class="p1">— Что хорошо?
— На месте объект, не выезжал.
— Ну, тогда съешь беляш, будет еще лучше… Спокойной… Э-э, удачи!
Беляш Костя съел и чаем запил. И смачно зевнул, наслаждаясь разлившимся по телу теплом. Спать не хотелось, но почему-то потянуло в сон.
Костя клюнул носом, когда по улице проехала машина. Он вздрогнул, высвобождаясь из объятий сна. «Паркетный» «Сузуки» прошелестел мимо и скрылся из вида. Костя зевнул, настраиваясь на бодрствование. А на ум снова пришла девушка из загса. Милая, нежная на вид, но эти ногти! А как подколола его, когда он выходил.
Гуслярова тоже красивая, может, и не милая, но смотрится здорово. Ногти у нее не черные, такие же бордовые, как ее машина. Ногти как капельки крови. И лицо неживое. А еще говорят, она могла убить человека. Даричева играючи избила. Настоящая посланница смерти. С ногтями цвета крови. Да и машина…
Костя встрепенулся, сонливость как рукой сняло. А ведь «Сузуки» у нее. Точной такой же, какой только что проехал мимо. Что Гуслярова здесь делала? К Рощину приезжала? Но ведь машина даже не притормозила перед его домом.
Сначала девушка из загса, теперь вот Гуслярова, что это, если не предвестие смерти?… Костя сунул руку под полу куртки, нащупал рукоять пистолета. Это его успокоило. Но в сон больше не клонило до самого утра.
Геномная экспертиза дело долгое. Если не срочно. А если поторопить события, то управиться можно в течение суток. С людьми в уголовном розыске напряженка, снова отправлять кого-то на Магистральную улицу нежелательно, именно поэтому взятые на экспертизу образцы отработали оперативно.
В «Ниве» следов Сухаркова не нашлось, а исследование перчаток дало результат. Именно поэтому Рощин входил в кабинет, что называется, с вещами. Сопровождал его с чувством явного облегчения Кудылин. Наконец-то можно отправиться домой.
— Разрешите идти? — Кудылин и не хотел, но тело невольно подалось к двери, на выход его потянуло.
— Ты кто, конвоир? — спросил Максим, указывая Рощину на стул за приставным столом.
— Никак нет!
— Это конвойному все равно, а ты опер! — Павлов указал на стул у стены.
Кудылин кивнул, сел. Пусть слушает, набирается опыта. А возможно, лейтенант станет свидетелем маленького триумфа в жизни майора Павлова, если Рощин вдруг сподобится на признание.
— За нитками сходи, опер!.. — буркнул Рощин, усаживаясь. — За белыми! Дело шить!
— Может, на кладбище сходить? — спросил Максим. — К памятнику, за которым непонятно кто прятался?
— Не знаю, кто там прятался.
— Так прятался или просто стоял?
— Не знаю. Но кто-то был… Я думал вчера, может, съездить посмотреть, что там за памятник, чья там могила рядом. А толку? Вам же не правда нужна, вам же козел отпущения нужен.
— Нам правда нужна. Поэтому мы не стали делать крайним Тельникова.
— Ну, может, он хорошо заплатил, — фыркнул Рощин.
— Вы хоть поняли, что сказали? — Максим положил перед собой лист бумаги, взял ручку, как будто собирался вписать в протокол услышанную крамолу.
Но записывать ничего не стал, да и протокол он не заводил. А зачем? Следователь подъедет, пусть допрашивает по всем правилам, а он всего лишь, так сказать, разогреет клиента.
— Да не убивал я Илью!
— Но били его!
— Куда я его бил?
— Кулаком в нос. И, возможно, в кадык.
— А ногой?
Рощин знал, что спрашивал. На экспертизу взяли его обувь, но следов удара не обнаружили. Но прошла почти неделя с тех пор, как убили Сухаркова, Рощин и мыл обувь, и кремом начищал. А возможно, просто обувь сменил.
— Возможно, и ногой.
— Экспертиза что, показала?
— Не показала.
— Правильно, не бил я Тельникова! Не надо на меня валить!
— Вы могли ударить его чем угодно. И ногой, и битой…
— Какой еще битой?
— Так вы же не просто так вернулись на кладбище. Мотив у вас имелся, к тому же вы находились в состоянии алкогольного опьянения.
Максим знал, о чем говорил. Пахомыч на самом деле существовал, и Рощин ремонтировал у него машину. Между делом пропустили по стаканчику. И телефон Рощин у него оставил, случайно или нарочно, пока не ясно.
— Да что я там выпил? Рюмашку!
— Немного, а злость умножила это на два.
— На три!
— На три умножила ненависть. Вернулись на кладбище, взяли биту…
— Нет у меня никакой биты! Я мирный человек!
— Биту вы могли выбросить.
— А перчатки?
— Перчатки вы просто спрятали.
— А почему не выбросил?… Биту же вы легко выбросили! Почему я так же легко не выбросил перчатки?
— Может, потому что они обошлись вам в районе трех тысяч рублей. А бита… Бита в пределах тысячи…
— Не было никакой биты!
— А перчатки зачем спрятали?
— Может, и не прятал!.. Может, сами под сиденье завалились.
— Перчатки — это улика. Причем очень серьезная. И ваше владение приемами рукопашного боя тоже улика. Плюс мотив.
— Но я не бил Илью в горло!.. И не возвращался!
— Кто может это подтвердить?
— Все, хватит! — хлопнул в ладоши Рощин.
— Что хватит? — не понял Максим.
— Не было никого там за памятником! Не видел я никого!
— Померещилось?
— Да нет, это вы меня достали! Кто видел, кто видел?… Может, этот человек ничего не видел! Ни как я уходил, ни как я возвращался!
— А вы возвращались?
— Да не возвращался я! Поэтому он это и не видел!
— А может, это призрак был?
— Может, и призрак!.. Достали вы меня!..
— Если призрак, то он и сейчас там, — смущенно улыбнулся Кудылин.
Он хотел пошутить, но самому стало не по себе. И призрак его смутил, и возможная реакция начальника на непрошеную реплику.
Максим усмехнулся, глянув на подчиненного. Взять бы и отправить Костю на кладбище, прямо сейчас, на ночь глядя, искать призрака, чтобы знал, как встревать.
— Может, с вами живая девушка была? — спросил он.
— Где была?
— На кладбище. Вы могли уйти, а девушка могла в машине остаться.
— Не было у меня девушки. Я с ней потом уже познакомился… А почему она живая?
— Ну вам видней, какая она… э-э, — делано замялся Максим.
— Да нет, до постели дело пока не дошло.
— И до кладбища, я так понимаю, тоже. Не было с вами на кладбище девушки?
— Нет.
— Значит, алиби вам предоставить некому?
— Ну не убивал я никого!..
— Сухаркова били? — спросил Максим.
— Ну-у…
— Кикбоксом занимались?
Рощин вздохнул, опустив голову.
— А когда вы с живой девушкой познакомились? — снова влез в разговор Кудылин.
— Ну вот, опять живая девушка? — настороженно глянул на него Рощин.
— Это к слову… Просто с девушкой. Когда вы познакомились?
— А то я уже думаю, что вы
