К тротуару подъехала машина. Она решила, кто-то хочет с ней познакомиться. Она бросила быстрый взгляд и отвернулась.
Затем она снова повернулась к машине. За рулем был он!
Он открыл для нее дверцу, не выходя из машины, она быстро подошла и забралась внутрь, захлопнув за собой дверь.
— Привет, — сказал он.
— Привет! Где ты раздобыл машину?
— Взял напрокат. Тебе очень хочется идти в кино?
— Ну, я не знаю. А ты что предлагаешь? — она надеялась, это не прозвучало чересчур застенчиво, потому что действительно не хотела производить такого впечатления.
— Может быть, покатаемся? Посмотри на звезды. Как их много!
— Да, — сказал она. — Очень красиво.
— А затем, может, по гамбургеру с горячим кофе. Ну как?
— Как скажешь, — ответила она улыбаясь.
Они тронулись. Машина была последней модели, с откидным верхом. Но он прилегал неплотно, и она почувствовала озноб.
— Ты замечательно выглядишь, — сказал он.
— Спасибо.
— А я?
Она оглядела его. На нем было толстое твидовое пальто и, ей показалось, голубой костюм — в сумраке машины трудно было рассмотреть.
Она подумала, что он выглядит очень интересным, и сказала:
— Ты хорошо выглядишь.
— Разочарована?
— Нет.
— Хорошо. Куда?
— Хоть куда. Ты правишь.
— О’кей. Ты действительно в кино не хочешь?
— Сказать по правде, я все еще немного нервничаю.
— Расслабься. Я взял машину еще и поэтому. Подумал, ты будешь себя чувствовать в большей безопасности.
— Ты хорошо придумал.
— Я рад.
— Я думаю, это из-за… весь госпиталь гудит. Может быть, я из-за этого нервничаю.
— Что у вас стряслось?
— Ты же видел этот бедлам, когда выписывался сегодня утром.
— Ты имеешь в виду Грега?
— Да. Это ужасно. Он был таким славным.
— Да, он производил впечатление неплохого парня.
— Иногда я думаю… А, ничего.
— Что?
— У нас были приятельские отношения с Грегом. С ним было хорошо работать. Ты понимаешь, что я имею в виду? Всегда жизнерадостный. Мы часто разговаривали с ним, особенно когда у нас совпадали ночные дежурства. Он играл на скрипке. Ты знал это?
— Нет.
— Не очень хорошо, я думаю, но он чувствовал музыку. Под его грубой внешностью скрывался очень трогательный человек.
— Да. Он казался славным, добрым парнем.
— Я знала его довольно хорошо. Вот почему я чувствую… Это как дыхание смерти. От всего, к чему я прикасаюсь… Вначале Клер Коул, а теперь Грег.
— Джейн, это глупо. Ты не сердишься, что я так говорю?
— Я ничего не могу с собой поделать. У меня возникает такое чувство.
— Это просто глупо. Черт возьми, Клер Коул была убита на моем корабле. Я не чувствую никакого…
— Ты с "Сайкса"? — спросила она внезапно.
— Да, разве ты не знала?
— Нет.
— Ну, да. Ее убили прямо там. А потом еще этот парень, Шефер. Слушать тебя, так у всей команды должно быть чувство вины. Это глупо.
— Шефер, — сказала она тихо. — Писарь.
— Ты знала его?
— Нет. Я только… слышала о нем.
— Славный был парень.
— Он… он покончил самоубийством тоже?
— Да.
— Странно.
— Что странно?
— Два самоубийства. Так близко друг к другу.
— Слушай, тебе не холодно? Я могу включить печку.
— Нет, нет, нормально, — она покачала головой. — Бедняга Грег. Ты ведь был в солярии как раз перед тем, как он… он выбросился?
— Кто?
— Ты. Я думала…
— Откуда ты это взяла?
— Гиберт сказал. Он сказал, что оставил тебя с Грегом вдвоем там, наверху.
— Да. Я спустился вниз через несколько минут после Гиберта. Славный малыш этот Гиберт. Жаль, что у него эта бо…
— Грег говорил тебе что-нибудь, что могло бы указать…
— Нет, ничего особенного. Он просто выглядел очень угрюмым. Поэтому-то я и ушел. Он был слишком печален для меня.
— Да. — Она сидела сейчас очень тихо, задумавшись.
— Не возражаешь, если мы остановимся? — спросил он.
— Что?
— Ничего, если я приторможу?
— Да, если хочешь. — Она огляделась. Дорога была очень темной. Они съезжали с шоссе к небольшой полянке в лесу.
Он выключил двигатель и откинулся на сиденье.
— Посмотри на эти звезды, Джейн.
Она помолчала.
— Ты раньше никогда не упоминал, что ты с "Сайкса".
— Нет? Повода не было.
— Ты хорошо знал Шефера?
— Иногда болтал с ним. — Он положил руку на сиденье за ее спиной.
— Ты знаешь старшего лейтенанта Мастерса?
— Да. — Он придвинулся ближе. — Ты говоришь чересчур много для такой хорошенькой девушки.
— У лейтенанта Мастерса есть теория, — сказала она, поглощенная собственными мыслями. — Лейтенант Мастерс думает… — Она оборвала себя внезапно, медленно повернув голову, чтобы посмотреть на него.
Его рука крепко обхватила ее за плечо.
— Что он думает? — спросил он небрежно.
— Ничего, — сказала она. Ее мозг лихорадочно работал. Она внезапно почувствовала тревогу. Она пыталась думать спокойно, пыталась вспомнить имена, которые называл Чак. Да, да. Той ночью, в заливе… "Ты все еще думаешь, это сделал один из этих двоих? Как их зовут? Дэниелс и Джоунс. Пери Дэниелс и Альфред Джоунс".
Она похолодела.
Как она раньше не связала? Как она могла быть такой идиоткой?
— Джейн?
Она напряженно выпрямилась.
— Да?
— Что-нибудь не так?
— Нет, — сказала она. "Я могу сидеть сейчас с убийцей. Он мог убить Клер и Шефера. И Грега! О боже, Грега!”
Он притянул ее к себе, его губы нашли ее, но в этот раз они были неожиданно холодными. Все же она ответила на его поцелуй, задаваясь вопросом, как ей узнать наверняка, как она может узнать наверняка. Она учащенно дышала, ее грудь опускалась и поднималась. Он лихорадочно целовал ее, принимая ее учащенное дыхание за возбуждение.
— Джейн, — прошептал он, — я люблю тебя. — Она молчала. Он покрывал поцелуями ее шею, уши, щеки, закрытые глаза, кончик носа. Его руки крепко сжимали ее плечи. — Я люблю тебя, я люблю тебя, — повторял он бесконечно.
Она слушала его проникновенный голос. И думала только о том, что он мог оказаться убийцей, что он мог столкнуть Грега с солярия. Мысль напугала ее, она начала дрожать. И он снова неправильно понял ее прерывистое дыхание и дрожь.
Его рука небрежно гладила ожерелье вокруг шеи, пальцы играли жемчугом рядом с ее грудью, которая то поднималась, то опускалась.
— Ты ничего не хочешь сказать? — спросил он. Его пальцы изучали каждую бусинку на нитке.
— Что… что ты хочешь от меня услышать?
— Что-нибудь. Я откровенно выразил свои чувства. Разве это не заслуживает ответа?
— Я… я еще не знаю.
Он убрал руку с жемчуга. Небрежно, почти нечаянно. Она почувствовала на себе тепло его ладони, и ее первой реакцией было отодвинуться. Но она сдержала страх и спросила:
— Ты любил многих девушек?
— Как тебя — никого.
— Но многих?
Его рука двигалась, нежно гладила ее. Пальцы становились все тверже и тверже. Он привлек ее к себе, чувствуя себя сейчас более уверенно. Уверенный, что он может позволить себе больше, уверенный в своей привлекательности.
— Я никого не любил по-настоящему, Джейн, — сказал он, — это настоящая любовь.
— Откуда ты знаешь? — спросила она, чувствуя, как его пальцы ласкают ее. Страстно желая, чтобы он прекратил это, она не осмеливалась остановить его, потому что хотела услышать, что он скажет. Хотела подвести его к тому, что хотела от него услышать.
— Я просто знаю это. Я ужасно хочу тебя. И поэтому знаю, что люблю. Я не испытывал ничего подобного раньше.
— Это биология, — сказала она. — На самом деле ты не любишь меня. Ты просто хочешь…
— Нет, нет. — Его рука непроизвольно сжалась. — Нет, Джейн, честно, я хочу тебя, потому что люблю тебя.
— Я думаю, ты… ты любишь мою форму. Мысль о том, что ты с сестрой, с офицером…
— Нет, я клянусь, это не так.
— Это так. Я чувствую это. Я знаю это.
— Джейн, поверь мне…
Она остановила его руку и отодвинулась в угол.
— Нет. — сказала она, изображая обиду. — Я знаю, что это так. Я офицер. Тебя это просто возбуждает. Вот и все.
Он придвинулся к ней.
— Джейн, это не так. Джейн… — Он притянул ее к себе, целуя, его рука остановилась на ее горле, затем снова опустилась. Он теребил пуговицы ее кофты. Он задыхался.
— Джейн, я с ума схожу по тебе. Я так хочу тебя, я мог бы…
— Прекрати, — сказал она. — Пожалуйста, прекрати. Ты лжешь мне.
— Какая мне, к черту, разница, офицер ты или нет? — закричал он в отчаянье. Его рука касалась уже тонкого шелка. — Ты думаешь, это имеет для меня значение? Ты думаешь, это у меня на уме?
— Да. Это все, что у тебя на уме.
— Я уже был с офицерами раньше, — выпалил он.
