Игорь Гриньков - Криминальная история

«Вы ведь и спать с ней собираетесь?», — невинно спросил Командор, — «Ох, боюсь, навешает Вам уважаемая Ольга Николаевна пи…дюлей!».

«Можно подумать, что ваши жены калмычки с восторгом встретят появление молодых конкуренток! Калмычки сейчас эмансипировались почище русских», — занял оборону Доктор.

«Что, правда, то, правда», — почему-то ответил за всех дядя Ваня, ранее не принимавший активного участия в дискуссии.

«Да», — здраво сказал Предприниматель, — «с нашими женами придется провести непростую разъяснительную работу, популярно и доходчиво довести до их сознания, что мы это делаем не из-за моральной распущенности, а исключительно ради благородной цели — повышения рождаемости. Дело всенародное, можно сказать! Должны понять».

Командор, наконец, смилостивился над Доктором:

«Не дрейфьте, Док! Берем Вас в свою компанию, готовьте на весну тысячу зеленых. Неважно, для деторождения или для помощи немолодой супруге. В целом это положительно повлияет на изменение женского менталитета собственницы. Да и дешевле, в конечном счете, чем платить каждый раз мочалкам. А тут на законных основаниях, и скандалов никаких. И младшей дочке будет подружка».

«И на сколько же лет будет моложе подружка, да, и мама по совместительству?», — поинтересовался Предприниматель.

«Лет на пять может получиться», — прикинул Доктор.

«Могут возникнуть не состыковки в интересах. Дочка — дипломированный врач, без пяти минут психиатр-нарколог, продукт современной цивилизации, а молодая жена, хоть и раскрасавица, но неотесанная, необразованная женщина из горного, почти средневекового, кишлака, знающая всего лишь несколько обиходных фраз на русском языке. Но, проблемы будем решать по мере их возникновения», — вполне серьезно принялся рассуждать Пилот-Предприниматель.

«А, по-моему, не состыковки возникнут у всех вас гораздо раньше», — раздался голос реалиста дяди Вани.

Он слушал воодушевленные разглагольствования своих попутчиков, молча неодобрительно и скептически качал головой, только периодически плескал «Горилку» в стаканчики, один из которых протягивал вперед Командору.

«Это, какие же?», — спросил Предприниматель.

«Когда вы заявитесь со своими несовершеннолетними бадахшанками, вас просто на порог дома не пустят», — ответил он, и в голосе его звучало глубокое внутреннее убеждение.

«Какой Вы отсталый человек, дядя Ваня, хоть и руководитель предприятия, специалист с высшим образованием! Из-за таких косных взглядов калмыки скоро с лица земли исчезнут, растворятся в других народах. Вот, и Доктор понял и принял идею, хотя несколько в своеобразной интерпретации», — с назиданием молвил Предприниматель.

Дядя Ваня только вяло и безнадежно махнул рукой.

Ремарка дяди Вани не повлияла на энтузиазм, с которым друзья продолжали обсуждать крайне интересную, приятную, а, главное, полезную для республики тему. Переговорщики действительно обсуждали важный вопрос демографии, но, как при этом у них горели глаза, сколько скрытой страсти пряталось за каждой фразой! Не всякая проблема государственной важности способна вызвать такой душевный подъем!

Для увлеченных беседой друзей даже хмурая муть, окружающая автомобиль, казалось, немного рассеялась, а в графически черных, серых и грязно-белых красках ненастного зимнего дня лукаво заиграли теплые, согревающие оттенки: розоватый, желтый, оранжевый. Дорога субъективно стала восприниматься не такой тяжелой и предательски опасной. Время тоже ускорило свое монотонное течение, трансформировавшись в резвый аллюр.

Так за разговором пролетел световой день, причем, прилагательное «световой» следует принимать с большой натяжкой, поскольку освещение все время напоминало глубокие сумерки, а к шестнадцати часам джип окружила непроглядная тьма. Вот так, дорога, которая в обычную погоду отнимала у иномарки два — два с половиной часа, заняла по указанным выше причинам непомерно много времени. Но впереди был уже Волгоград.

Решено было покушать в дагестанской закусочной в ближайшем к городу поселке, чтобы не блукать по заваленным снегом и забитым автомобильными пробками улицам. Сидя за столом, уставленным тарелками с жирным хинкалом, путники теоретическую часть разговора стали облекать в оболочку конкретного плана. В роли стратега выступил Командор:

«Помповое ружье надо с собой взять обязательно. Лучше, конечно, автомат и несколько гранат, но границы. А то в горах еще шныряют банды недобитков».

«Вот, и пригодится Ваш афганский опыт, Командор», — с уважением произнес Предприниматель, из которого душу вымотала дорога, и единственным желанием было прилечь после еды.

«Таджикский и фарси я немного помню, но прихватим еще одного моего приятеля, аварца, он мусульманские законы знает. Два года учился в медресе, пока не выгнали. Сейчас чабанует, но человек ученый, Коран читает по-арабски», — развивал Командор концепцию, — «Карту Горного Бадахшана я достану, созвонюсь с полчком из Казани, выясню необходимые детали. Ваше дело — скирдовать баксы, а тебе, Костя, — еще подготовить джип».

Дядя Ваня уже в разговор не вступал, отдав предпочтение вкусному хинкалу.

После еды приятели снова тронулись в путь. Вопрос, по которому Доктору нужно было договориться, был решен в наилучшем виде, и через сутки экипаж вернулся домой. Описывать дорогу не имеет смысла, она стала еще хуже.

По прибытии домой, романтики погрузились в ежедневную суету будней и все реже созванивались по поводу предстоящего путешествия. Под обломками быта и служебных обязанностей оказалась погребенной светлая мечта о своем личном и всенародном счастье.

А когда наступила весна, то все как будто забылось. Только иногда по ночам им снились суровые, обдуваемые холодными ветрами вершины Горного Бадахшана, которые двум калмыкам, тридцати двух и сорока двух лет, представлялись в виде сказочной страны Бумбы, а русскому, в возрасте под шестьдесят, — в виде призрачного града Китежа.

Лишь дяде Ване ничего не снилось.

Январь 2010 г.

Писатель Н. сидел за письменным столом и тупо смотрел в мерцающий экран монитора компьютера, на котором маячила чистая страничка текстового редактора Microsoft Word. Сегодня он собрался поработать, как следует, на ниве литературного творчества.

Побудительных причин было несколько.

Во-первых, Н. действительно долго не писал. Последняя книжка вышла в издательстве пять лет назад, и его имя стало произноситься все реже и реже, а это верная дорога к полному забвению.

Во-вторых, в писательском союзе недавно поинтересовались, нет ли у него в портфеле нового произведения? А в вопросе явно звучало: «А не иссяк ли у Вас, милейший, животворный творческий родник? Уж не наступил ли страшный и необратимый процесс литературной импотенции, от которой никакая «Виагра» не помогает?».

В-третьих, финансовые дела у Н. расстроились настолько, что он повлезал кругом в долги, а жена стала относиться к нему, как к неодушевленному, не очень нужному и обременительному предмету, и даже тарелку с жидковатым супом ставила на стол с подчеркнутым пренебрежением. Мол, жри, дармоед, что дают; от тебя мало толку как на супружеском ложе, так и плане содержания семьи.

Хроническое безденежье давило на плечи Н. всей тяжестью комплекса неполноценности и давало повод к размышлениям типа:

«Да, нелегко нынче нам, писателям! Госзаказ отменили, и это сильно ударило по карману. Вот люди, живущие на мусорной свалке, парии, отбросы общества, можно сказать, а зарабатывают в день больше меня. Разве это справедливо!?».

Поскольку писатель Н. ничего путного в жизни делать не умел, оставалось одно: быстренько написать новый роман или повесть, или, что получится, на худой конец.

Он твердо знал, что для создания произведения необходимы тема и идея. В голове назойливо вертелась фраза из литературного прошлого — «социалистического по форме, национального по содержанию». Первую часть архаичного заклинания можно смело опустить за ненадобностью.

Теперь, выбор темы, а идею Н. потом вложит.

Про удачливого, трудолюбивого сельскохозяйственного предпринимателя, накормившего половину населения республики и ставшего поставлять свою продукцию на экспорт, он уже писал.

Про талантливого руководителя одного из районов, сделавшего из своего мини-региона процветающую зону, где дети счастливы, одеты, обуты и накормлены; все их родители при деле, а старики пьют джомбу и нахваливают заботливого ахлачи, Н. писал тоже. Неважно, что потом прототипа главного героя посадили в тюрьму за битье морд и казнокрадство. Ведь писатель создает художественное произведение, а не летучий газетный репортаж.

Про главного человека в республике также было написано. Н. даже получил за это произведение местную литературную премию, но с тех пор про главу было написано столько, что сказать новое слово стало практически невозможно. А повторяться писателю Н. не хотелось.