ее выходка может все погубить.
Словно побитая, Роза поднялась и презрительно посмотрела в спину уходящему Рагиму.
– Ты меня никогда не получишь, – прошептала она. – Я убегу к партизанам и заберу с собой мать и тетку. Ты никогда не добьешься своего.
Как бы в подтверждение ее слов грянул гром, и полил холодный осенний дождь.
Межгорск, наши дни
Андрей приехал довольно быстро, правда, не настолько быстро, чтобы успеть поговорить с подозрительными личностями. Их простыл и след, и Олег виновато посмотрел на друга:
– Извини, думал помочь тебе – и вон как вышло. – Он хотел рассказать ему о странных словах бабушки, не выходивших у него из головы, но решил, что это несвоевременно. Бабушка в тяжелом состоянии, дорога каждая минута: – Хочешь, поедем вместе к Розе Михайловне? Она спрашивала о тебе.
Колосов тепло, по-детски улыбнулся:
– Как она?
– Плохо, без сознания. Ну, так поедем?
Колосов хотел ответить утвердительно, но проклятый мобильный помешал это сделать.
– Извини, Олежа, сейчас не могу. Начальство вызывает на оперативку.
Полозов развел руками:
– Ну что с тобой поделаешь! Такая уж у тебя работа.
– А ты иди, – Андрей с чувством пожал горячую руку друга. – Иди, не задерживайся. И насчет этих подозрительных ребят не переживай. Я все беру под свой контроль.
Павел Николаевич стоял в вестибюле, и это показалось учителю дурным знаком. В самом деле, что ему делать в вестибюле? Он должен находиться у бабушки. Олег похолодел, и как бы в подтверждение грустных мыслей врач положил руку на его плечо.
– У меня для вас плохие новости. Ваша бабушка скончалась. Ровно двадцать минут назад. Я собирался звонить вам.
Олег открыл рот:
– Как – скончалась?
– Мне очень жаль, – доктор старался не смотреть ему в глаза.
Полозов провел рукой по лицу:
– Она сильно мучилась?
– После вашего разговора Роза Михайловна так и не пришла в сознание, – признался Павел Николаевич. – Поэтому не корите себя.
Молодой человек дотронулся до горячей ладони доктора:
– Когда я могу забрать тело?
– Мы оформим все необходимые документы, – пояснил врач. – Обычно это делается быстро. Думаю, завтра утром сможете. Но я предлагаю перенести его в наш морг. Когда уладите все дела с похоронами, тогда и заберете. В день похорон.
Его слова будто доносились издалека, и Олег изо всех сил пытался вникнуть в их смысл. Сейчас он пойдет домой, а бабушка останется в морге. Господи, как это возможно? Еще вчера она улыбалась, радовалась жизни, строила планы на лето, а сегодня лежит бездыханная… Неужели это не сон? Олег в отчаянии ломал пальцы, а врач стоял рядом, смутно догадываясь, о чем думает молодой парень.
– Если вам потребуется моя помощь, – начал он, но Полозов оборвал доктора:
– Я все сделаю сам. Спасибо.
– И все же… Я понимаю ваше состояние, – Павел Николаевич порылся в кармане и извлек визитку. – Здесь адрес и телефон одной похоронной конторы, «Скорбь». Рекомендую. Они все сделают сами. Вам только нужно будет выбрать гроб и заказать в церкви отпевание, если она была крещеной и православной. Остальное доверьте этим ребятам.
Олег взял визитку:
– Да, спасибо. Я так и поступлю.
– Мой телефон у вас есть, – сказал врач. – Когда обо всем договоритесь, звоните. Будете забирать из морга – я все устрою.
– Еще раз спасибо, – учитель пожал его влажную руку. – До встречи.
– Да, до встречи.
Выйдя из больницы, Олег набрал Колосова и прошептал:
– Андрей… Бабушка скончалась…
Прохладное, 1941
Придя домой, Роза не застала тети и очень удивилась.
– Мама, а где Нонна? – спросила она у Хаи. – Не гуляет же она в такую погоду.
– Дедушка Габай заболел, – пояснила мать. – Вернулся с этого сборища – и сразу слег. Нервы, наверное, не выдержали. Тут не у каждого молодого… Сынишка Раи приходил, спрашивал, не могу ли я подойти к дедушке. Ну, Нонна и побежала к нему, чтобы полечить народными средствами. Жалко старика, – вздохнула женщина. – Рядом с ним нет никого из близких. Крымчаки никогда не бросали своих в беде.
– Давно она ушла? – поинтересовалась Роза. Мать взглянула на нее. Тревога дочери передалась и ей.
– Давно, – Хая медленно опустилась на стул, отложив в сторону картошку, которую она чистила. – Как только Раин сынишка позвал, сразу и пошла. Часа три уже будет… Но с ней же ничего не могло случиться?
Роза, заметив испуг в глазах матери, ободряюще улыбнулась:
– Конечно, ничего не случилось, мамочка. На улице еще светло. Она, наверное, скоро придет.
– Да, – Хая всплеснула руками. – И накормить мне тебя, дочка, скоро будет нечем. Одна картошка да чай из трав.
Роза обняла мать и звонко поцеловала.
– Мамочка, все знают, что целебнее нашего крымского чая из трав ничего нет, – она села за стол. – Мамочка, я такая голодная! Печеная картошка – это лучшее угощение. И самое вкусное, честное слово.
Хая выглянула в окно. Дождь продолжал идти, сбивая тяжелыми каплями желтую листву с деревьев. Мальчишки, игравшие под окном в футбол, разошлись по домам.
– Нонна может у него и заночевать, – предположила женщина. – Пожалуй, и я не стану ее ждать.
Она села напротив дочки и взяла картофелину. Мать и дочь ели молча. Лишь когда Хая встала, чтобы налить дочери заварки, Роза заметила:
– Мама, нам понадобятся деньги. Я знаю про документ, который выдал тебе Зариф. И если сначала я хотела выбросить его, то теперь считаю, что нам повезло. Благодаря ему я смогу устроиться на работу.
– Доченька… – Хая обняла девушку, и так они просидели какое-то время. За окном барабанил дождь. Старинные часы тикали, отсчитывая минуты.
Проснувшись рано утром, Роза первым делом посмотрела на постель Нонны. Она не была смята. Хая хлопотала у печи, жаря лепешки из кукурузной муки.
– Мама, Нонна так и не приходила?
Хая повернулась к дочери, и девушка заметила, что под глазами матери залегли черные круги.
– Нет, моя девочка. Не приходила.
Роза вскочила с постели и принялась натягивать платье.
– Я сбегаю к дедушке Габаю, – сказала она. – Может быть, ему совсем худо и Нонна не может оставить его? Тогда я отправлю ее домой, а сама посижу с ним.
Мать напутственно улыбнулась:
– Иди, Розочка. Если дед голодный, сбегаешь за лепешками. Тут на всех хватит.
Накинув старенькую кацавейку, Роза побежала к дому Габая. Он находился на другом конце села, но ее это не пугало. Не пугали и немцы, по-хозяйски распоряжавшиеся во дворах ее односельчан.
«Ничего, вот придет наша армия – и мы прогоним вас», – думала девушка. Дождь
