Да.
Говорят, он хочет выиграть в следующем году Кубок Стэнли?
Да.
Ты не слишком словоохотлив, Валера. Ну ладно. Перейдем к самому главному. Дело в том, что этот Патрик Норд и мне предложил играть в этой команде.
Угу. — Павел почувствовал, что Коняев не особенно этому удивился. Как будто он ждал, что рано или поздно это произойдет. Или знал заранее?
Ты знал об этом? — не удержался Павел.
Норд мне о своих планах не докладывает, — уклончиво ответил Коняев.
Ясно... Слушай, Валера, у меня был позавчера разговор с ним. И он предложил мне смешную сумму. И сказал при этом, что и ты, и Шаламов, и Ким согласились играть на таких условиях. Это правда?
Коняев помолчал, как будто обдумывая ответ. Потом сказал:
В контракте есть пункт, по которому мне запрещено раскрывать сумму гонорара. Так что извини...
Да о чем ты говоришь! О размерах гонораров можно прочитать в любом хоккейном журнале! Я хочу только знать, действительно ли вы согласились играть за гроши. То есть, конечно, не за гроши, а за минимальные деньги?
Коняев опять вздохнул.
Паша, — сказал он тихо, так, что Бородин еле слышал его голос, — я тебе могу сказать только одно. Норд очень сильный и влиятельный человек. Он может многое. И если Норд захочет, чтобы ты играл в его команде, тебе придется это сделать.
Погоди-погоди! Что значит — придется? Почему это я должен играть за копейки?
Ну-у... я не могу тебе сейчас всего сказать. Да, думаю, ты и сам скоро поймешь. Кстати, не за такие уж и копейки.
Слушай, Валера, ты не мог бы сказать яснее? Все-таки мы не вчера познакомились.
Нет, не могу. Но чтобы было понятнее, имей в виду, что контракт с Нордом мы все подписали только на год. И без права продления. Паша, год можно поработать и за небольшой гонорар. Хотя бы... хотя бы ради собственного спокойствия.
Да что вы все там, с ума посходили?! — заорал Бородин в трубку.
Но из нее доносились только отбойные гудки...
...Был произведен дренаж правого легкого и удаление остатков размозженных тканей. Наложены швы. Внутренний разрыв небольшой, так что можно сказать, что он легко отделался. Назначения — обычные в таких случаях. Состояние больного удовлетворительное, стабильное. Что еще? Организм крепкий, тренированный, так что, думаю, справится.
Скажите, а он может говорить?
Думаю, пока нет. Хотя вроде бы состояние позволяет. Дыхание приведено в норму, легкие функционируют, хотя и не в полную силу — вы понимаете. Головной мозг не поврежден, только слабое сотрясение. Но он много спит. И лучше его не беспокоить.
В белом — это врач. Павел уже его видел. Рядом стоял человек в фуражке и в халате, накинутом на милицейский китель.
Боль ушла в глубину. А иногда казалось, что ее вообще нет. Павел чувствовал себя гораздо лучше, чем в прошлое пробуждение.
Странно. Пятеро задних пассажиров здорово пострадали. Двое погибли, другие в реанимации. А Бородин сравнительно легко отделался.
Так, значит, не обошлось без жертв... Интересно, кто погиб?
Если бы не это бревно... А я-то думал, что эти «линкольны» крепче.
Да что вы, товарищ милиционер...
Можете меня называть Вячеслав Иванович.
Все это легенда. Вот недавно был случай. Водитель, понятно — подвыпивший, на скорости около ста тридцати врезался в фонарный столб у троллейбусной остановки. Дело было ночью, так что никого не задел. Самое смешное — машину от удара разорвало надвое. Заднюю часть отбросило в сторону, а передняя вместе с водителем от удара поменяла направление движения и угодила в подземный переход. Между прочим, это была «БМВ» последней марки.
Надо же!
А это еще не все. Покатилась она по ступенькам, врезалась в стену. И самое главное — у водителя ни царапины. Ни единой! Можете себе представить?
Человек в форме покачал головой:
Такое только в кино увидишь!
А вот и не в кино. В жизни. Так что этот человек выбрался из обломков своей машины, посетовал немного, а потом на той же остановке сел в троллейбус и домой уехал.
Даже ГАИ не дождался?
Нет, дежурная машина уже приехала... Глядите-ка, наш больной открыл глаза.
Врач склонился над Бородиным. Блеснули стекла очков.
Добрый день. Как вы себя чувствуете?
Хо... хорошо. — Язык слушался с трудом, но Павел с облегчением обнаружил, что туман перед глазами рассеивается и он может говорить и видеть собеседника.
Так уж и «хорошо». Голова не болит?
Нет.
Славно, славно. Скоро выздоровеете. Тут к вам из милиции пожаловали. Так сказать, из правоохранительных органов. Хотят задать несколько вопросов.
Врач повернулся к человеку в фуражке и форме:
Несколько. Понимаете? И желательно, чтобы ответы были как можно короче. Разрешаю вам мучить больного в течение десяти минут. И не больше.
Хорошо, доктор. — Грязнов сел на соседнюю кровать. — Здравствуйте, я полковник Грязнов, исполняю обязанности начальника МУРа. Мне надо выяснить некоторые подробности аварии. Вы можете отвечать на вопросы?
Да.
Скажите, почему именно вы сидели за рулем машины?
Водитель пропал.
Как это — пропал?
Не знаю. Мы его ждали, но он пропал.
Ответы короче, — напомнил доктор.
То есть Осипов приехал встречать вас с шофером, а потом тот куда-то пропал?
Да.
Интересно. — Грязнов сделал пометку в своем блокноте. — Вы помните, как произошла катастрофа?
Да, помню.
Павел уже открыл рот, чтобы рассказать о событиях той ночи, как врач протестующе замахал руками.
Нет. Этого я не позволю. Ему противопоказано долго говорить. И к тому же треть времени уже вышла.
Хорошо, — терпеливо сказал Грязнов, — я буду рассказывать, а вы говорите «да» или «нет».
Вот это другое дело, — успокоился врач. Грязнов секунду подумал, а потом спросил:
Причиной того, что ваша машина свернула с проезжей части, был встречный автомобиль?
Да.
Он пытался прижать вас к бордюру?
Павел покачал головой.
Значит, резко свернул в вашу сторону?
Да.
Эта была иномарка?
Нет.
Отечественная? «Жигули»?
Нет.
«Москвич»?
Да.
Современной модели?
Да.
Цвет помните?
Нет. Темный какой-то.
Грязнов разочарованно вздохнул.
И номера, конечно, тоже не видели?
Павел покачал головой.
Вы слышали какие-то звуки в этот момент?
Да.
Что-то похожее на хлопок?
Да.
Этих хлопков было несколько?
Да.
По вашей машине стреляли. По колесам тоже. Вы чувствовали, что шины спускают?
Да.
Так, господа хорошие, время вышло, — встрял в разговор врач. — Все. Больному нужно отдыхать.
... Если бы кто-нибудь рассказал Бородину эту историю, он, скорее всего, не поверил бы. Угрозами и давлением согнать знаменитых хоккеистов в свою команду? Силой заставить согласиться на совершенно невыгодные контракты? Бред какой-то.
Однако после разговоров со Старевичем и Коняевым Павел был уверен, что два пожара и взрыв — это дело рук Норда. Что же тогда будет его следующим «доводом»?
Об этом было страшно подумать.
Может, обратиться в милицию? Павел сразу же отбросил эту мысль. Что он им скажет? Что ему предлагают работу, а он не хочет? А если попросят назвать сумму, которая любому здесь, в России, покажется огромной? И потом, как он докажет, что все это подстроено Нордом? Никаких фактов нет. Ни одной угрозы не было произнесено вслух. Конечно, уголовное дело по факту взрыва вроде возбудили, с утра приходили люди из МУРА, что-то выспрашивали, но толку...
Уехать в Штаты? Но как оставить тут мать и Инну? Норд способен на все — в этом он уже убедился. Взять их с собой? На получение американской визы уйдет масса времени. Что делать?
Интересно, всех остальных Норд «уговаривал» таким же образом? Наверняка. И им пришлось согласиться. И смолчать. Иначе об этом бы узнали все. Ясно, что Норд постарался обезопаситься от этого.
С другой стороны, почему никто из хоккеистов не заявил в полицию в Штатах? Тамошние блюстители закона были бы только рады раскрыть еще одного «русского мафиози». Боятся Норда?
Скорее всего...
Вопросов было много. И почти все они оставались без ответа.
Павел думал весь день. Но так и не пришел к какому-то решению.
А вечером опять зазвонил телефон. Павел уже знал, кто это.
Алло. Это говорит Патрик Норд.
Да, я слушаю.
Как поживаете, господин Бородин?
Спасибо.
Я послезавтра улетаю в Штаты, — Норд говорил сухим, деловым тоном, — поэтому вы должны принять свое решение до этого срока. Простите, но дела обязывают. Кстати, в случае вашего согласия я могу предложить вам полное возмещение ущерба, который вы понесли позавчера.
Поражаюсь вашей щедрости, господин Норд, — не выдержал Павел.
