттолкнулся от асфальта, высоко подпрыгнул, развернулся в воздухе и нанёс ближнему стоящему сокрушительный удар стопой ноги в область ключицы. Этот отлетел тюфяком к машине, стукнулся спиной и шлёпнулся бомбой в лужу. Прямо как в кино про Ван Дама! В ходе драки, конечно, так не попрыгаешь, а в начале – легко, главное, первому нанести удар-финт.
