вызывать не торопился. Подъехал к дому, вошел в подъезд, нажал на клавишу звонка. Щелкнул замок, дверь стала открываться, от сердца отлегло. А появление бывшего тестя его не напугало. Если Валентин Карлович здесь, значит, с Мариной все в порядке… Или нет?!
— Что с Мариной? — резко спросил Кауров.
— Во-первых, здравствуйте! — строго смотрел на него мужчина.
От волнения едва заметный обычно тремор значительно усилился, голова затряслась, обвислые щеки и второй подбородок завибрировали.
— Родион, я здесь! — Из глубины квартиры донесся голос Марины.
Заговорила и Татьяна Константиновна, одергивая дочь, но Кауров не разобрал слов.
— Здравствуйте, Валентин Карлович, — с чувством облегчения выдохнул он.
— А вот я с тобой здороваться не хочу! И видеть тебя тоже!..
— Пусть убирается! — крикнула Татьяна Константиновна.
— Марину собираются убить, — качнув головой, строго сказал Кауров. — В ее доме побывал человек, который находится в розыске по подозрению в убийстве. Дело веду я, так что рекомендую не препятствовать проведению следственных действий!
Он раскрыл удостоверение и направил его на Валентина Карловича, как бульдозер — отвал. И двинулся вперед, сдвигая препятствие со своего пути.
Кауров переступил порог, но на пути у него встала Татьяна Константиновна, маленькая, сухенькая, но при этом она, казалось, занимала всю прихожую. А еще Валентин Карлович зашел, поджав сзади.
— Я его не впускал! — оправдываясь перед женой, жалко пробормотал он.
— И Марина его не впускала, но его разве удержишь? — Татьяна Константиновна с презрением смотрела на Каурова. — От этого проходимца никуда не деться!
Родион спокойно открыл папку, достал оттуда заключение экспертизы. Он бы взял с собой и постановление на осмотр квартиры, знай, какая встреча здесь его ждет.
— Вот, ознакомьтесь, гражданка Щипкова!
— Что это такое? — Татьяну Константиновну явно смутил строгий официальный тон.
— Еще раз говорю, позавчера здесь, в этой квартире, был человек, которого подозревают в убийстве. И который объявлен в розыск. Это свидетельство его здесь присутствия!
Щелкнул замок, открылась дверь, из спальни в холл вышла Марина. Татьяна Константиновна гневно нахмурила брови, поворачиваясь к непослушной дочери. Но Марина сама набросилась на мать.
— Меня хотели убить! Я позвонила Родиону! Что здесь такого?
— Уже произошло три убийства! — Кауров повернулся к Валентину Карловичу, заставив его прижаться к двери. — Убивают молодых людей! Двадцати восьми лет! Ничем не связанных между собой. Кроме того, что все они появились на свет в результате искусственного оплодотворения.
— А вот это не твое дело! — повысила голос Татьяна Константиновна.
— Что не мое дело? — Кауров снова раскрыл папку, вынул авторучку, лист бумаги, как будто собирался записывать показания.
— Как Марина появилась!
— Я не спрашивал, как она появилась на свет, — качнул головой Кауров.
— Ну ты же начал… Марину действительно могут убить? — наконец-то осознала смысл сказанного бывшим зятем Татьяна Константиновна.
— Я же говорила вам, за мной следят! Ко мне в квартиру забрался убийца, а ты спрашиваешь! — махнув на нее рукой, с упреком сказала Марина.
— Я мать, я должна знать!
— Если ты мать, ты должна чувствовать! А ты меня никогда не чувствовала! Ты чувствовала только себя!
— Да? Посмотрим, кого ты будешь чувствовать!.. Если будет кого! — выпалила Татьяна Константиновна.
И Родион понял, что речь идет о ребенке и Марине.
— Зачем ты так? — обиженно глянув на мать, она всхлипнула и скрылась в спальне.
— Марина! — спохватилась Татьяна Константиновна.
Но в комнату вслед за дочерью войти не смогла: Марина закрылась на замок.
— Детей не было ни у кого из потерпевших, — сказал Кауров. — Это еще одно связующее звено. Двадцать восемь лет, искусственное оплодотворение, неспособность к деторождению.
— Трое потерпевших? — спросил Валентин Карлович.
Голова его от волнения ходила ходуном, он заметил это, достал из кармана склянку с таблетками. Руки у него тоже дрожали.
— Марина может стать четвертой. Если не принять меры, — сказал Кауров.
— И что же делать? — спросила Татьяна Константиновна, заставив себя примирительно глянуть на бывшего зятя.
— Меры уже приняты, я здесь, можете положиться на меня.
— Марина действительно появилась на свет в результате искусственного оплодотворения, — признался Валентин Карлович. — Тогда, двадцать восемь… двадцать девять лет назад эта процедура была не так распространена, как сейчас, многие о ней не знали, многие не верили…
— А мы поверили! — подхватила Татьяна Константиновна. — Рождение Марины для нас — настоящее чудо!.. Мучились, страдали! Холили, лелеяли! И вдруг появляешься ты! На двадцать лет ее старше!
— Ну, не на двадцать…
— Не верю я тебе, Кауров!.. И не хочу верить!.. Но если с Мариной что-то случится… С ней же ничего не случится? — Только что Татьяна Константиновна метала молнии, а сейчас чуть ли не с мольбой смотрела на Родиона.
— С ней ничего не случится, я вам это гарантирую… Если не секрет, куда, в какое медицинское учреждение вы обращались за услугой?
— Областной центр охраны здоровья матери и ребенка, кажется, так он называется… А зачем тебе? — спохватился Валентин Карлович. — Будешь выяснять?
— Зачем? — задумался Родион.
Что он мог узнать в областном центре? Фамилию, имя, отчество донора? Но, во-первых, информация строго конфиденциальная, руководство центра обязательно что-нибудь придумает, чтобы сохранить ее в тайне. Архив сгорел, компьютерную картотеку сожрал вирус… А во-вторых, не так уж и важно, кто донор… Или важно?..
— А может, ты голову нам морочишь? — Татьяна Константиновна снова сменила милость на гнев.
— Мне нужно поговорить с Мариной! — сурово глянул на нее Кауров.
— Нам тоже нужно с ней поговорить!
— Мне нужно поговорить с ней наедине!
— А больше ничего… — начала было Татьяна Константиновна.
Но Валентин Карлович показал себя куда более мудрым человеком, он взял жену за плечи, вывел ее в прихожую, заставил обуться. А на прощание хлестко глянул на Каурова. Он доверял ему свою дочь, и спрос с него будет жесткий.
Родители ушли, Марина вышла из спальни с телефоном и, нежно глянув на Родиона, набрала сообщение.
— Люблю, целую, жду! — прочитала она. И отправив эсэмэску, спросила, обращаясь к нему: — Или не жду?
— Это ты кому?
— Маме, конечно!.. А с Кириллом все! Его я точно не жду!.. Родители, конечно, против… Засаду на тебя устроили! — улыбнулась она.
— Это не самая страшная засада, — без тени юмора сказал Кауров.
— Это что, правда? В квартире у меня был убийца?
— Если точней, убийца убийцы…
— И что это значит?
— А это значит, что на самом деле, возможно, все не так страшно, как кажется, — задумался Родион.
— Что не страшно?
— Убивал Рябухин. Мирошникову убил, Баркова, Старова. Допустим, он следил за тобой. Допустим, ты следующая жертва. Двадцать восемь лет, искусственное оплодотворение, детей нет… — Кауров поднял вверх палец, умоляя Марину ничего не спрашивать, не сбивать его с мысли. — А может, и не следующая, может, перед тобой еще кто-то есть. В этой очереди. Или все-таки после тебя. Может, эта пятая жертва не хочет умирать. Кандидат
