Архипов еще раз помахал на прощание Старкову, и машины покинули двор.
Как только джипы выскочили на Тверскую, за ними следом пошла неизвестная иномарка. Человек южной внешности передал по мобильному:
– Объект выехал. Идем следом.
Кузьмичев услышал звонок своего мобильника, поднес трубку к уху, закричал:
– Какого черта! Два часа торчу как идиот! Хорошо, открываю. – Вышел в прихожую, посмотрел в «глазок», после чего открыл дверь.
Старков стоял перед ним улыбчивый, довольный. В руках держал большой букет роз.
– Что происходит? – накинулся на него Кузьма. – Что за шуточки?
– Какие проблемы, Сережа? – развел руками тот. – Сидишь в хорошей квартире, за окном отличная погода, по родному каналу идут отличные программы! Живи и радуйся!
– Ненавижу ждать.
– Иногда приходится.
– Едем?
– Буквально десять минут. Дождусь звонка и тронемся.
– Какого звонка?
– Важного.
– От кого?
– От твоего друга.
– Володя, что происходит?!
– Сядь, – Старков с трудом усадил друга в кресло. – Позвонят люди от Вахтанга, сообщат, все ли в сборе, и вперед.
– Что-то ты химичишь.
– Никакой химии! Просто беспокоюсь о тебе.
Сергей недоуменно уставился на него:
– Ты готовишь для меня какой-то сюрприз?
– Не для тебя, Сережа. Для Маргеладзе!
– А розы для кого?
– Для именинника.
В этот момент зазвенел телефон Старкова, он выслушал сообщение, улыбнулся Кузьме:
– Все. Вот теперь можно ехать.
Сергей поднялся, с раздражением направился к выходу.
– Кто меня везет?
– Я… Если ты не против.
– Почему – ты?
– Тебе не нравится, как я вожу машину?
– Ты тоже хочешь пойти к Вахтангу?
– Нет, всего лишь выполню роль водилы. Вперед?
Кузьмичев пожал в удивлении плечами и двинулся к входной двери.
Джипы, в одном из которых ехал Архипов, неслись по Минке на бешеной скорости. За ними неотступно следовала иномарка с кавказцами.
Двойник сидел на заднем сидении спокойно, лениво поглядывал по сторонам, молчал.
– Вас не укачало, Сергей Андреевич? – оглянулся охранник с переднего сидения.
– Что? – не понял тот.
– Спрашиваю, не укачало?
– Нет, нет. Спасибо.
На девятом километре джипы резко свернули вправо на неширокую полупроселочную дорогу, понеслись по ней.
Иномарка не отставала.
– Не нравится мне эта иномарочка, – заметил охранник.
– Мне тоже, – ответил водитель. – Но скоро уже приедем. – И засмеялся: – Может, это люди Вахтанга нас охраняют?
– Посмотрим.
Неожиданно навстречу джипам выскочили сразу два автомобиля, мгновенно перегородили дорогу.
Джипы резко затормозили.
В тот же миг из встречных машин выскочили люди в масках и стали из нескольких стволов поливать сидящих в джипах. Из задней иномарки тоже выпрыгнули люди и тоже стали стрелять по тем, кто пытался или отстреливаться, или убегать.
Архипов попытался выбраться из машины, даже сделал несколько шагов, но его дружно сразили очереди сразу из двух автоматов.
Когда все было закончено, из последней машины нападавших вышел Маргеладзе, не спеша подошел к лежащим телам, определил, кто из них Кузьма, достал пистолет и в упор сделал несколько выстрелов.
– Собаке – собачья смерть.
Веселье в загородном доме Маргеладзе вовсю набирало обороты. Играл грузинский ансамбль, пели национальные песни солисты, танцевали изящные кавказские девушки, произносились тосты.
За главным столом рядом с именинником в числе самых уважаемых гостей сидели Грязнов и Виктор Сергеевич.
Грязнов как раз заканчивал тост.
– …Достоин тот народ, который рождает достойных граждан. И я счастлив… нет, я горд, что имею честь дружить с выдающейся личностью наших дней, с блистальным предпринимателем и общественным деятелем господином Маргеладзе! Именно такие люди делают историю, дорогие мои! Низко кланяюсь тебе, мой друг. И пусть знают, слышат все находящиеся здесь – в моем лице ты, Вахтанг Георгиевич, имеешь самого верного, самого надежного друга и сподвижника! Спасибо тебе, родной, за все!
Он троекратно расцеловался с именинником. Растроганный Вахтанг произнес:
– Петр Петрович, ты меня прямо до слез…
– Слезы искренности очищают душу, – ответил тот и поинтересовался: – А что это не видно нашего друга Кузьмы?
– Да, опаздывает, – согласился Виктор Сергеевич. – Нехорошо. Уж не заболел ли, часом?
– Может быть, может быть, – рассмеялся Маргеладзе. – Бывает, что от болезни люди даже умирают.
– Не приведи господи, – перекрестился Грязнов. – Пусть живет себе.
– И я так думаю. – кивнул Вахтанг. – А придет время, все равно отправится к Всевышнему. Все мы не вечны.
– Истину говоришь, друг.
Неожиданно возле входной двери образовалось какое-то движение, было ясно, что прибыл кто-то важный из приглашенных.
Маргеладзе поднялся, готовый выйти навстречу гостю. И увидел входящего в зал Кузьмичева – целого, невредимого, элегантного.
В руках тот держал огромный букет красных роз.
Зал притих. Остановился и именинник.
– Здравствуй, Вахтанг, – произнес Сергей. – Прими мои самые искренние поздравления с твоим славным юбилеем. Счастья тебе и любви.
Днем в глубоком овраге, возле кучи листьев и веток топтался матерый поджарый волк. Он периодически совал морду в эту кучу, выискивая что-то. На деревьях уселись вороны и внимательно следили за хищником.
Неожиданно в глубине кучи произошло какое-то шевеление, волк отпрянул в сторону, оскалил зубы, стал наблюдать.
Из вороха листьев и веток медленно и тяжело выбрался человек – в грязи, в муравьях. Отекшие его глаза встретились со взглядом волка. Некоторое время они наблюдали друг за другом, затем волк лениво отошел за ближайший куст и стал наблюдать за человеком оттуда.
Тот поднялся в полный рост, отряхнул с себя листья, ветки, провел рукой по распухшему лицу. Это был Архипов – двойник Кузьмичева. Некогда элегантный, его костюм с галстуком был грязен и изодран.
Он осторожно, с болью, снял пиджак, освободился от бронежилета, спасшего его от смерти.
Оглянулся на продолжающего наблюдать за ним волка, чему-то усмехнулся, посмотрел на каркающих ворон и неторопливо, прихрамывая, побрел в сторону виднеющегося шоссе.
Архипов стоял на шоссе с поднятой рукой, пытаясь остановить хоть какой-нибудь проносящийся транспорт, наконец рядом с ним притормозил старенький, видавший виды «москвичок». Дверца открылась, и Архипов плюхнулся на заднее сиденье.
Спустя пару часов в центре города он выбрался из «Москвича», рукопожатием поблагодарил худенького шофера-пенсионера, огляделся и побрел по Тверской – мимо толп нарядно одетых людей, мимо сверкающих витрин магазинов и рекламных щитов.
В камине квартиры Николая потрескивали дрова. Отмытый и переодетый в махровый халат Архипов сидел за столиком, на котором стояла закуска и бутылка коньяка, жадно и с удовольствием поедал бутерброды, запивая их чаем.
Сам хозяин расположился напротив, молча и внимательно наблюдал за неожиданным гостем.
Тот вдруг перестал жевать, виновато посмотрел на Николая, улыбнулся:
– Простите… проголодался.
Николай понимающе кивнул, негромко произнес:
– Не стесняйтесь. – Взял бутылку, налил еще. – Выпейте. После всего, что произошло, надо выпить. И даже напиться.
– Да, да, – кивнул Архипов. – Может, даже напьюсь. – Он взял рюмку, посмотрел на собеседника. – Все это странно. Правда? Сколько я там пролежал? И даже не простудился.
– Вам здорово повезло.
– Невероятно повезло. Никогда не думал, что пули имеют такую силу… Я ведь сам… сколько раз по мишеням, но чтобы сам – мишень… Я не могу отделаться от ощущения, что я – мишень. Вы меня понимаете?
– Это надо ощутить.
– Именно – ощутить. Вы верно сказали… – Архипов с ходу опорожнил рюмку, закусил лимоном. – Когда стоишь и в тебя… в тебя строчат… – Глаза его наполнились слезами. – Страшно… – Вдруг взгляд его стал тревожным. – А что дальше? Снова к Кузьмичеву?
– Нет, – спокойно повел головой Николай. – Для него вы мертвы.
– Но я ведь живой.
– Для меня – живой. И больше ни для кого.
– А если узнают?
– Кто? – Николай холодно смотрел на Архипова.
– Тот же Кузьмичев.
– Не узнают. Мы поместим вас в клинику.
– В какую? – испуганно спросил Архипов.
– В хорошую. Вам надо восстановить силы.
– Восстановлю… и что?
– Посмотрим.
– А может, не надо в клинику?
– Почему?
– Я и без того быстро восстановлюсь. Клиника – это всегда несвобода.
Николай усмехнулся:
– А вы, двойник Кузьмы, хотите существовать свободно?
– Наверно, вы правы… – кивнул Архипов, в глазах его была тоска. – И что – всю жизнь в клинике?
