в сторону глаза.
— Так все-таки, что Матвей сегодня делал на кладбище?
— Да не было его на кладбище!
И снова Максим не поверил. И Егор выразительно глянул на него. Он тоже очень сомневался в честности Антонины Игоревны.
— А машину видели?
— Машина весь день в гараже простояла.
— А глянуть можно?
Метель на улице, и если машина только что с дороги, снежная каша кусками будет сваливаться с нее на пол в гараже.
— Что глянуть? На машину? Зачем?
— Тогда на Матвея.
— Я же говорю, завтра приходите!
— А сейчас?
— Сейчас только с ордером!
— Ух ты!.. Мы-то думали, что Матвей ваш мимо проходил, а вам постановление подавай! Неужели он убил?
— Кого убил?
— Сухаркова. На кладбище.
— Сухаркова убили?!. - как-то не очень убедительно ужаснулась женщина. — Это не Матвей!
— Дети дома?
— Дочь.
— Некрасиво будет, если отец у нее на глазах сбежит. — Максим говорил нарочно громко, чтобы Тельников мог его слышать. — А его задержат и в наручниках поведут.
— Зачем ему бежать? — Голос у женщины дрожал от волнения.
— А по подозрению в убийстве… — сказал Стасов, деловито вынимая из кармана телефон. — Первый, группа к захвату готова?… Очень хорошо!
— Какая группа? — Антонину Игоревну зазнобило.
— Я же сказал, захвата… Постановление у следователя, он сейчас подъедет.
— Ну когда подъедет, тогда и группа…
— У группы приказ. Сейчас все начнется. Спрячьте, пожалуйста, детей!
— Матвей! — не выдержав, позвала Тельникова.
— Ну чего тебе? — Открылась дверь, и на порог дома вышел высокий, крепкий на вид мужчина в армейской куртке, застегнутой на все пуговицы. И шарф чуть ли не до подбородка. На голове черная вязаная шапочка, на ногах калоши на шерстяные носки.
— К тебе пришли! Из полиции!
— Ну, хорошо…
Над крыльцом свет горел ярко, а у калитки, мягко говоря, не очень. Максим напряг зрение, всматриваясь в лицо Тельникова, но сразу ничего не увидел.
— Чего надо? — Хозяин дома остановился в шаге от жены. Не рискнул подходить слишком близко к незваным гостям.
— А поближе нельзя? — спросил Стасов.
— Что поближе? — Тельников нерешительно шагнул к нему.
Только тогда Максим заметил синяк под глазом, заретушированный густым слоем тонального крема.
Синяк свежий, замазать его нереально, но, видимо, Тельников рассчитывал на плохое освещение. И нос припухший, и ссадину на подбородке можно разглядеть. И на виске, похоже, шишка. Под шарфом что-то наверняка скрывалось. Может, и костяшки пальцев сбиты, если Тельников дрался без перчаток.
— Стесняюсь спросить, что это там у вас под глазом? — спросил Павлов.
— Так это, семейная ссора, — глянув на жену, вибрирующим от волнения голосом сказал Тельников.
— И давно Сухарков приходится членом вашей семьи?
— При чем здесь Сухарков?
— Когда вы видели его в последний раз?
— Позавчера.
— А на кладбище сегодня вы его не видели? Разговаривали с ним, дрались, но не видели.
— Не разговаривал я, не дрался.
— Вас видели сегодня на кладбище. — Максим строго смотрел на Тельникова и чеканил каждое слово.
— Кто видел?
— Видели. Завтра проведем официальное опознание.
— Да не мог никто видеть! — мотнул головой Тельников.
— Не было никого?
— Может, хватит морочить голову честным людям… Я понимаю, вам нужно раскрыть убийство, назначить виновного, но со мной этот номер не пройдет. У меня дядя…
— Откуда вы знаете про убийство?
— Ну так вы с моей женой тут…
— Мы с вашей женой тут, — перебил Максим. — А вы с Сухарковым там… Где сейчас работают профессиональные эксперты… Вы слышите меня, Тельников, профессиональные эксперты! Как вы там наследили, на сто уголовных дел хватит. А еще обыск у вас в доме проведем, кровь потерпевшего на одежде найдем…
— Хватит! — зажмурив глаза, вдруг вскрикнул Тельников.
— Что хватит?
— Был я сегодня на кладбище!
— И с Сухарковым дрались!
— Здесь ничего не скажу! В участок везите!
— С вещами или без? А то в изоляторе сейчас не сезон.
— Я не убивал… Но вы же не поверите! — опустив голову, вздохнул Тельников.
Антонина Игоревна заплакала, Павлов попросил ее взять себя в руки и продиктовал список необходимых вещей. Чем теплее Тельников оденется, тем для него лучше.
* * *
Труп еще не увезли с места преступления, а дело уже, считай, раскрыто. В бытовых убийствах виновника установить, как правило, не сложно. Так что Максим не особо трубил в фанфары.
— Да, я купил цветы, приехал на кладбище, смотрю, Илья стоит, ну, слово за слово. Я ему в морду, он мне в морду. Я его душить, он меня душить… На землю меня повалил… Я даже не думал, что в нем столько силы, думал, все, приехал. А он меня отпустил, поднялся, отошел…
— Дальше что? — спросил Павлов.
— Дальше отключился я, очнулся, а он уже мертвый лежит. Я поднялся, отряхнулся и домой… Понимаю, что надо было полицию вызвать, но вы же на меня бы подумали!
— Мы на вас и подумали, — зевнув, сказал Стасов.
— Надо было полицию вызвать, — сонно кивнул Максим. — А вы домой. Даже душ приняли. Запудрились, как будто мы ослы какие-то. Жену заставили врать.
— И сами врете!
— Да не вру я! Что было, то и говорю!
— То и было, — усмехнулся Стасов. — Вы душили Сухаркова, он душил вас. Вы ничего, выжили. А он умер. От перелома гортани.
— Был у нас такой случай, — вспомнил Максим. — Муж душил жену, потом отпустил. Когда он уходил, она живая была. А мать пришла, она уже мертвая. Отсроченная смерть.
— Пока вы в отключке лежали, Сухарков насовсем отключился, — развел руками Стасов.
— Вы же тоже отключились. Хотя и временно… А могли бы и навсегда. — Максим сочувственно смотрел на Тельникова.
— Так я не сам отключился.
— Сухарков ударил?
— Нет, Сухарков удивился, еще и спросил: «Это ты?»
— У кого спросил?
— Когда я лежал, к нему кто-то шел, я его видеть не мог. А он увидел и спросил.
— И что этот, кто шел, ответил? — с насмешкой глянув на Максима, спросил Стасов.
— Ничего. Меня ударил! — Тельников потрогал пальцами висок, на котором угадывалась шишка и ссадина на ней.
— Чем?
— Не знаю… Может, ногой.
— А почему сразу не сказали? — спросил Максим.
— Сразу вы сказали, что сами отключились, — напомнил Стасов.
— Ну, может, и сам, — пожал плечами Тельников.
— Так сам или может?
— Я как очнулся, перед глазами плывет, в ушах шум… Может, померещилось?
— Померещилось, что ногой в голову ударили?!
— Но я точно не убивал!..
— Муж, который жену задушил, тоже так говорил. Мы ему даже поверили. Оказалось, зря. Он и убил. Просто поверить в это долго не мог.
— Но я-то точно знаю, что не мог убить!
— И то, что человек какой-то был, подходил к вам, а ты
