пусть пока погуляет.
— А с чего начинать? — спросил Галей, когда они с Кириковым остались в машине вдвоём.
— Начинай с того, почему Саньку «скорая» забрала, — посоветовал Денис Николаевич.
— Ну... один мужик... подзаработать предложил, — с трудом выдавливая слова, начал Галей.
— Как его зовут?
— Григорием Петровичем... Так он Толику сказал. Только я думаю, что врал. Когда мы в последний раз с ним разговаривали, Таран назвал его так, а он стоит, смотрит в сторону, как будто и не к нему обращаются.
— Ладно. С этим потом разберёмся, — решил капитан. — Дальше.
Рассказывал Галей трудно и долго, явно принуждая себя говорить только правду. Денис Николаевич больше его не перебивал, решив задать необходимые вопросы после того, как Витек расскажет всё, что знал.
— А как тот парень выглядел, который к вам возле монастыря с водкой подсел? — спросил Кириков, когда Витёк окончил свой рассказ.
— Лёха, что ли? — уточнил Галей.
— А его Лёхой звали?
— Так он сказал. Ну как выглядел... Длинный такой... волос светлый. И руки все в наколках.
— А вот милиционера, который с санитаром Саньку забирал, ты мог бы узнать?
— Запросто! — не задумываясь, ответил Витёк. — Он мне даже приснился как-то.
— Ты же под аркой стоял, а оттуда до крыльца подъезда... — усомнился капитан.
— Отлично запомнил, — вновь заверил его Галей. — Зрение у меня хорошее. Память тоже.
— А деньги, которые вам этот Лёха дал, вы поделили?
— Не-а... Они у Толика в гараже спрятаны. Он говорил: «Узнаем, где Саньку похоронили, поставим памятник дорогой, ограду...» Он хотел, чтоб его из камня высекли. В боксёрской стойке...
— А пистолет у Тарана был?
— Пистоле-ет? — округлил глаза Витёк. — А зачем он ему? Мы, если что, — сжал жилистый кулак Галей, — и так сдачи любому могли дать.
— Могли... а не дали, — укоризненно сказал капитан. — Ну ладно. Позже подробней поговорим. А сейчас поедем.
— В тюрьму? — упавшим голосом спросил Витёк.
— Да нет. Ты туда не торопись, — невесело улыбнулся капитан. — Туда всегда успеть можно. Труднее — оттуда. Найду я куда тебя поместить пока. Не номер «люкс», правда, но спать будешь спокойно и один.
— У меня к вам просьба есть, — сказал Галей, когда Кириков приоткрыл дверцу машины, чтобы позвать шофёра.
— Какая?
— Позвоните матери на работу... чтоб она меня к ужину не ждала. Она на почте работает.
— А ты сам позвони, — посоветовал капитан.
— А что ей сказать?
— Ну, скажи, что уезжаешь в командировку за продуктами в другой город, дня на три-четыре. В этом духе. А я пока заведующую предупрежу, если её кто-нибудь спрашивать будет, чтоб она то же самое говорила. Дома тебе, Витёк, нельзя быть, — доверительно сказал капитан, — они тебя и там найдут.
— Вы не бойтесь, я не убегу через другой выход, — заверил Галей капитана, выходя из машины. — Или давайте вместе пойдём.
— Зачем? Я верю тебе. Ты куришь?
— Да.
— На сигарету, покури сначала, успокойся, а потом звони матери, — посоветовал Денис Николаевич.
* * *
Такое чувство обиды Друян испытывал только в детстве, когда в его присутствии кто-нибудь из взрослых нагло врал, и все окружающие знали, что он говорит неправду, но делали вид, что верят ему, так как не могли уличить его во лжи. Или не хотели. И горечь от сознания того, что тебя заведомо считают человеком, которому можно и даже нужно лгать, вызывала в душе у Друяна злость на самого себя, на своё собственное бессилие, а затем эта злость, круто замешанная на обиде, перерастала в ненависть к тому, кто считал его глупее себя.
В данной ситуации всё обстояло именно так: и он и Денис были уверены в том, что Патов, Шуртов и Жогин причастны к убийству бывшего боксёра Любченко и алкоголика Баркова. Но уверенность не доказательство, и, основываясь только на ней, никто ордера на арест не подпишет. Нужно что-то более весомое... Косвенным доказательством их правоты служил тот факт, что им предлагали взятку. Но на него никто не хотел обращать внимания. Кто конкретно предлагал? И где свидетели? О том, чтобы произвести обыск в больнице и допросить Патова, лучше не заикаться. Был уже разговор на эту тему.
— Вы что, с ума сошли со своим другом? — возмутился прокурор. — Человек с такими связями. На виду у всего города. Это ж вам не бомжа какого-нибудь забирать. Вот вернётся человек из отпуска, я сам побеседую с ним. Уверен, что он ни к чему грязному не причастен. Его такие люди знают.
С тем Друян и ушёл. А события разворачивались не в их с Денисом пользу. Убийство Тарана, у которого в кармане обнаружили пистолет, играло на руку тем неизвестным, которые хотели поскорее закрыть дело о гибели директора магазина. Ведь в пистолете действительно не хватало двух патронов, а баллистическая экспертиза подтвердила, что Валерий Борисович и его телохранитель убиты именно из этого оружия. Кого же ещё искать, если предполагаемый убийца сам мёртв? И версия готова: Таран убил директора магазина, мстя за своего товарища Любченко, а затем и сам был убит. Кем — это уже другой вопрос. «Чисто всё-таки работают! — мысленно отметил Друян. — Здесь нам уже зацепиться за что-нибудь трудно, а дело с гибелью Тарана они как-нибудь постараются направить в нужное для себя русло. Это уже не в нашем районе. Ну что ж. Пойти к начальству, что ли, изложить ещё раз свои соображения, а там что хотят, то пусть и делают, — подумал Сергей Викторович. — Может, вообще уйду из прокуратуры.»
— Вы напрасно всё так близко принимаете к сердцу, Сергей Викторович, — укоризненно заметил районный прокурор, выслушав Друяна. — Мы уже беседуем с вами на эту тему не в первый раз. Зачем вы стараетесь взять на себя какую-то несуществующую вину? В чём она? Следствие вы вели профессионально грамотно, отрабатывали несколько версий, выходили на нужных людей, но... — улыбнулся прокурор, — судьба обошла вас по кривой. Чем-то вы ей не угодили. Шучу, конечно, — посерьёзнел он, — но судите сами: вы приезжаете в психиатрическую больницу, а бывшего боксёра уже нет в живых. Ночью убивают в пьяной драке Баркова, хотя я лично
