На дачу! — решили дружно детективы и покинули Анатолия Николаевича, к его заметному облегчению, которое он неумело пытался скрыть, суетясь у дверей и суя сыщикам на прощание свою потную мягкую ладошку.
* * *
Реми поразил резкий контраст между неухоженностью раскисших от осеннего дождя дорог поселка, неприглядностью газонов (если таким словом можно было назвать полосы стихийно разросшегося бурьяна, тянувшиеся по обочинам слякотной проезжей части) и добротными и дорогими, хотя и безвкусными по большей части домами, видневшимися за заборами. «Дачей» Тимура оказались хоромы, которые они заметили еще издали, при въезде в поселок. Это был огромный трехэтажный дом из красного кирпича, увенчанный двумя башенками с острыми жестяными крышами. Обнесенные высокой кирпичной стеной, по верху которой сидели вдобавок железные прутья-пики, выкрашенные в зеленый цвет, хоромы были похожи на небольшую крепость. Сплошные зеленые ворота были глухими. Площадка перед ними была усыпана мелким гравием. Возле них висело переговорное устройство.
Кис нажал кнопку и минут десять объяснял мужскому нелюбезному голосу, кто они такие и зачем явились. Наконец створки ворот разъехались и детективы ступили во двор.
Прямо у ворот была будочка, из которой навстречу им вышел неприветливый белокурый парень лет двадцати шести. Его старая рабочая куртка не скрывала фигуры атлета, а хмурое лицо не оставляло сомнений, что парень этот чертовски красив.
Справа и слева от ворот были разбиты две большие клумбы с увядающими, подмороженными астрами и хризантемами, в центре двумя полукружьями пологих лестниц спускалось крыльцо. На крыльце стояла девушка. Кажется, очень миловидная.
Детективы остановились посередине, ожидая, кто к ним подойдет. Подошли оба — парень и девушка.
Девушка действительно оказалась миловидной: прямые русые волосы до плеч, светло-серые кошачьи глаза… Или, пожалуй, непроницаемые эмалевые глаза фарфоровой кошечки. Личико, немного треугольное, сужавшееся к острому подбородку, было отмечено капризным ртом «сердечком»… Что-то в ней было от Хилари Клинтон, супруги американского президента, только эта была миловидней, моложе и кокетливей. Но вот треугольное личико действительно напоминало Хилари. И эти глаза фарфоровой кошечки. Или, скорее, их выражение.
Молодые люди смотрели на детективов настороженно и недоброжелательно. Кис заторопился задать тон деловой и дружелюбный:
— Алексей Кисанов. — Он протянул парню удостоверение, затем руку для пожатия, на что тот неохотно ответил. — Реми Деллье, мой друг и коллега. И француз.
— Павел, — обронил парень. И, подумав, добавил:
— Самойленко. А зачем тут француз?
— Мы вместе ведем расследование… А вас как звать? — повернулся Кис к девушке.
— Варя, — томно махнула прямыми ресницами она. — Варвара.
— Она тоже Самойленко, — добавил Павел. — Жена моя. Пошли в дом.
* * *
Кис задавал вопросы, на которые эти молодые хранители Тимурова дома отвечали крайне сухо и кратко. Каждое слово приходилось вытягивать клещами. Кто ходил в гости, когда ходил, что делал, как время проводил — послушать этих, так либо они не помнят, либо никого и не было.
— Толстый такой? — задумчиво переглядывались супруги. — Как вы говорите, лет сорока с небольшим? С работы?
— Да, Анатолий Николаевич, — нетерпеливо подсказывал Кис. — Заместитель Тимура.
— Не знаем… Тимур нам не представлял своих гостей… Мы ведь прислуга.
— Бог мой, но был среди них толстый сорока с небольшим лет?
— Да они почти все толстые…
Кис попытался описать Андрея Зубкова, затем Александру — с еще меньшим успехом. Супруги не были намерены узнавать кого бы то ни было.
Была ли женщина у Тимура? Не было. Был ли близкий друг или друзья, хаживавшие в дом по-свойски? Не было. Родственники? Не было.
Ничего не было, никого не было. Да и был ли сам Тимур?..
— Когда вы видели Тимура последний раз?
— В пятницу, — охотно ответила Варя. — Он ненадолго приезжал после работы, а потом уехал обратно в Москву. Должен был сюда в субботу вернуться. Но не вернулся…
Лицо ее приняло скорбное выражение, полагающееся при разговоре о мертвом.
— Зачем Тимур ездил в пятницу вечером в Москву? У него была встреча с кем-то?
— Он нам не докладывал! — возмущенно ответила Варя. — Я же вам уже объяснила: мы прислуга. И знать ничего не можем!
Слушая бесконечные вопросы и ответы, которых он не понимал, Реми потихоньку изучал эту странную пару. Оба были красивы, лица самолюбивы, цену себе знают… Что же заперли себя эти люди в глуши, на даче? Муж сторож, жена домработница… Неужто ничего лучшего не сумели найти? У парня морда глуповата, это верно, а вот у Барбары — так он переделал на западный лад Варвару — глаза умные…
Умные! Ох, не то это слово, не то! Мы говорим «он умный», когда он всего-навсего лишь хитрый, практичный, расчетливый. Опять говорим «умный», когда следовало бы сказать «хищник» — осторожный, умело выслеживающий добычу охотник, готовый перегрызть глотку как своей добыче, так и своим конкурентам… А вот действительно умных, тонких интеллектуалов, понимающих сокровенные глубины бытия, недоступные всем этим хитрецам и хищникам, называем дураками, потому что они не умеют урвать свой кусок зубами… Странен человеческий язык, странны человеческие представления об уме! Как, впрочем, и обо всем остальном…
Да, если у Барбары глаза и умные, то именно в таком обывательском смысле: это глаза осторожной хищницы, голодной, продажной и расчетливой. Она постреливала в Реми своими фарфоровыми глазками, самолюбиво проверяя, удалось ли ей произвести на него впечатление. Реми ей улыбнулся почти нежно: пусть думает, что поддается ее чарам. Что ни говори, а для домработницы эта девица слишком высокого о себе мнения, чересчур уверенно себя держит… Да и одета странно: обтягивающие стройные — о, да, весьма стройные! — ноги белоснежные лосины заканчивались на середине икр, оставляя открытой часть золотисто-загорелой, гладкой кожи: прямая провокация, так и хочется погладить; на ногах пушистые тапочки без задников, с большими помпонами; темно-красная майка ловко сидит на тонкой фигуре, облегая высокую грудь. В такой одежде убирать дом? А дом большой, работы в нем много…
— Спроси их, есть ли еще персонал в доме, — негромко сказал Реми Кису.
И, словно в ответ на вопрос, который Кис еще не успел задать, в дверях просторной столовой, где они сидели, возникла женщина средних лет, в переднике и с тряпкой в руке:
— Паш, мне только тут осталось пыль протереть… Может, в гостиную перейдете?
— Потом протрешь, — буркнул Паша.
Женщина моментально исчезла.
— Это кто? — спросил Кис.
— Евдокия. Ходит помогать Варе по хозяйству.
— Кто еще вхож в дом из персонала?
— А вам зачем?
— Я ведь вам уже объяснил, Павел, у Тимура пропали ценные документы. Поэтому я должен знать всех, у кого имелся к ним доступ.
— Поварша ходит. Ходила, вернее… Теперь надобности нет — ни Тимура, ни приемов. А с чего вы взяли, что бумажки эти тут, на даче, были?
Тимур после работы заезжал на дачу. А, как сказали Кису в рекламном агентстве, уходя с работы, он прихватил с собой какие-то досье… Следовательно, весьма возможно, что он оставил их на даче! Собирался над ними в субботу поработать? Но вернулся вечером в пятницу зачем-то в Москву. Зачем? Просто так он бы не поехал обратно — ведь с утра собирался снова на дачу приехать. Следовательно, было дело. Возможно, встреча. И тот, кто явился на это последнее рандеву с Тимуром, скорей всего и был его убийцей…
— Я ни с чего не взял, Паша, — отвлекся от своих размышлений Алексей. — Пока что я только гадаю, где они могли бы быть.
— Тут ничего такого не было.
— Вы же мне с первых же слов заявили, что не имеете понятия, о чем речь! Откуда же вам знать, были тут документы или нет?
— Ну… Что я, по-вашему, не могу документы отличить от простых бумажек?
— А вы разве имеете доступ к бумагам Тимура? Вы ведь, кажется, не являетесь его секретарем?
— Сторожем я являюсь. Но не дураком.
— Разумеется, вы бы отличили документы от простых бумажек. При условии, что вы могли бы их увидеть. Но вы их не видели, не так ли?
— Не видал.
— Возможно, потому, что Тимур их спрятал. Сейф в доме есть?
Кис прекрасно понимал, что уж такие места, как сейф, секретер, письменный стол, хозяева Тимура уже проверили. Но ему было необходимо разговорить этого угрюмого Пашу, который вызывал у него пока еще неясные подозрения. Как и его жена, впрочем. Тоже мне домработница: ноги на другой стул закинула, бедро изогнула, смотрит на Реми блудливо, а в это время некая тетя Дуня дом убирает… Да и много ли в таких тапках с пушистыми помпонами можно наубирать? Тапки без задников, при ходьбе шлепают по ухоженным, чистым, гладко-розовым пяткам — тапки для спальни, не для хозяйственных дел. Да и розовые пятки — Кис помнил, как его бывшая жена надраивала их в ванной пемзой, — чуть упустишь, жаловалась она Алексею, сразу кожа начинает шелушиться и отслаиваться… Была ли Варя любовницей Тимура? Кис сказал бы «да», мешало одно: муж. Любовница при наличии собственного мужа в доме?
