ноги, то увидел на краю площадки одинокую ладонь девушки, красивыми ногтями царапающую скользкий край бетонной плиты. Он подскочил, чтобы схватить эту руку, но опоздал. Тело девушки полетело вниз. Мохначев подошел близко к краю. Внизу на куче битого кирпича темным пятном выделялось тело Тамары.
Ему казалось, что бой идет вечно. Надо его обязательно достать, сказал себе Альберт Эрастович, иначе он убьет не только меня, но и Ивлева. Он методично считал выстрелы Креста, насчитал пять. Значит, у него осталось два. Не забывал считать и свои патроны. Но у меня в запасе еще есть, вспомнил Ратников про пистолет, отнятый у бандита. Значит, этот бой я должен выиграть.
Он тихо крался из комнаты в комнату, напрягая слух до звона в ушах. Вдруг за стенкой уловил легкий шорох. Здесь, рядом! понял Ратников. Неожиданно его взгляд наткнулся на обломок кирпича у своих ног. Надо попробовать старый спецназовский прием. Ратников осторожно поднял обломок кирпича. Подкрался к краю стены, бросил кирпич в темное пространство длинного коридора, служащего общей площадкой для всех квартир на этаже. Кирпич гулко упал на цементный пол. Сразу после этого Ратников выглянул из укрытия, увидел спину противника, его направленную руку с пистолетом в темноту коридора. Ратников выстрелил в спину Креста, и сразу спрятался за выступ стены. После этого прозвучало два выстрела подряд, послышался стон бандита.
Все игра закончена, понял Ратников и облегченно вздохнул. Вышел из укрытия. Крест тоже вышел на него, его левая рука с пистолетом судорожно дергалась, но выстрела не было. Правая рука висела плетью. Ратников направил пистолет на Креста. Тот попятился назад, вышел в большую комнату. Ратников прошел вслед за ним. Он опустил руку с пистолетом вниз. Рядом с ним встал Мохначев. Альберт Эрастович взглянул на него. Виктор только, молча, кивнул головой.
Крест встал в проеме двери, выходящей на внешнюю площадку. Он бросил уже бесполезный пистолет на пол, зажал ладонью темно-красное пятно, проступившее на правом плече. Его глаза бешено сверкали.
– Ну, стреляй, чего ты? – истошно закричал он.
Ратников стоял, молча, смотрел на него, но ничего не предпринимал. На него вдруг навалилась страшная усталость. Крест повернулся спиной к противникам, подошел к краю балконной площадки. Постоял несколько секунд, вдруг прыгнул вниз. Оба, Ратников и Мохначев, удивленно охнув, подбежали к краю площадки. Внизу под ними была большая гора снега, видимо, образовавшаяся здесь после расчистки проездов между гаражами. Внизу на вершине снега копошился человек. Крест долго вылезал из снега, наконец, выкарабкался из кучи, начал отряхиваться.
– Я его сейчас срежу, – сказал Мохначев, стал наводить ствол пистолета на Креста.
– Не надо, – остановил его Ратников. Увидев удивленный взгляд Мохначева, добавил, – пусть уходит.
Крест, очистившись от снега, повернулся в сторону Ратникова и Мохначева. Долго смотрел в их сторону, затем повернулся, пошел к своей машине.
– Тамара упала, разбилась, – сообщил Мохначев, – а этот… второй, которого ты ранил…, готов.
– Пойдем, – Ратников направился в комнату, где висел его друг.
– Альберт, уже становится традицией, – Ивлев старался улыбаться разбитым ртом, – я вляпываюсь в дерьмо, а ты меня из него вытаскиваешь.
– Больше не вляпывайся, – Ратников и Мохначев стали снимать цепь с крюка, на котором был подвешен пленник, – а то в следующий раз могу опоздать.
Как только Ратников освободил Ивлева, то вдруг упал в его объятия, потерял сознание. Альберт Эрастович подхватил его обмякшее тело, поднял на руки.
– Вызывай скорую, – бросил он Мохначеву, понес друга к лестнице.
На льду Чудского озера сидели четыре рыбака. Трое – местные жители из маленького городка Самолва, четвертым был Ищенко. Владлен Андреевич сидел на сундучке, напряженно вглядываясь в лунку во льду. И хотя температура была около нуля, одет он был по-зимнему: в зимних ботинках на толстой подошве, в коротком полушубке, на руках толстые шерстяные перчатки. Оно и понятно: сидеть часами неподвижно на льду даже при такой погоде – экстрим. Солнце еще светило, но уже склонялось к горизонту.
К Ищенко подошел высокий бородатый рыбак в серо-желтых валенках:
– Как дела, Андреич?
– Ниже среднего, – Владлен Андреевич кивнул головой на жидкую кучку рыбешек, лежащую на льду рядом с ним.
– Надо тесто всегда подсаливать, лучше клюет, – посоветовал бородатый рыбак.
– Хорошо, Дмитрич, в следующий раз учту.
– Мужики, – Дмитрич повернулся к остальным рыбакам. – Может, перекусим?
Двое рыбаков оторвались от своих лунок, посмотрели на Дмитрича, оценивая его предложение, потом друг на друга.
– Принимается, – резюмировал молодой мужчина в серой шапке из кролика. Встал со своего ящика. – А то скоро погранцы будут проезжать. Они всегда в это время тут летают. – Подошел к бородатому Дмитричу. – Что у нас сегодня из горючего?
– Первачок! – торжественно сообщил пожилой рыбак.
– Мужики, есть французский коньяк, – объявил Ищенко. – Угощаю.
Трое рыбаков изумленно уставились на нового товарища.
– Ну…, что, раз угощаешь, грех не попробовать, – молодой рыбак оглянулся на остальных, встретив в их глазах молчаливое одобрение.
– Идемте в мою колымагу, – предложил Ищенко.
Все рыбаки направились к опушке леса, где были замаскированы две машины, один «Патриот», и шикарный черный «Хаммер 3» Владлена Андреевича. Все рыбаки разместились в «колымаге» Ищенко.
Коньяк осторожно разлили по маленьким металлическим стопкам. Два рыбака, Дмитрич и седой старик, по привычке выпили залпом, значительно замолкли, сжав губы и поводя носом, оценивая послевкусие.
– Ничаво, – оценил старик.
– Что вы хлещете как самогон? – усмехнулся молодой рыбак, – коньяк надо пить, медленно, смакуя.
– По-другому не умеем, – буркнул бородатый рыбак, беря корявой рукой круг колбасы с общего стола.
– Как называется, Андреич? – спросил молодой рыбак.
– Арманьяк.
– У нас такого нет. Поди, дорогой.
– Да, ерунда. Купил в Питере. Вы разливайте мужики, не стесняйтесь. У меня еще одна есть.
После двух рюмок завязалась беседа, в которой роль ведущего как-то незаметно взял на себя Ищенко.
– …Ну, мы перед охотой хряпнули понемножку, – рассказывает Ищенко один из эпизодов своей охоты, – а старлей этот, меры не знал, еще добавил. А был он здоровый, ну, шкаф эдакий, под два метра, выше тебя, Дмитрич. Встали на номера. И вот стоит этот военный с ружьем, как Эйфелева башня, ноги нараскоряку. Глаза стеклянные, но стоит тихо, не качается. Пошел гон. Дичь побежала. И идет прямо на нашего старлея. А он стоит истуканом, смотрит вдаль, Одна коза пробежала у него между ног. Мы его потом спрашиваем: «Ты почему не стрелял?» А он: «Так никого ж не было!».
Вся компания заржала.
– Андреич, а ты кем работаешь? – спросил молодой рыбак.
– Работа у меня скучная, ребята, бухгалтер в банке.
– О-о. Хорошо платят?
– Нормально, на хлеб
