Он поднялся и побрёл к курятнику. Вечер выдался дивный. В воздухе, смешиваясь с запахом куриного помёта, витал аромат жасмина, идущий от кустов, высаженных перед домом.
Куры ходили по двору, неспешно клюя корм, и тихонько кудахтали. Сегодня они были на удивление тихими.
Внезапно Стаффан заметил какой-то предмет, торчащий над дверью курятника. Он не мог его толком разглядеть, так как ещё не успел подойти ближе, но что-то точно мелькало за ветками клёна, росшего у самой стены.
Сам не понимая почему, Стаффан замедлил шаг. Он неуверенно огляделся по сторонам, но ничего необычного не увидел. Двор тут же показался каким-то зловещим.
Когда он приблизился к двери курятника, его охватил ужас. Поначалу он даже не мог взять в толк, что перед ним. Но через мгновение в голове прояснилось, и он начал понимать.
В первую секунду вид окровавленной лошадиной головы привёл его в шок, но ему не понадобилось много времени, чтобы осознать контекст.
Из-за июльской жары все двигались как сонные мухи, а Кнутасу приходилось менять рубашку по нескольку раз на дню. Мысли текли медленно, как густой сироп, и в основном по ложному пути. Казалось, они были дальше, чем когда-либо, от раскрытия этого непонятного преступления.
Лине с детьми уехала на выходные на дачу, но комиссар не мог оставаться там с ними и бить баклуши.
С начала июня ещё ни разу не было дождя, и эта сушь жутко раздражала его. Настроение было прескверное, и, когда зазвонил телефон, он прямо-таки прорычал «алло» в трубку.
— Здравствуйте, это Сюзанна Мельгрен.
— Здравствуйте.
— Мой муж Стаффан Мельгрен руководит раскопками во Фрёйеле, — пояснила женщина.
— Ах да! — сообщил Кнутас. Он не сразу понял, что это жена археолога.
— Он не хотел, чтобы я звонила вам, но я просто чувствую, что вынуждена.
— А что случилось?
— Вчера вечером мы обнаружили очень странный предмет у нашего курятника.
— Какой?
— Лошадиную голову, насаженную на кол.
Кнутас встрепенулся и прислушался.
— Кто-то вечером притащил её к нам на участок. Стаффан нашёл её, вернувшись домой с работы.
— Как она выглядела?
— Это голова самой настоящей лошади. Её насадили на толстую деревянную палку, что-то вроде шеста, не могу точно сказать.
— А где стоял этот шест?
— У нас есть старый коровник, часть его приспособлена под курятник. Так вот, шест с головой стоял у самой двери, его прислонили к стене — на самом виду.
— Когда всё это произошло?
— Вчера вечером.
— И вы звоните только сейчас?
Кнутас взглянул на часы: четверть третьего.
— Да, мне жаль, но Стаффан не хотел никому рассказывать. Мы бы только напугали детей, поэтому он решил не раздувать, да и вообще, я бы не сказала, что он особенно обеспокоен. Будто нам ничего не угрожает, а мне всё это кажется жутко неприятным, поэтому я и решилась позвонить в полицию, хотя он меня и отговаривал.
— Очень хорошо, что вы связались с нами. Шест всё ещё там?
— Нет, Стаффан увёз его подальше от дома и выкинул в канаву. Чтобы дети не увидели. Они ведь ничего не знают о случившемся.
— Вы знаете, куда именно?
— Да, я была там, прикрыла травой и ветками, чтобы другие животные не добрались и не уничтожили следы.
— Нам необходимо сейчас же поехать и осмотреть всё.
— Хорошо. Стаффан куда-то уехал с самого утра, заявив, что его не будет весь день. Куда именно, так и не сказал. Я бы не хотела, чтобы он узнал о моём звонке.
— Боюсь, не могу вам этого обещать, — признался Кнутас. — Мы расследуем дело о лошади с отрезанной головой и об убитой девушке, которая работала на раскопках под руководством вашего мужа. Уж слишком много параллелей, чтоб не предположить связи между этими делами. Надеюсь, вы меня поймёте.
— Да, конечно, — сдержанно согласилась Сюзанна Мельгрен. — Но при чём тут Стаффан?
Кнутас предпочёл оставить вопрос без ответа.
Комиссар отправился в Лэрбру вместе с Эриком Сульманом и Карин.
Хутор, где жили Мельгрены, располагался в нескольких километрах от городка и состоял из жилого дома, небольшой деревянной постройки, приспособленной под какую-то мастерскую, и сарая. По двору расхаживали куры, штук двадцать, и клевали что-то в пожелтевшей траве.
Сюзанна Мельгрен, высокая женщина с коротко остриженными чёрными волосами, в джинсах и футболке, открыла дверь после первого звонка. Кнутас подумал, что она, с её тёмными глазами и смуглой кожей, очень привлекательна. Вряд ли она стопроцентная шведка, пронеслось у него в голове, когда он протянул ей руку для приветствия.
— Покажите нам, пожалуйста, где вы обнаружили шест с лошадиной головой, — попросил он.
— Да, конечно, пойдёмте со мной.
Она повела их к сараю. Куры кудахтали и мешались под ногами.
— Вот здесь, прямо у входа в курятник, — произнесла она, показывая на стену сарая.
— Вы не замечали в последнее время посторонних рядом с вашим домом?
— Нет, ни я, ни Стаффан. Я поспрашивала детей, осторожно, ведь они не знают о вчерашнем, но они тоже ничего странного не видели. Тот, кто поставил шест с головой, проник во двор, должно быть, вечером, между восьмью и девятью часами. В самом конце седьмого я увела детей со двора, где они играли, в дом, посторонних тогда здесь не было. А Стаффан приехал как раз в начале десятого.
— Отлично, — бодро сказал Кнутас и сделал запись в блокноте. — Чем теснее временные рамки, тем легче нам работать. Сразу хочу предупредить: никому не рассказывайте о случившемся, очень важно, чтобы всё осталось в тайне. И не только ради ваших детей.
— Конечно, — неуверенно выговорила Сюзанна, — только вот моя мама…
— Ничего страшного, лишь бы и она никому не сказала. Так где, значит, сейчас находится голова?
— Придётся пройтись, — ответила Сюзанна.
— Лучше проехать туда на машине, — вмешался Сульман. — Нужно будет забрать голову с собой.
— Правда? — Сюзанна засомневалась, а в глазах снова засквозило беспокойство.
— Разумеется, нам ведь необходимо её тщательно осмотреть. Проведя анализ и сопоставив голову с найденным ранее телом, нам, если повезёт, удастся пролить свет на некоторые детали преступления, — учительским тоном объяснял эксперт-криминалист Сюзанне.
— Прежде чем мы уедем, я бы хотел осмотреть ваш дом, если позволите, — попросил комиссар.
— Да, пожалуйста.
Сюзанна Мельгрен проводила их внутрь. Здесь всё дышало стариной: натёртые деревянные полы, обработанная щёлочью мебель. В отделке преобладал белый цвет, отчего в доме было светло и уютно. Широкие подоконники были заставлены глиняными горшками и разного размера фигурками из дерева и керамики. Повсюду была разбросана одежда, мячи, игрушки. На кухне сидела пожилая женщина, держа на коленях ребёнка, и читала вслух сказку. Когда полицейские показались в дверях, она подняла голову и вежливым кивком поприветствовала их.
— А вот и наша бабушка. Пришла помочь мне присмотреть за детьми, — пояснила Сюзанна.
Они поехали на двух машинах: Карин с Сюзанной, а за ними Сульман с Кнутасом.
Проехав около километра по шоссе, идущему через Лэрбру и дальше вглубь острова, они свернули на ухабистую просёлочную дорогу. Сюзанна остановила машину у поля, которое отделялось от дороги канавой и рядом протянувшихся вдоль неё деревьев.
Она спрыгнула вниз и стала разгребать траву и ветки.
Кнутас с Сульманом не мешкая спустились к ней, чтобы помочь, а Карин предпочла остаться на обочине и смотреть на всё со стороны. Она с трудом выносила вид трупов, будь то тело человека или животного. Она наивно верила, что со временем привыкнет, но становилось лишь хуже. Чем больше ей приходилось видеть, тем тяжелей это давалось.
Убрав траву и ветки, они вылезли из канавы и, стоя на обочине, стали разглядывать голову лошади.
— Сомнений нет, как вы считаете? — спросил Кнутас.
— Очевидно, что это голова пони, и, похоже, она принадлежит тому самому пони из Петесвикена, — высказался Сульман.
— Она выглядит хорошо сохранившейся, — пробормотала Карин в платок, которым зажимала рот. — И не очень пахнет, да?
— Да, её заморозили, так же как голову в саду у Амбьорнсона.
В течение всего воскресного вечера Кнутас пытался связаться с Мельгреном, но тот не брал трубку, а жена, когда комиссар позвонил им домой уже совсем поздно, сказала, что его ещё нет.
История выходила очень странная. С Мельгреном случилось то же, что и с Амбьорнсоном, но если политик был в ужасе от пережитого, то археолог, по словам жены, не сильно обеспокоился.
Кнутас вышел из дому, не позавтракав. Ему не терпелось поскорей приступить к работе, поэтому он довольствовался чашкой кофе и бутербродом из автомата, который раздобыл, придя в управление. Ржаная булочка с сыром и сморщенными кусочками перца явно пролежала в автомате все выходные, но она была последней, так что выбирать не приходилось.
