Следователь Борисов набрал номер телефона экспертного учреждения Минюста России.
Трубку поднял эксперт Игорь Переверзев.
- Игорь Викторович, - сказал следователь,- у меня по делу возникли некоторые сложности, нужна помощь криминалиста.
Внимательно выслушав следователя, Переверзев сказал:
- То, что я услышал, действительно может быть связано либо с низким качеством проведённого исследования, либо, и того хуже, заключение заказное. Но мы с вами, как говорится, пока разговариваем на пальцах. Нужна фактура. То есть, нужно само заключение, объект, на котором был обнаружен след, способ его копирования, краситель, использованный для копирования, сам след, дактокарта подозреваемого, а также тип и модель фотоаппарата или фотоустановки, которой этот след снимался.
Прошло немного времени и всё, что просил эксперт, было доставлено в лабораторию.
Прежде всего, эксперт решил выяснить: принадлежит ли след указательного пальца, обнаруженный на внутренней поверхности чашки и на дактилоскопической карте на имя Ипатова, одному лицу? Никаких сомнений в том, что след на осколке внутренней поверхности чашки оставлен Ипатовым, у криминалиста лаборатории судебной экспертизы не вызывал. А вот к тем сомнениям, которые возникли у следователя прокуратуры и адвоката, добавились новые: чашка имела бликующую поверхность. На общем снимке фотографии следа просматривался силуэт его с бликами, но папиллярные линии не просматривались. В то же время на фотографии сравнительного исследования след пальца руки уже не имел бликов, а папиллярные линии смотрелись ну просто идеально. Криминалист начал проводить эксперименты с получением такого же следа, на такой же стационарной фотоустановке, которую использовал эксперт ЭКЦ. Менял угол освещения, выдержку. Хоть тресни! Блики на фотографии не исчезают. Быть может, подумал эксперт, в экспертных учреждениях МВД знают какой-то секрет устранения бликов, используя стационарную фотоустановку? Позвонил начальнику ЭКУ УВД области.
Получив исчерпывающую информацию, тот очень удивился. Этот феномен его настолько заинтересовал, что он приехал в лабораторию посмотреть странный след.
- Обидно,- сказал он эксперту лаборатории Минюста,- Комаров ведь хороший специалист. Нет никакого сомнения в том, что его кто-то уговорил сделать монтаж ради повышения процента раскрываемости преступлений.
Пришлось ехать Переверзеву к коллеге в Таштагол. Разговорились. Эксперт Комаров слушать не хотел о том, что снимок – фальсификация. И стал показывать, как обнаружил этот след, как снимал.
- Ну, хорошо!- ответил Переверзев. – Вот в моём присутствии на той стационарной фотоустановке, на которой снимал этот след, сделай фотографию. Если у тебя получиться снимок без блика, я подниму руки.
Как ни старался Комаров, все фотографии со следом пальца на фарфоровой чашке были с бликами.
- Ты хоть скажи: кто тебя надоумил так добывать следы преступления?- допытывался прокурор.
Сергей Комаров держался, как партизан: никого не выдал. Всё взял на себя. Мол, поторопился. Впору было возбуждать уголовное дело. И, наверно, оно против эксперта было бы возбуждено. Но тут к прокурору зачастили гости из руководства городского отдела милиции: нужно определяться с делом. Оно как бельмо на глазу. По мнению руководства городского отдела милиции, оно ясно, как божий день. По мнению следователя и прокурора – сплошные потёмки. При таких доказательствах суд Ипатова не осудит. В то же время, и милиция, и прокуратура были единодушны в одном: Ипатов в магазине был. Вот только как получить, кроме показаний подростка, такую доказательную базу, которая бы убедила и суд в соучастии Ипатова в краже? Милицейское руководство надеялось на русский авось. Авось подросток будет стоять на своих показаниях на суде до конца, и Ипатову будет вынесен обвинительный приговор. Была у руководства и ещё одна головная боль: очень не хотелось им терять опытного криминалиста. Уж так хвалило, так хвалило его руководство, что прокурор не выдержал. Он взял в руки заключение эксперта Комарова и, потрясая им, спросил у полковника милиции:
- А как быть вот с этой лепотой?
- Ну, с кем не бывает? Бес попутал. Ошибся человек,- стал приводить свои доводы полковник.
На некоторое время возникла тягостная тишина. Потом, как это часто бывает, посыпались предложения.
В конце концов, итогом переговоров был компромисс: уголовный розыск проявляет всё дипломатическое искусство для изобличения Ипатова в совершённом преступлении и добивается от него признательного показания.
- И без рукоприкладства!- строго предупредил прокурор. – А эксперта накажите своими правами! Но если дипломаты из вас окажутся хреновыми, какие будут последствия, вы знаете!
Проявить всё дипломатическое и оперативное искусство, было поручено Баталову.
- Можно приступать?- спросил опер.
- Начинать с чего будешь?- поинтересовался прокурор.
- Аргументы приводить.
- Можно подумать, что ты их ему не приводил.
- Деваться-то некуда. Уболтаю. Авось проговорится.
- Опять это «авось»,- поморщился прокурор. Но дальше продолжать не стал.
Перед рандеву с Ипатовым Баталов решил заглянуть к Сивцову.
- Как тут мой подопечный?- спросил он.
- Анекдоты травит. Уму-разуму всех учит.
- Надфиль сохранился?
- А куда он денется?
- Ты мне дай его на время беседы с Ипатовым.
- Не проблема.
Войдя в кабинет в сопровождении надзирателя, Ипатов остановился у привинченного к полу стола.
- Садись!- предложил ему Баталов. - В ногах правды нет.
- Можно подумать, что она где-то есть?- ответил Хохотунчик.
- Неужели совсем нигде?
- А то вы не знаете.
- Значит, ты признаёшь, что всё это время, отрицая свою причастность к краже из магазина, говорил неправду?
- Ловите на слове.
- Только констатирую сказанное тобой.
- Зачем приехал, гражданин начальник?
- О состоянии здоровья спросить.
- А чего беспокоишься?
Баталов достал надфиль.
- Приехал посоветовать, чтобы вот этой штучкой зубы не портил. Жевать, чем потом будешь?
- Вам какое дело?
- Действительно. Моё дело ловить, изобличать.
- А моё убегать и изворачиваться.
- Но ведь не убежал. Да и изворачиваешься, скажу я тебе, не профессионально. Всё очевидно, а ты в несознанку идёшь и лишний срок наматываешь, вместо того, чтобы чистосердечно…
- А я не чистосердечно?
- Нет. Ну, сам посуди. Ранее судим за кражи – раз. В момент совершения кражи был в деревне – два. Ночью, когда была совершена кража, пришёл пьяным – три. При совершении кражи распита бутылка «Зубровки» - четыре. Оставлены следы твоих зубов на шоколадке и баночке горошка – пять. Пытался надфилем изменить микрорельеф режущей кромки зубов – шесть. Показания подельника – семь. И отпечаток твоего пальца на месте происшествия - восемь. Знал местоположение магазина и подсобки и возможность проникнуть через неё в магазин – девять.
- Ну, уж на отпечаток моего пальца ссылаться не надо! Не могло его там быть.
- Следовательно, всё остальное признаешь?
- Да ничего я не признаю. Не был там.
- Слушай, Ипатов! Никак не могу понять: на что ты надеешься? Всё же против тебя. Подельник во всём сознался, да и куда ему деваться, если кроме его признаний там его пальчики тоже остались,- начал сочинять Баталов.
- Его-то, может, и остались, только не мои. Я это точно знаю.
- Приведи веский аргумент.
- Вот достали! Ну, как они, в натуре, могли там быть, если я был в перчатках?
Баталов расхохотался.
Ипатов некоторое время смотрел на хохочущего опера. И вдруг до него дошло.
- Блин, надо же так позорно проколоться!
- Да ты не переживай!- утешил его опер.
- А теперь уж что переживать. Было дело. Тешит меня только то, что у вас тоже прокол вышел.
- Какой?
- А с моим пальчиком. Согласитесь, через перчатку я его не мог оставить.
