— Мне не трудно, — спокойно сказал Леопольд Казимирович, — я могу это себе позволить.
Он был взбешен ее издевательским тоном, но сдержался и решил не показывать вида.
— А ты не забыла, что там еще двое соседей? Что ты с ними собираешься делать?
— О, все просто. Сосед этот, татарин, что ли, не русский, в общем, он с приветом. Я женщина привлекательная, верно, Леопольдик? Так его заманить куда-нибудь труда не составит, это я опять же беру на себя. А потом звоним его жене, говорим, что он в больнице, чтобы она срочно приехала. Пока она туда-сюда, мы аккуратно с Алексом входим в квартиру, берем вещи — дело в шляпе!
Как вам мой план?
«План неплохой, только мне в нем нет места», — подумал Гржемский.
— И никаких затрат, кроме расходов на путевку. И никого не привлекаем, все делаем сами. А то компаньон мой Володя понадеялся на чужого дядю, тот все испортил, и Володя от этого пострадал. Убили Вову, в общем-то, за дело, не надо жадничать, он хотел еще и бабкину квартиру заграбастать.
— Так, значит, вы знаете, что это не я его убил? — вскинулся Алекс. — Зачем же вы взяли эту штуку с моими отпечатками?
— Это мой страховой полис, чтобы ты не сбежал с офортами.
«А какой у меня страховой полис?» — подумал Гржемский.
— Ну вот что, мне на работу надо, так что сейчас разбегаемся, я куплю путевку, а ты, Алекс, последи за соседом чокнутым, выясни, где его можно повидать в спокойной обстановке.
Все разошлись. Леопольд Казимирович остался один в пустой квартире. На сердце у него было тяжело и на душе неспокойно. Ему все не нравилось в этой истории с офортами, и больше всего он был недоволен собой. Он никак не мог понять, как же так случилось, что он, пожилой, уважаемый человек, законопослушный гражданин, оказался замешанным в уголовной истории? И это сейчас, когда он готовится покинуть страну, когда не может себе позволить никаких неприятностей, когда он должен быть втройне осторожен. Верно люди говорят: бес попутал. На самом деле бес попутал его еще давно, когда он связался с Оксаной. И этот недоумок, Алекс Ильичевски, как он мог понадеяться на него? Что могло получиться от недолгого союза чекиста и дочери одесской торговки жареной рыбой? Тринадцать лет Алекс прожил в Штатах, забыл там все русские порядки, но не приобрел американской смелости и предприимчивости.
Наступил вечер, Леопольд Казимирович все так же сидел в кресле, сгорбившись, и думал. Очнувшись, он заставил себя поужинать — приготовил омлет из двух яиц с сыром и зеленью. Леопольд Казимирович очень берег свое здоровье и позволял себе съесть только два яйца в неделю. Он вообще избегал продуктов с повышенным содержанием холестерина — надо беречь сосуды, но сегодня попросту забыл об этом. Гржемский лег спать, но сон не шел к нему. Если он завтра позвонит Оксане и откажется участвовать в этой авантюре с офортами, она встревожится и станет его подозревать. То есть он ни секунды не сомневался, что они с Алексом сговорились его обмануть и не дадут ему даже поглядеть на офорты, если дело выгорит, но он не верил, что у них что-нибудь получится.
Старик доверял своей интуиции. Как всегда, когда он чувствовал, что дело нечисто, он отказывался от сделки. Так и в этом случае: раз появился труп, значит, милиция не сегодня-завтра выйдет на Оксану, хоть она и храбрится. И не замешана ли она сама в убийстве своего компаньона?
Проворочавшись всю ночь, к утру Гржемский принял решение. Он должен немедленно уезжать. Хорошо, что в этот раз Оксана не была у него в квартире нигде, кроме кухни. Она бы заметила, что в комнатах отсутствует половина мебели и картин, и обязательно заинтересовалась бы этим фактом. Договор на продажу квартиры уже подписан, дочка звонила ему на той неделе и сказала, что на его счет в банке там, в ее стране, уже поступили деньги за квартиру. Свой старенький «жигуленок» он давно уже уступил дальнему родственнику за очень смешную цену. Позавчера он продал последнюю, самую свою любимую вещь из мебели — бюро XVIII века в прекрасном состоянии. Осталось несколько не очень ценных картин, их он раздарит немногим оставшимся друзьям и знакомым. Остатки фарфора, столовое серебро и два дивных итальянских пейзажа с видами Тосканских холмов он упакует и оставит на хранение верному человеку, а сам полетит налегке с одним чемоданом. Но предварительно предпримет некоторые меры предосторожности. Ему нужно, чтобы Оксане и Алексу не удалось украсть офорты, то есть чтобы они не попались. В милицию он, конечно, сообщать не будет, такой подлости он не сделает, хотя, когда он вспомнил, каким издевательским тоном разговаривала с ним Оксана, он еле удержался. Но благоразумие взяло верх над обидой — никогда в жизни он не связывался с милицией и сейчас как-нибудь без этого обойдется. А что бы такое предпринять? Он на мгновение задумался, потом сел за стол и написал аккуратным почерком:
"Уважаемая Анна Матвеевна!
Хочу предупредить Вас, что мне случайно стало известно о готовящемся ограблении Вашей комнаты. Преступники хотят завладеть принадлежащей Вам ценной вещью, которая находится в картонной папке. Не доверяя почте, не хочу называть вещи своими именами. Будучи в свое время знаком с Вашим покойным мужем, не могу остаться в стороне и не сообщить Вам. По моим не очень точным сведениям, ограбление назначено на . По понятным Вам причинам не могу назвать своего имени.
Преданный Вам доброжелатель".
Вот и все. Теперь остается только узнать точную дату ограбления и перепечатать письмо на машинке, чтобы никто не смог опознать его по почерку.
Противно, конечно, посылать письмо без подписи, как анонимку, но другого выхода у него нет. Гржемский позвонил в несколько авиакомпаний, узнал, что может улететь хоть завтра, все зависит от цены на билет. Цена для него в данном случае не имела значения. Приободрившись, он занялся необходимыми делами.
В конце дня позвонила Оксана, сказала, что достала старухе путевку в дом отдыха в Зеленогорек и завтра с утра идет к ней под видом работника собеса.
— Если хочешь, чтобы старушка приняла тебя за работника собеса, не накладывай так много косметики и, ради бога, не пользуйся этими вульгарными духами! — не без ехидства посоветовал ей Леопольд Казимирович.
— Чем тебе мои духи не нравятся? Французские же!
— Дорогая, они абсолютно не подходят к твоему типу лица и к этому времени года.
— Мудришь ты все, Леопольдик, — недовольно произнесла Оксана, — брюзжишь от старости.
— Уж доверься старику, я работников собеса повидал достаточно, они на французские духи не зарабатывают.
Но назавтра с утра Океании поход к старухе Примаковой не получился, потому что в почтовом ящике ее уже ждала повестка к следователю. Очень быстро милиция отреагировала на смерть Володи-маклера.
Оксана волновалась, самое главное, совершенно не с кем было посоветоваться, как себя вести у следователя. Поразмыслив, она решила вести себя спокойно, не притворяться особенно огорченной, но и не бравировать.
Следователь попался какой-то невзрачный, росту невысокого, говорит тихим голосом, вежливо, конечно, но невыразительно. Одет скромно, в очках, нет, Оксане он не понравился. Оксана вообще таких мужчин не любила — смотрит, молчит, а потом исподтишка какую-нибудь гадость сделает. Мужчина должен быть высокий, интересный, голос чтобы был громкий, рукопожатие крепкое, взгляд открытый, но Оксане в ее жизни такие почему-то не попадались.
Оксана поймала себя на том, что думает о пустяках, когда надо бы собраться с мыслями и держать ухо востро.
Следователь быстро скучным голосом задал дежурные вопросы, Оксана также быстро на них ответила. Потом следователь сказал, что пока, конечно, не все ясно со смертью Хрущака, но, похоже, что там была какая-то бандитская разборка.
А поскольку профессия у покойного была довольно беспокойная, ничего удивительного в том, что кто-то хотел свести с ним счеты, он, следователь, не видит. И поскольку Оксана много времени проводила с покойным и у них были кое-какие общие дела, то не может Ли она прояснить этот вопрос, а именно: какими квартирными делами занимался Хрущак в последнее время и не было ли у него каких-нибудь неприятностей по этому поводу?
— Но я вовсе не была в курсе его бизнеса! — воскликнула Оксана с хорошо разыгранным возмущением. — Мы с ним встречались совершенно с другими целями!
— Вы хотите сказать, что были только его любовницей?
— Естественно!
— А вот его жена говорит, что Хрущак неоднократно ей говорил, что вас с ним связывают деловые отношения, что вы ему помогаете и он платил вам за это деньги.
— Ну, — рассмеялась Оксана, — жене-то он наговорить мог что угодно. И потом, это которая жена — первая или вторая? Он одной жене одно говорил, другой другое, так что вы уж уточните.
— Уточню, — спокойно согласился следователь. — Простите, я не из любопытства спрашиваю, просто работа такая, так вот, муж ваш знал про ваши встречи с покойным Хрущаком?
