Ознакомительная версия.
— Пустят тебя. По кругу.
— Чего? — возмущенно взвыл громила.
— А спорим, что так и будет? — Евгения непоколебимо смотрела на него.
Парень не выдержал, дрогнул.
— Ты че, психованная?
— Да пошел ты!
Евгения обошла одного, второго, направилась к калитке. Она спиной чувствовала их липкие от похоти взгляды, но при этом покачивала бедрами, чтобы вызвать в них досаду. «Эх, не смогли удержать, упустили такую женщину…»
Она стремилась поскорей войти в дом, оказаться в своей комнате, где можно было бы накинуть халат. Но с Эдиком она встретилась во дворе. Он спускался с крыльца, но, увидев ее, остановился; не без восхищения уставился на нее.
Евгения и сама знала, что в бикини она смотрится превосходно. И ничуть не удивилась восторженному свечению в его маленьких и широко расставленных, как у хомячка, глазках. И сам он похож был на мелкого грызуна. Вислые щеки, заметно выступающие вперед верхние зубы. На вид ему было не больше тридцати лет. Молодой еще для банкира, но уже достаточно солидный в том смысле, что брюхо нарастил себе приличное.
Восхищение угасло, к Евгении он спустился с едко-насмешливой ухмылкой на пухлых губах.
— Ну и кто ты такая? — спросил он.
— А то ты не знаешь, кто я такая, — не осталась в долгу Евгения.
Конечно же она не хотела потерять прибыльную работу, но и прогибаться перед этим невежей не собиралась. К тому же она помнила, что хороший тон Эдик не понимает.
— А ты что, со мной на «ты»? — удивился он.
— Ну, ты же меня не нанимал, с какого ляда я должна с тобой на «вы»?
— Вот оно как, — паскудно усмехнулся Эдик. — А если я заплачу?
— За что?
— Да за все это, — он многозначительно махнул по ней блудливым взглядом.
— Я тебя не понимаю…
Евгения резко шагнула вперед, и от неожиданности банкир подался в сторону. Ей даже не пришлось обходить его, чтобы продолжить путь. Он догнал ее у входа в спальню, где она обосновалась. И в комнату вошел вместе с ней.
— Я тебя сюда не приглашала, — она недобро посмотрела на него.
Но ее взгляд Эдика не пронял.
— Послушай, что ты из себя здесь ставишь? — нагло усевшись на застланную постель, со злой усмешкой спросил он. — Кто ты, а кто я!
— А кто я?
— Уголовница ты. Думаешь, я не знаю, с какой помойки тебя дед подобрал?
— Ну, допустим, с помойки. Допустим, подобрал. Но ведь он это сделал, а не ты!
Она потянулась к стулу, на спинке которого висел ее халат, но Эдик перехватил ее руку.
— Погоди, не торопись, — удерживая запястье, сказал он. — Сначала купальник снять надо. А то халат намочишь…
— Мой купальник и мой халат, что хочу, то и делаю!
Она оттолкнула его руку, взяла халат, набросила его поверх мокрого купальника.
— Могла бы и раздеться, — похабно ухмыльнулся он. — Я бы заплатил… Ты же на это намекала, киска?
— Стриптиз в ночных клубах показывают.
— А я в твоем исполнении хочу посмотреть. Сто долларов за показ.
— А не пошел бы ты!
— Двести.
— Да хоть тысячу.
— Хорошо, тысячу.
— Я сказала, пошел!
— Да ладно тебе ломаться!
Эдик поднялся, достал из кармана ворох стодолларовых купюр, отсчитал десяток и небрежно бросил на стол. Похоже, он всерьез полагал, что этого будет достаточно, чтобы сломить ее сопротивление. Иначе бы он не праздновал победу, пытаясь обнять Евгению. А она бы не двинула его коленом в пах, чтобы сбить его похотливый накал.
— Уй-е!
— Пошел отсюда, урод!
Вдобавок она просунула палец ему за щеку, больно ухватившись за место, где находился нервный узел.
— Оу-у!
Он стонал и корчился до тех пор, пока Евгения не вывела его из дома и не вытолкнула за калитку, где он смог присоединиться к своим телохранителям.
* * *
Два дня Евгения находилась в неведении. Ей все казалось, что в дом нагрянет наряд милиции; ее обвинят в незаконном проникновении в чужое жилище, доставят в отделение и бросят в камеру к уголовникам… Но в конце концов Эдик появился сам. В белом костюме, с корзинкой цветов и улыбкой до ушей. Смотрелся он эффектно даже при всей своей неказистой внешности, но не смог заставить Евгению проникнуться к нему симпатией.
— Привет! Это тебе!
Похоже, он ожидал от нее салюта восторженных эмоций. Или хотя бы легкого прикосновения губами к его ботинку. Ну да, он же все, а она никто, и за столь роскошный подарок обязана ноги ему целовать.
— Спасибо, — сухо поблагодарила его Евгения.
Не дождется он от нее фурора. Пусть даже из золота цветы подарит… Но не подарит же. Да и она не возьмет…
— Ты чем-то недовольна? — разочарованно спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не выпустить наружу злобный пар.
— Довольна.
— Может, накормишь гостя?
— Если гость немного подождет, то конечно.
Анатолий Данилович мог выйти из больницы уже завтра. Она готовилась к встрече. Накрутила фарш, нарезала телятину под отбивные.
Пока она готовила стейк, телохранитель Эдика накрыл стол в зале. Вино, коньяк, фрукты…
— Ты будешь пить в одиночестве? — спросила она, подавая блюдо.
— Нет, мы будем пить вместе, — сказал он и движением руки отослал телохранителя в машину.
— Но я не хочу с тобой пить.
— Это же «Шато Помероль», — сказал Эдик, бережно взяв в руки бутылку вина.
— Не хочу помероль, я еще только жить начинаю…
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Ты не видишь, я пришел к тебе с серьезными намерениями…
— И в чем они заключаются? В предложении руки и сердца? — язвительно спросила Евгения.
Иллюзий насчет серьезности его намерений она не строила. Да и замуж за него вовсе не хотела. Эдуард Варшагин был типичным представителем бесславной когорты пакостников, в которую входил мерзкий тип Адам Потапов со товарищи. Она терпеть не могла эту подлую породу людей. И ничего хорошего от Эдика не ждала.
— Ну, это слишком…
— Слишком, — кивнула она. — Я же с помойки, как ты выразился. Рылом, так сказать, для тебя не вышла…
— Может, и не вышла… Но так ты ничего, очень даже здорово смотришься… Я узнавал, за что ты сидела. За разврат, правда?
— Не переживай, тебе это не грозит, — саркастически усмехнулась Евгения.
— Ну, ты бы могла создать угрозу, я не против, — паскудно усмехнулся он.
— Запросто.
Ей не надо было изготавливать заточку из ложки: на кухне в ящике стола она нашла небольшой, но тяжелый и хорошо сбалансированный охотничий нож. Такой хорошо метать в цель, но Евгения не умела этого делать. Зато в зоне научилась вертеть нож в руке. И пырнуть могла, и на горизонтальном взмахе порезать — правда, чисто теоретически, потому как ни разу не воспользовалась приобретенными навыками.
Эдик и опомниться не успел, как мелькнувший в ее руке нож острием своим уперся ему в подбородок.
— Угрозу создала, что еще? — хищно прошипела она.
— Ну ты змея!
— Если змея, то не ты меня пригрел… Пошел отсюда, козел!
Она убрала нож, и побледневший банкир отпрянул назад.
— Ну, смотри! Ты еще пожалеешь!
Он направился к выходу, но в дверях остановился, вернулся назад, смахнул со стола вино и коньяк. Евгения презрительно скривила губы. Надо же, какой мелочный…
Эдик убрался, но, как показало время, рано было праздновать победу. Не прошло и часа, как он снова ворвался в дом, в сопровождении своих телохранителей, пьяный и подлый.
— Сука! Я с ней как джентльмен, а она как та тварь! — заорал он. — Ты и есть тварь!
Евгения схватилась за нож, когда к ней устремился охранник. Но громила легко выбил его, взял руку на прием, заломил ее за спину. И это было только начало.
— На диван ее давай, шлюху!
Один телохранитель перегнул ее через подлокотник дивана, второй сзади задрал полы халата… Евгения пыталась сопротивляться, но громила так больно заломил руку, что у нее потемнело в глазах. Она могла только выть от унижения и плакать навзрыд…
Но едва банкир подступился к ней, как раздался голос Анатолия Даниловича.
— Что ж ты творишь, сволочь?
Только тогда насильник оторвался от жертвы, а его телохранитель разжал руки. Евгения вмиг воспользовалась обретенной свободой и, подскочив к Эдику, в бешенстве полоснула его растопыренными пальцами по лицу. Ноготки у нее маленькие, но острые, и банкир убедился в этом.
— Тварь! — взвыл Эдик.
Но ударить ее в ответ не посмел. Да она бы и не позволила. И телохранители не пожелали вступиться за него. Присутствие хозяина дома явно смущало их.
— Пошел вон отсюда, мерзавец! — заорал на внука старик.
— Дед, ты чего? — оторопело выставился на него внук. — Это же игра. Она сама так захотела. Любит, когда ее насилуют. Ты же знаешь, за что она сидела!
— Я сказал, пошел отсюда вон! — бледный от волнения, повторил Анатолий Данилович.
А Евгения уже подобрала с пола нож и с ним неторопливо, но с одержимостью приближалась к нему.
— Дед, да ты посмотри на нее, она же психованная! — взвизгнул банкир.
Ознакомительная версия.
