лежал, тоже точно?
— Илья жив был после того, как душить меня перестал. И говорил он, ты это, спрашивал. А если спрашивал, значит, нормально с ним было, не мог он потом умереть сам по себе.
— Так говорил или не говорил? У кого он там что спрашивал?
— Спрашивал… Это могло померещиться, — кивнул Тельников. — А ногой в голову нет!.. Не померещилось мне! На самом деле все было!
— На самом деле ты Римму Сухаркову любил… Или нет?
— Любил. Раньше как-то не очень, а потом все больше…
— А когда она погибла, на кладбище к ней пошел, на сорок дней. Там с ее мужем и сцепился. Было?
— Ну было.
— Дрался с ним? Душил его?
— Не так чтобы… Он меня душить стал, и я его… Даже не душил я его, отталкивал от себя.
— За горло?
— Ну, в общем…
— В общем ты ему гортань сломал.
— Так я же защищался!
— Ну вот! А то не я, не я!.. — глянув на Стасова, улыбнулся Максим.
Клиент созрел, следователь уже в пути, сейчас подъедет, допросит его, запротоколирует признание. А им пора домой, все-таки суббота сегодня. Может, завтра и не нужно будет выходить на работу, вдруг начальник разрешит дома остаться?
* * *
Лифт поднялся, остановился, створки разошлись, выпустив Артема на нижний этаж опостылевшего пентхауса с его стерильным модерном. Дом бы на берегу Волги поставить, из лиственницы, чтобы диаметр бревен не меньше полуметра, чтобы огонь в камине как пионерский костер горел, так же мощно и шумно. Баньку, само собой, настоящую, русскую, построить, и чтобы каменка была, которую можно было бы березовыми дровами топить.
Лика стояла посреди холла, как обычно, на боевом посту. Выражение лица задумчивое, взгляд человека, витающего где-то в облаках.
— О чем задумалась? — спросил Артем.
— Задумалась? — Лика глянула на него. — Ну, может быть… Кино сейчас смотрела. Двое в большом космическом корабле, на всем готовом. Он и она. Всю жизнь лететь… Если любят, почему бы и нет?
— И на всем готовом.
— Ну да, нормально так… Я бы полетела!
— С кем?
— Пока не знаю, — вздохнула Лика.
Двадцать шесть лет ей, вроде бы и молодая, но жизнь пора устраивать, потом будет поздно. Замуж ей нужно. Да она и сама это понимает.
Появилась Ева, в банном халате, волосы распущенные, слегка увлажненные после сушки. Лика отошла в сторонку, встала у ближайшего к ним столика в домашнем кафе. Ева могла попросить кофе, а она хоть и телохранитель, но обслужит.
— Все, управился? — спросила Лазарева, выразительно глянув на часы.
Половина девятого, не так уж и много, но для субботы поздно. Баню из бревен Артему никто не обещал, но сауна с электрическим камином и бассейн — хоть до утра, с пивом и без.
— Надеюсь, закончили, — глянув на Лику, кивнул Артем.
Вряд ли она имела прямое отношение к убийству Сухаркова, но без нее не обошлось. Это ведь она перепрограммировала Даричева, могла погибнуть Авгеева, а киллер исполнил ее заказчицу. Отсюда и конфликт, в котором сегодня погиб Сухарков.
— Что не так? — мгновенно среагировала та.
— Да нет, просто Сухарков сегодня погиб.
— Как погиб? — нахмурилась Лика.
— А Даша не звонила?
Лика вздохнула, разочарованно цокнув языком. Дескать, опять ее подозревают, хотя она ни в чем не виновата. Обидно.
— Даша не звонила.
— Тельников считает, что это Сухарков заказал свою жену киллеру, — сказал Малахов, внимательно глядя на Лику.
Не видел он в ней фальши. Видел, что обижена, удивлена и даже переживает, но фальши не заметил. И убийство Сухаркова действительно стало для нее новостью. Если убийство мужа и жены — пьеса в двух частях, то свой акт она отыграла.
— И что?
— Подрался Тельников с Сухарковым на кладбище и убил.
— А должен был убить меня? — усмехнулась Лика.
— Не думаю… Но версия интересная, — улыбнулся Артем.
— Думаете, смешно?
— Да, это не смешно, — кивнула Ева и потащила Артема к лифту.
А Гуслярова потянулась к телефону, видимо, желая позвонить подруге… А ведь Даша могла и забыть про Лику, когда такое дело. Могла и вспомнить, но чуть позже.
Они поднялись к бассейну, прошли в сауну, Артем разделся, ополоснулся под душем, Ева зашла в парилку вместе с ним. Он лег, она вытащила из шайки размокший веник.
— Остыл немного, но ничего, я сейчас разогрею!
Ева женщина хрупкая, но рука у нее сильная, так врезала по спине, Артем аж крякнул от удовольствия.
— Давай рассказывай, в чем там Лика опять провинилась?
— Не опять, а в том же самом. Чего уж там говорить, помогла она Сухаркову убить.
— А если бы эта сучка меня заказала?… Правильно все, за что боролась, на то и напоролась… Мужа ее убили?
— Мужа.
— Сначала жену, потом мужа?
— Сначала жену.
— А потом тебя!
— Да, потом меня пытались убить.
— Теперь вот мужа. Может, тебя снова попытаются убить?
— Кто попытается?
— Да не знаю, мне эта «Аравия» покоя не дает. А вдруг они не остановились?
— Думаешь, Сухаркова убил киллер, которому заказали меня?
— Да нет, про Сухаркова я не думаю. И про его жену тоже… Про тебя думаю! Я ведь с тобой как заново родилась… — Ева остановилась, бросила веник в шайку. — Если с тобой вдруг что-то случится!..
— Не случится.
— А давай бросим все и уедем!
— Сначала я должен сделать тебе предложение. — Артем поднялся, сел, взял Еву за руку, усадил девушку к себе на колени.
В парилке жарко, горячо, но им все равно. И она любила пекло, и он. Может, им куда-нибудь в тропики убраться? И жить там в жаре и согласии на каком-нибудь необитаемом острове.
— Так в чем же дело?
— Я сделаю это потом. И красиво, — тихо сказал он, губами касаясь ее ушка.
— А сейчас можешь сделать некрасиво, — прошептала Ева, откидывая голову и закрывая глаза. — Но так, чтобы я согласилась.
Артем лукаво улыбнулся, пальцами легко пощипывая твердеющий сосок на упругой груди.
Он знал массу способов добиться согласия женщины. На все.
Лицо невыразительное, неподвижное, можно даже сказать, апатичное, но взгляд живой, энергичный. Следователь Планидкин знал свое дело и относился к нему со всей ответственностью.
— Все сходится, и держал Тельников Сухаркова за горло, и толкал, травмируя гортань. Все это подтверждает экспертиза. Криминалистическая, — подчеркнул следователь. — А судебно-медицинская утверждает, что смерть наступила в результате точечного удара, скажем просто, в кадык.
— Значит, Тельников еще и ударил, — пожал плечами Максим.
— Может, и Тельников. Но те же криминалисты считают, что удар нанесли, когда Сухарков находился в положении
