Поначалу вдова, как и в разговоре с Ладушкиным, не производила впечатление слишком откровенной. Но Светлова догадалась отправить девочку, которая неотступно стояла возле матери, в магазин за кока-колой. Есть вещи, которые никогда не скажешь в присутствии ребенка…
— Неужели вам совсем его не жаль? — в лоб спросила у вдовы Светлова.
Молчание было красноречивее слов.
— К тому же он мне изменял. — Мадам Полоцухина наконец подняла на Светлову опущенный долу взор, и ее глаза — весьма неожиданно для столь заурядного создания! — мрачно и грозно сверкнули.
— Часто?
— Всегда.
— Вот как!
— Но приводить в дом — это было уже слишком!
— А он приводил?
— Представьте! Женщина прошмыгнула перед самым моим носом! Какая-то бабенка… Натянула себе на физиономию капюшон, как… Ну, словом, смешно сказать, вроде как замаскировалась, словно преступник в телевизионном триллере. Очевидно, чтобы я не смогла ее рассмотреть. Очень мне надо было ее рассматривать! А он еще стал придумывать какие-то смешные объяснения.
— Какие именно?
— Зачем вам?
— Хочется понять, насколько они смешные.
— Ну, что это якобы связано не с тем, о чем я подумала. А самого аж перекосило — весь в лице изменился… Испугался, видно, что я их чуть не застукала.
— Вот как! — Аня задумчиво смотрела на Полоцухину. — Вы уверены, что ваш муж испугался именно этого?
— Уж не сомневайтесь! — с некоторой гордостью в голосе заверила Полоцухина. — Уж он-то знал, что бы случилось, попадись они мне под горячую руку.
И весь вид Полоцухиной вселял уверенность, что это заурядное, скромное на первый взгляд создание в гневе бывает страшно.
Но Ане почему-то не верилось. Ей казалось, что Полоцухина несколько преувеличивает свои возможности.
Мужья со стажем измен, а господин Полоцухин, судя по уверениям супруги, принадлежал именно к этой славной когорте донжуанов, менее стыдливы и уязвимы, чем кажутся их женам. И не спешат проваливаться сквозь землю, застигнутые на месте преступления.
Они могут сыграть в раскаяние.
Но, судя по уверениям Полоцухиной, ее муж был по-настоящему перепуган.
Полоцухина отнесла это на свой счет. Что ж, это ее дело. Но у Светловой появились сомнения: что-то другое испугало господина Полоцухина! Отнюдь не гипотетический гнев супруги. Вряд ли также, что он «играл», симулировал этот смертельный страх.
Так что же его испугало?
Вернее, чем его испугала визитерша?
И опять эта баба «в белом»!
Или все-таки — не баба?..
Не исключено, что это можно считать главным итогом их с Ладушкиным вояжа на полуостров.
Еще один был мертв. Неважно — диабет, не диабет. Он мертв, как и остальные двое. Как Николаев и Гец…
Причины, из-за которых они все погибли, — разные, но результат — практически одномоментно! — одинаков. А какие бы ни были причины, но если смерть случается в одно и то же время и при сходных обстоятельствах — после посещения дамы, — их что-то, да объединяет. Но что?
И Полоцухина тоже накануне смерти посетила какая-то женщина.
Она сообщила что-то ужасное?
Или…
Что же скрывалось там, под низко опущенным капюшоном?..
Никто из свидетелей посещения, ни Инна Гец, ни жена Полоцухина, — никто из тех, кто был в данный момент жив, не видел лица под капюшоном.
Почему же все они, не старые и не слабые мужчины, повидавшие в жизни всякое, были так напуганы?
Чем она их так потрясла?
Просто не женщина, а Медуза Горгона какая-то!
От одного взгляда стынет кровь.
Вот она у них всех и застыла. Увы, на той самой температурной отметке, на которой прекращается жизнедеятельность.
И люди превращаются в мертвецов.
* * *
Аля Фокина, не раскрывая штор, подошла к зеркалу. Подошла, зажмурившись.., и, наконец, решила взглянуть. Так, в полутьме, в сумерках, было не слишком страшно.
Долго стояла перед зеркалом, затаив дыхание.
Где же, где она, где справедливость ? Неужели никто не должен за это ответить?!
Потом, еле передвигая ноги, подошла к, телефону.
Набрала междугородный номер.
Трубку взяла девочка.
— Будьте любезны, попросите к телефону Полоцухина Александра Федоровича.
— Его нет, — ответил с некоторой заминкой детский голос.
— А когда он будет ?
— Никогда.
— Что, переехал ?
— Папа умер.
В трубке послышались гудки.
Она стояла с трубкой в руках. «Папа», то есть Полоцухин, умер.
Наконец она положила трубку на место.
Еще один.
В конце «Новостей» обычно были сообщения неполитические. Что-нибудь забавное и не слишком серьезное. Что-нибудь про львенка, которого выкармливают детскими смесями в африканском национальном зоопарке добрые смотрители.
На сей раз это был сюжет о черепахах. На каком-то острове в каком-то океане…
Анна смотрела и не верила своим глазам: это был видеоряд, иллюстрирующий слово в слово то, о чем бормотала Яна Васильевна, когда они сидели с ней в сторожке Вершинина на острове посреди озера.
Умирающие на раскаленных камнях и скалах гигантские черепахи вытягивали морщинистые шеи, пытаясь вырваться из-под панцирей своих сородичей, которые упорно все лезли и лезли на берег.
И два добрых человека в шортах, английская пара, метались среди этих панцирей, поливая водой из пластиковых бутылок вытянувшиеся из-под них в агонии черепашьи головы.
Загадка природы. Откуда они взялись там в таком количестве? Почему стремились выползти на берег? На верную смерть. Ну кто бы мог все это объяснить?
* * *
Анна задумчиво полистала записную книжку.
И наконец нашла то, что было нужно.
Трубку сразу сняли — по одному этому можно было представить себе пожилого человека, который один-одинешенек в ненастный день сидит безвылазно в квартире и рад любому звоночку, да просто человеческому голосу.
— Федор Андреевич!
— Анечка?! Я вас узнал!
— Спасибо.
— Чему обязан?
Чувствовалось, что старику хотелось поболтать, но он был реалистом и понимал, что если к нему вдруг проявили внимание, то это означает одно — что-нибудь от него да надо.
Общение просто так — ради самого общения — в Москве последние годы редкость.
— Знаете, о чем я хотела вас спросить? Как там земной шарик, Федор Андреевич? Подрастает?
— В каком смысле?
— Помните, вы говорили летом, что якобы он…
Ну, будто бы существует такая научная теория: земное ядро все время растет и…
— А-а, не забыли! — Федор Андреевич довольно хмыкнул: надо же, его слова запомнились! — Да уж, Анечка, с лета сколько времени-то прошло… Подрос, наверное, наш земной шарик. — Старик засмеялся. — Шучу.., земной шар не капуста. Если и растет, то не так быстро.
— Федор Андреевич, а правда, что вы консультируете в одном известном фонде?
— Ну, не скрою: интересуются мнением старика.
Востребован. Без ложной скромности скажу: и машину присылают, когда очень нужен.
— Вы вчера новости смотрели? Там такой сюжет показывали о черепахах!
— А, да, да… Я тоже обратил внимание. Любопытно. Да что там любопытно. Удивительно!
— Загадка природы, правда? Откуда они взялись в таком количестве?
— Ну…
— Почему выползали на берег? На верную смерть…
— Ну, что вам сказать… Не то чтобы совсем загадка… Но не изучен, однако, этот вопрос! Не изучен…
— А что-нибудь еще из этого ряда явлений вам известно? Подобные факты наука отмечала?
— Ну, если бы можно было как-то объяснить, кроме необъяснимого, поведение этих черепах, и самоубийства китов, и взрывы популяций, и бешеный рост травы в Подмосковье… Или невесть откуда взявшиеся сонмы ос и комаров, которых еще вчера почти не было. Неожиданно появляются и так же неожиданно идут на убыль.
— Да, в самом деле, то они есть, то нет.., то густо, то пусто.
— А какие загадочные толчки подвигают живые существа к размножению, оживлению жизнедеятельности? К сверхактивности? От самых огромных и сложных до самых крошечных и простых?
— Самые крошечные — это кто? Мышки?
— И не только. Есть и поменьше. Бактерии, вирусы.
— Да? А они тоже подвержены таким приливам и отливам?
— И никто, разумеется, не отказался бы выслушать объяснения, отчего это происходит, но никто их пока, увы, не в состоянии дать.
— Никто?
— Возможно, очень возможно, что все это связано как раз с поведением Солнца, — продолжал Федор Андреевич, дезавуируя свое предыдущее утверждение и намекая тем самым на то, что он-то как раз такие объяснения может дать.
— Солнца?
— Да. Видите ли, мощь Солнца невероятна. Жар его короны достигает полутора миллионов градусов по Цельсию. И вот представьте: на этой раскаленной гигантской сковородке появляется пятно…
