Игорь Гриньков - Криминальная история

Так вот, буквально через неделю я была излечена, окончательно и бесповоротно! С тех пор я ежедневно молюсь, и буду продолжать молиться за своего спасителя, тем более, что в своих молитвах я не окажусь одинокой; со мной еще четыре близкие женщины, полностью разделяющие мои чувства!».

Старшая вставила существенный комментарий:

«Ты, права, милая Баира, Иван был чудотворцем! Даже семя его, а об этом я могу судить авторитетно, особенно принятое натощак, обладало могучей целительной силой!».

Четвертая подруга, к слову, наиболее эффектная в квинтете, поняла, что подошла ее очередь:

«О нашем возлюбленном Иване Ивановиче можно говорить бесконечно, но в этих полноводных реках слов не промелькнет и малая толика тех достоинств, которыми он обладал. А главное достоинство, как мне кажется, его умение любить и быть любимым. Лично для меня, все мужчины делятся на две категории: до и после Ивана. И, обе эти категории, не идут ни в какое сравнение с нашим Любимым, так, пародия какая-то!

Что касается его бескорыстного стремления помочь своим возлюбленным, то тут и говорить нечего. Помню, что после окончания нашего КГУ, я больше года болталась с дипломом в руках в поисках работы по специальности. И везде — от ворот поворот, или гнусные намеки, что вопрос можно решить… через постель. Примерно в это время состоялось мое знакомство с Иваном Ивановичем, для которого решение моей проблемы оказалось сущим пустяком; один телефонный звонок старому приятелю.

Он и в дальнейшем вел меня по жизни, только я сразу не догадалась, потому что в таких делах Иван предпочитал сохранять инкогнито, не афишируя свои возможности и, тем более, не бахвалясь перед подругой, набивая себе цену. Лишь поначалу я немного удивлялась тому обстоятельству, что так стремительно возношусь по карьерной лестнице, а потом добрые люди разъяснили, что по чем. Так вот, всем, что я достигла, я целиком обязана Ивану Ивановичу!».

Завершила душещипательную беседу самая младшая, двадцатипятилетняя Данара:

«Я внимательно слушала, что говорили мои более опытные и зрелые сестры, и мне трудно что-нибудь добавить к их воспоминаниям. Были сказаны такие теплые и хорошие слова! Я знаю только одно, что Иван Иванович научил меня любить и ценить, когда любят тебя!

За год до смерти он сильно заболел и слег в больницу. Мне он настрого запретил навещать его там, и не потому, что опасался неожиданных встреч с женой и родственниками. Он, наверное, не хотел, чтобы я видела его слабым, немощным, угасающим; в моей памяти он желал остаться полным здоровья, энергии, идей и планов. Таким я его и буду помнить всегда!».

Пять женщин после короткой паузы чопорно, вполголоса прочитали заупокойную мантру — молитву, после чего обменялись номерами телефонов, перецеловали друг друга в щеки и тихо вышли из полумрака кафе. Путь их лежал в разные стороны.

Душа Ивана Ивановича, растроганная и умиленная увиденной картиной, совсем размякла и омылась благодарными слезами, если такое определение уместно для бестелесной субстанции. Она подумала:

«То, что я увидела и услышала, большинство людей сочло бы плодом сочинительства полупьяного автора или бредом сумасшедшего. Но земное существование человека столь разнообразно и непредсказуемо, что ни один романист не в состоянии придумать такое, что порой случается в жизни, состоящей, казалось бы, из череды терзаний и испытаний!»…

Сорок девять дней после смерти Ивана Ивановича его Душа, как и положено, находилась неподалеку от родной квартиры, а по истечении этого срока взмыла в небеса. Там ей предстояло, пройдя необходимые испытания, во многом определенные праведной или неправедной земной жизнью прежнего хозяина, снова спуститься на землю, чтобы вселиться в другое физическое тело и начать новую жизнь. Никто на свете не мог предугадать, какая оболочка ей уготована: человека, мужчины или женщины, вельможи или золотаря; бродячей блохастой собаки или усатого таракана; или просто камня, лежащего у обочины дороги, ведущей в бесконечность.

Сентябрь, 2010 г.