— Да? Уже мертв? А это как вы можете объяснить? — Оксана вынула из-под полы плаща кусок арматуры, осторожно держа его за обернутый платком конец.
— Что это? — В глазах Алекса были испуг и недоумение.
— Это — железный прут, на котором с одной стороны — волосы и кровь убитого, как вы выражаетесь, господина Хрущака, а с другой — ваши отпечатки пальцев.
Сказав это, Оксана тут же испугалась, как бы Алекс в отчаянии не хватил бы и ее по голове тем же прутом и не сбежал, во всяком случае, она бы на его месте сделала именно это, ведь вокруг ни души, глубокая ночь, вернее, очень раннее утро. Но Алекс был настолько парализован страхом, что подобная мысль просто не пришла ему в голову. Оксана вынула из «бардачка» полиэтиленовый пакет и на глазах белого от ужаса Алекса убрала в него орудие убийства.
— Я не убивал его! Я только взял это в руки, чтобы рассмотреть, чтобы убедиться.
— Вот это вы и расскажете следователю!
— Не надо следователя, не надо! Чего вы от меня хотите?
Оксана посмотрела на него с легким презрением: с таким слабаком и бороться неинтересно!
— Я хочу от вас сотрудничества. Ведь мы с вами заняты поисками одной и той же вещи. Но теперь вы убили моего компаньона…
— Я не убивал его! — горячо перебил ее несчастный американец. — Не убивал!
— Слушайте, вы мне надоели. Короче, я осталась без компаньона. А слабой, беззащитной женщине (на этих словах Оксана перехватила взгляд американца, полный искреннего возмущения), слабой, я повторяю, женщине трудно действовать в одиночку в наше время. Так вот, мое предложение такое: вы посылаете к черту этого старого маразматика Гржемского и работаете на меня.
Вопрос о вашем гонораре мы решим позже.
— Но позвольте…
— Не позволю! — гаркнула Оксана командирским голосом. — Если вы будете выпендриваться, эта железяка мигом окажется у следователя!
— Я согласен, — обреченно ответил Алекс, У него была только одна мысль в голове: поскорее убежать от этой страшной женщины и спросить совета у Гржемского, тому он доверял больше.
— Вот и славно, — промурлыкала Оксана, — я всегда знала, что вы разумный человек и прислушаетесь к серьезным аргументам.
— Да уж, к серьезным… А как же Гржемский?
— Гржемский — козел, — ответила Оксана лаконично.
Больше Алекс вопросов не задавал. Оксана довезла его до гостиницы, высадила и поехала к себе. Доехав до своего дома, она не вышла из машины, а уронила голову на руль и заплакала едва ли не первый раз за всю свою сознательную жизнь. Теперь она смогла, наконец, сбросить напряжение сегодняшней страшной ночи, и до нее дошло, что сама она запросто могла закончить свою жизнь так же, как убитый бандитами Володя.
Ранним утром Гржемского разбудил звонок в дверь. Когда старик после долгих предосторожностей раскрыл двери, он увидел на пороге своего компаньона Алекса Ильичевски в ужасном виде. Глаза его безумно перебегали с одного предмета на другой, волосы были всклокочены, он потерял весь свой заграничный лоск. Его темно-серый плащ был здорово помят и испачкан не то глиной, не то цементом. Теперь уже никто не принял бы его за иностранца, а скорее за сумасшедшего. — Что случилось, Алекс? — всполошился Леопольд Казимирович.
— Вы, вы, — Алекс не находил слов, — вы меня подставили, вы втянули меня в грязную историю.
— Ну-ну, успокойтесь, давайте выпьем кофе, и вы мне расскажете все по порядку. Снимите плащ, а где это вы так испачкались? — заметив, что Алекс грозно сверкнул на него глазами, старик счел за лучшее не продолжать.
Пока Алекс умывался в ванной, Леопольд Казимирович заварил кофе, себе послабее, Алексу черный, крепкий, пусть немного взбодрится. Он достал было из шкафчика чашки и молочник из сервиза фабрики Кузнецова, но передумал и заменил их чашками попроще — Алекс в таком состоянии, еще разобьет чашечку, а у него этот сервиз и так уже неполный. Алекс вышел, выпил две чашки кофе с печеньем и рассказал старому коллекционеру, как его прихватила, прижала к стенке и буквально взяла в клещи та самая молодая дама, за которой Гржемский приставил его, Алекса, следить непонятно за каким чертом.
Алекс, пребывая довольно долго в России, вполне освоился с некоторыми непечатными оборотами русского языка, и даже легкий американский акцент из его речи почти исчез.
— Но, дорогой мой друг, следили-то вы не за этой молодой дамой, а за маклером, ее, так сказать, приятелем…
На этом мистер Ильичевски грубо прервал Леопольда Казимировича, замахнулся на него вазочкой для печенья, по счастью уже пустой, и сказал, что если Гржемский при нем еще раз назовет это чудовище, этого крокодила в юбке, эту пиранью дамой, хоть молодой, хоть старой, то он, Алекс, за себя не ручается. После этого он довольно спокойно описал Гржемскому все события предыдущей ночи.
Гржемский, по мере продолжения рассказа, побледнел, сел в кресло, потирая левую сторону груди, потом положил под язык таблетку нитроглицерина и немного успокоился.
Прошло часа два, Алекс, утомленный бессонной ночью и переживаниями, дремал, положив голову на стол, Гржемский лихорадочно искал выход из создавшегося положения, и в этот момент опять раздался звонок в дверь.
— Милиция! — вскочил Алекс. — Это за мной! Но имейте в виду, я молчать не буду, все про вас расскажу.
«Мерзавец! — подумал Леопольд Казимирович. — Надо открывать, от милиции как-нибудь откуплюсь».
— Идите, открывайте, — крикнул он Ильичевски, — чего вы боитесь, вы же гражданин Соединенных Штатов, что вам может сделать наша милиция?
Сам Леопольд Казимирович почувствовал вдруг такую слабость в ногах, что не в силах был подняться.
— Ох, стар я стал уже для таких передряг! Алекс трясущимися руками уже отпирал замки. Вошла Оксана, улыбающаяся, благоухающая французскими духами.
— Привет! Не ждали?
Она чмокнула Леопольда Казимировича в щеку, быстренько сполоснула чашки, поставила варить свежий кофе, достала из шкафчика рюмки. Леопольд Казимирович от кофе отказался — и так уж сердце барахлит от всех этих событий.
— Тогда немножечко коньячку, поможет снять стресс.
Леопольд Казимирович слегка пригубил коньяк, а Алекс выпил залпом, как водку, и потребовал еще. Оксана была собранна, спокойна и решительна. Утром, после беспокойной ночи, придя на работу к девяти, она столкнулась в дверях со своей приятельницей Мариной Евгеньевной, и та сообщила ей последние новости.
Про хулиганство в лаборатории Оксана уже знала, это случилось на той неделе.
Марина Евгеньевна уже привела все свои дела в порядок, ее участка почти не коснулись, две-три карточки порвали, и все.
— И представляешь, какой случай! Старуха-то эта, я думала, что несколько месяцев ей осталось, а оказывается, все у нее в порядке, это девчонки анализы перепутали и не признаются ведь ни за что! Ведь человека могли до смерти довести разговорами про такую болезнь.
— Какая старуха, какой анализ? — Оксана притворилась, что ничего не поняла.
— Ну, больная Примакова, то есть она оказалась здоровая, то есть не то чтобы здоровая, возраст, конечно, но ничего такого серьезного у нее нету.
Хорошо, что я племянника ее не успела вызвать! А то как было бы неудобно.
— А откуда ты знаешь, что именно тот анализ перепутали, а не этот?
— Что ты! Там уже проверили-перепроверили — все точно. То-то я удивлялась, ведь при такой болезни слабость у нее должна быть. Я и спрашиваю:
Анна Матвеевна, как себя чувствуете? А она: спасибо, хорошо себя чувствую, на четвертый этаж без лифта несколько раз в день поднимаюсь.
— Ну надо же, — задумчиво проговорила Оксана.
Народу в косметическом кабинете с утра было немного, Оксана освободила себе часа три и направилась прямо к Леопольду Казимировичу, правильно рассудив, что Алекс Ильичевски сидит там и ябедничает на нее.
— Ну вот что, мои дорогие, давайте жить дружно. В свете последних событий наши планы меняются.
— Какие, к черту, планы? — грубо ответил Алекс. — Я уезжаю домой.
— Твой дом — тюрьма, — парировала Оксана цитатой из известного фильма.
— Оксана, не надо так шутить, ты же видишь, в каком он состоянии.
— А пусть не грубит даме. И вообще, вы теперь будете меня слушаться.
Так что успокойтесь и давайте рассудим. Что мы хотим получить? Офорты, которые находятся где-то в комнате у старухи, значит, надо пойти и взять их оттуда, где бы они ни были. Я сильно подозреваю, — она посмотрела на Алекса, — что вы знаете, где они там лежат, иначе просто не пойму, зачем Леопольд с вами связался.
— Знаю, — хмуро пробурчал Алекс, — знаю, но не скажу.
— Вот и чудно, держите пока информацию при себе, не доверяйте бумаге, — она подмигнула Гржемскому и продолжала:
— Убивать старушку мы не собираемся, нам лишние неприятности ни к чему. Значит, все очень просто: отправляем бабулю в санаторий или дом отдыха на две недели. Нам хватит и одной ночи, но пусть уж бабуля отдохнет на свежем воздухе, ей для здоровья полезно. Я обещаю все устроить — всучить ей путевку под видом работника собеса. Ты, Леопольдик, тоже можешь поучаствовать — оплатить путевку, но если тебе трудно, ты все-таки на пенсии, то мы уж как-нибудь сами.
